Премьера спектакля «Когда я боюсь»

Здравствуйте!

Вылетаю из Бостона в Торонто. Бостон с утра дождит, если так, можно сказать. Дождь падает с большой высоты, небо для пасмурной погоды необычно высокое. Бостон мне и под дождем нравится. Замечательный город. Особенно после Нью-Йорка.

Бостон произвел впечатление невероятно осмысленного, разумного и даже умного города. Я, конечно, провёл в нем совсем мало времени, но вижу, что людям здесь жить удобно. Он весь какой-то чертовски удобный, при этом разнообразный и красивый. Да и климат, судя по всему, нам привычный.

Нью-Йорк слишком поразительный, слишком грандиозный, слишком, слишком, слишком. Но при этом, он еще и уникален, поэтому, то что Америка великая страна, в Нью-Йорке я не понял. Нью-Йорк великий город — ну и на здоровье. А какова Америка, в Нью-Йорке непонятно.

В Бостоне становится понятно, что Америка действительно великая страна. Она великая, потому что позволила сделать себе такой красивый, осмысленный и удобный для живущего в нем человека город. Я впечатлен. Однако по-прежнему никак не могу привыкнуть к тому, как тут зверски дорого. Не одежда, не предметы туалета и быта… Дорого: гостиницы, рестораны, всякая еда на рынке, выпивка и прочее… То есть все то, что можно отнести к простым и не самым простым удовольствиям. Пиво 10 долларов за пинту… Ну куда это годится! Их собственный бурбон вдвое дороже, чем у нас. Что тут скажешь – великая страна.

Спектакль в Бостоне прошел очень качественно. Бостонская публика произвела самое приятное впечатление. Внимательная, знающая, качественная. Однако качественного никогда много не бывает. Поэтому зрителей было, скажем, не достаточно для того огромного зала, в котором я играл. Но мы точно остались довольны друг другом.
Лечу в Торонто. Мне сказали, что в Торонто проживает целый миллион людей, которых можно называть русскоговорящими. Миллион!!! Это, как два с лишним Калининграда. Это, в сущности, Омск или почти Саратов. Я, честно говоря, был удивлен такой огромной цифрой.

Что ж, сегодня посмотрю, как они там устроились.
Ваш Гришковец.

Здравствуйте!
Пишу из Бостона. Вчера после спектакля успел выпить двойной бурбон в маленьком баре недалеко от театра, сел в машину и покинул Нью-Йорк.

Спектакль прошёл очень хорошо. Публика была, в основном, нарядная и молодая. Реакция практически ничем не отличалась от знакомой и привычной. Однако, в тех местах, кода звучала тема невозможности вернуться домой, тема безвозвратного расставания с прежней жизнью, в зале возникала звенящая и острая тишина. Понятно, что эта тема имеет для живущих здесь людей особое значение. Значение сугубо их собственное. Значение, которое мною таковым не задумывалось. Но сама тишина в зале была прекрасная. Люди мне были рады. Ждали. И, не сочтите это за нескромность, я их ожидания оправдал.

Читать далее…

Здравствуйте!
Впервые в жизни пишу запись в этот дневник, находясь в Соединённых Штатах Америки. Точнее, пишу из Нью-Йорка. Сегодня у меня тут спектакль.

Больше месяца не делал здесь записей. Просто не знал, о чём писать. Очень хотел как-то сообщить о своих ожиданиях и предчувствиях перед первой своей поездкой в Америку. Хотел поделиться возможно наивными, но весьма сильными на этот счёт фантазиями и предвкушениями. Однако, этого не сделал. Не довелось. Поскольку до самого последнего дня, до самого последнего момента не было ясно, полечу я в Америку или нет.

Просто месяц назад мне в визе отказали, без указания каких-то серьёзных причин. А потом целый месяц мытарств, письменных запросов, увещеваний, унизительного ожидания и полного отсутствия понимания происходящего, а также неизвестность – состоятся намеченные гастроли или не состоятся. В итоге, визу я и мой коллектив получили меньше чем за сутки до вылета. Наверное, лишним будет говорить о том, что настроение и предвкушение были напрочь, к чёртовой матери, испорчены… Но я здесь, в Нью-Йорке, на Манхэттене, и сегодня сыграю спектакль.

Я третий день в Нью-Йорке. Этот великий город полностью меняет представление о человеческих возможностях в области создания городской среды… Однако, о Нью-Йорке и о первых своих впечатлениях говорить рано. Смогу это сделать только вернувшись домой.

Первое, что становится ясно в Нью-Йорке, это то, что нужно убрать фотоаппарат и даже не пытаться доставать свой смартфон для того, чтобы сфотографировать этот город. Никакая фотография ничего не сможет передать. Думаю, что даже великие фотографы, которые сделали знаменитые фотографии Нью-Йорка, понимали всю тщетность своих попыток.

Читать далее…

Здравствуйте!
Как бывает с первого взгляда невинна небольшая ложь, подделка или фальшивка и какие бывают у этого затяжные и крайне болезненные последствия!

В Курске я давно со спектаклями не был. Не складывалось. И очень ждал возможности привезти в этот совсем недалёкий от Москвы город спектакль «Шёпот сердца». Я знаю, что его там ждали. И вот 17-го апреля спектакль там состоится… Но билеты продавались в Курске весьма и весьма туго. А кассиры информировали нас о том, что люди, интересующиеся спектаклем, недоверчиво спрашивали, действительно ли приедет сам автор и исполнитель, не будет ли вместо него кто-то другой. Люди спрашивали, получали утвердительный ответ, что приедет сам Гришковец, но относились к этому ответу недоверчиво. В чём же причина?

А просто в Курсе и ещё нескольких городах около двух лет назад, как раз тогда, когда у меня была премьера «Шёпота сердца», прошёл некий спектакль, который значился на афише следующим образом: «Е. Гришковец «Скорость жизни». А также на афише был большой мой портрет. Как должны были понимать эту афишу люди в Курске и ряде других городов? А только так, что к ним в город приезжаю я с новым спектаклем.

Наверное, лишне говорить о том, что у меня нет ни одного произведения с названием «Скорость жизни». Словосочетание «скорость жизни» присутствует только в тексте нашей песни с группой «Бигуди», которая называется «Километры».

Читать далее…

Здравствуйте!
Очень долго не писал в дневник. Не чувствовал потребности. Какие-то большие и не очень события происходили, но пролетали мимо меня, не задевая. Все самые важные мои переживания и мысли были связаны только со спектаклем «Весы». Работа окончена. Спектакль прошёл уже два раза без меня, без моего присмотра и внимания. Он начал жить своей жизнью.

Я, конечно, перед спектаклем звоню и пишу всем актёрам и помощнику режиссёра. Не для того, чтобы напутствовать или дать какие-от ценные указания. Какие могут быть указания по телефону?… Я звоню для того, чтобы пожелать успеха и подать сигнал, что мне важно быть вместе с моими актёрами и со своим спектаклем, важно сообщить, что я тоже волнуюсь и участвую. По окончании спектакля мне обязательно тоже пишут, звонят и даже присылают видео аплодисментов.

Спектакль идёт очень и очень хорошо, если не сказать прекрасно. Могу с уверенностью сказать, и поверьте, я ни сколько не лукавлю и не скромничаю… Таких оглушительных оваций и такого открытого восторга от зрителей я со своими моноспектаклями не получал… Нет, нет, мне грех жаловаться, но всё же именно так, как на спектакль «Весы», на мои одиночные работы зрители не реагируют.

Этому есть объяснение и вполне понятное. Тот театр, который я придумал и сделал, тот способ высказывания, который я давно практикую, то одиночное сценическое существование, в котором так, как я, никто не работает, конечно, даёт очень большие возможности для художественного авторского высказывания. Но одиночное существование требует весьма условного художественного сценического пространства. В моих моноспектаклях нет и не может быть фабулы, то есть, некой линейной истории, последовательного развивающегося действия. Монотеатр изначально лишён возможности изобразить жизненную ситуацию. В монотеатре о жизни можно только говорить. Не играя её. Монотеатр — не совсем театр. Именно поэтому многие люди без всякого злого умысла часто ошибочно называют мои спектакли концертами.

Читать далее…