США — odnovremenno.com

12 июня.

Здравствуйте!
Сегодня праздник. День России. В Москве не солнечная, но очень комфортная погода. Ехал на спектакль, но пришлось выйти из машины и довольно много пройти пешком, потому что все дороги, ведущие к Пушкинской площади перекрыты. Благо выехал я загодя и не спеша прогулялся. Видел много уже уходящих с митинга нарядных приятных людей. Многие шли с флажками. Если бы не гудящие в сером небе вертолёты, то можно было бы подумать, что люди действительно возвращаются с праздника.

На Пушкинской площади видел полно милиции, автобусов, которые эту милицию привезли, какой-то ещё техники. Видел как двух людей вели милиционеры куда-то. Очевидно всё действо уже закончилось. Видел немало съёмочных групп и журналистов с микрофонами, определённо иностранных. Одна журналистка, пожилая и с длинными нечёсаными седыми волосами задала мне два вопроса. Первый — что для меня этот праздник — Я искренне затруднился с ответом. А на вопрос, что делаю я здесь, на Пушкинской площади у меня был вполне ясный ответ — Я иду на работу.

Буквально в двух десятках метров от Пушкинской площади люди гуляют на бульваре, заведения забиты. Лето. Выходной… Вот сейчас писал это и смотрел в окно. Окно гримёрной выходит прямо на Страстной бульвар. По бульвару вальяжно шли люди. Много. И вдруг они сначала ускорили шаг, а потом побежали. Практически все. Я даже подумал: О! Наверное что-то началось! Какая-нибудь полицейская операция или что-то стряслось, чего мне из окна не видно…

А на самом деле вдруг резко припустил дождь, который я сразу не увидел, но вскоре на бульваре стали распускаться зонты и всякая тревога закончилась. Вот такой праздник.

А я вчера начал перечитывать, а на самом деле впервые внимательно читать книжку Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка». . Эта книга написана ровно восемьдесят лет назад. И она является фактически единственной настоящей литературной попыткой открытия Америки. Читаю и понимаю, что только по причине своей литературности и художественности книга не устарела.

11 июня.

Здравствуйте!
Вчера прилетел из Кишинёва в Москву. Три дня был в Молдавии или в Молдове, это уж как кому больше нравится. У меня получилось так, что я был довольно долго в Америке, потом ненадолго заскочил домой, потом улетел в Кишинёв и прилетел в Москву, в которой давненько не был. Так что между Нью-Йорком и Москвой у меня было немножко дома и Молдовы.

Я впервые оказался в Кишинёве, когда тепло. Это моё пятое посещение Молдавии, и впервые не зимой. В моём сознании укоренилось, что если лететь в Кишинёв, надо потеплее одеваться и попрактичнее обуваться. Потому что будет много снега, льда и будет пронизывающе холодно. А позавчера перед вылетом я впервые с детства ел роскошную черешню прямо с дерева. Ел без всяких ограничений и без мытья перед поеданием.

В Америке я сыграл шесть спектаклей в шести городах. За это время я смирился с тем, что приезжаю в огромный город, а в зале много свободных мест. Кишинёв небольшой город. Но театр оперы и балета столицы Молдовы был на спектакле заполнен. Как же это было радостно! Всё-таки я не приезжал в Кишинёв три с половиной года. За это время так много всего стряслось. Но публика ждала, верила и приняла меня как прежде.

Американские мои гастроли, если их рассматривать с точки зрения практической работы прошли неудачно. Можно сказать провально. Если рассматривать эти гастроли как эксперимент, то этот эксперимент не удался. Да, можно придумывать себе разные оправдания типа: мы не могли больше полутора месяца до начала гастролей вести никакую рекламную деятельность, поскольку не знали, поеду я туда или нет. В визе-то было отказано. Но эти оправдания и самоуспокоение бессмысленны.

7 июня.

Здравствуйте!
Не было для меня более значительного писателя во всём мире в мои 12 лет, чем Джек Лондон.

У приятелей моих родителей, которые приехали в Кемерово преподавать в том же институте, что и мои мама с папой, была хорошая библиотека. В этой библиотеке ярким синим пятном выделялся тринадцатитомник Джека Лондона. Я прочёл все тома от корки и до корки. Все без исключения. Даже дурацкие романы «Джерри островитянин» и «Майкл, брат Джерри». Я прочитал их, не в силах оторваться от чтения, не имея никакой возможности уйти от очарования Северных рассказов, рассказов про бродяг и рассказов Южных широт, потрясённый в свои двенадцать лет «Зовом предков», «Морским волком», «Белым клыком». Я не без мучения, но всё же, осилил и «Железный поток», и бездарный роман «Маленькая хозяйка большого дома»…

Упоение, с которым я читал, не давало мне возможности хоть как-то критически отнестись к тому, что написал Джек Лондон и к тому, что находилось под обложками синих томов его собрания сочинений. Я не получал большего восторга и не переживал подобного читательского трепета, как неся очередной том домой. Я из школы мчался как можно скорее, чтобы продолжить чтение. Я уроки старался сделать как можно лучше и своевременнее, чтобы иметь возможность читать. Именно Джека Лондона я читал под одеялом с фонариком.

И вот я в Сан-Франциско. После спектакля знакомлюсь с очаровательными людьми, которые давно в Калифорнии живут. На следующий день после спектакля они предлагают показать какие-то интересные места за пределами города. Я, конечно же, с радостью соглашаюсь.

И вот меня везут по мосту Золотые ворота, потом я вижу умопомрачительный вид на Сан-Франциско с другого берега, вижу Тихий океан с другой от Владивостока его стороны. Потом меня везут в рощу красных деревьев, которые являются родственниками секвой и почти такие же огромные. Там я впадаю в оцепенение от того, что никогда в жизни не видел таких огромных деревьев. Африканские баобабы кажутся просто кустарниками по сравнению с этими исполинами. Это какие-то небоскрёбы среди деревьев.

После этого всего мне, абсолютно оглушённому и переполненному впечатлениями, в сущности, всё равно, куда меня повезут и что покажут…

Но мне вдруг говорят, а не хочу ли я побывать и увидеть поместье, дом и могилу Джека Лондона? Я не верю своим ушам. И искренне, удивлённо спрашиваю: «А он что, отсюда?»

6 июня.

Здравствуйте!
Ещё немножко заметок про Америку. Впечатления не отпускают, как до сих пор не могу начать жить по привычному времени. Не отпускает Америка. Уже почти оторвался от неё. Уже почти засыпаю и просыпаюсь в привычные часы. Но сонливость и сплошная каша в голове так и преследуют…

Наверное, то, что я сейчас напишу, посмешит своей наивностью тех, кто хорошо Штаты знает, и уже тем более тех, кто там живёт. Но я-то там был впервые, и поэтому мне наивность простительна.

С самого первого шага на американскую землю, с самого первого вздоха на Северо-Американском континенте ты понимаешь, что ты в Америке и нигде больше. Неизбежно всякий вновь прибывший туда человек пытается сравнивать увиденное с тем, к чему он привык. Хочется всё примерять к привычной системе координат. Но ни черта не получается. В Америке всё – Америка.

Сильнее всего американскость даже не видится, а именно ощущается на самом-самом простом житейском и бытовом уровне. Проще говоря, в ванной комнате, в туалете, на кухне, в магазине и так далее.

Всё в Америке большое, тяжёлое, основательное и, по возможности, железное.

Я никогда прежде не видел таких смесителей и смывателей у обычных писуаров. В Америке они здоровенные и похожи на что-то из сферы безопасности или на что-то военное. Глядя на эти штуки постоянно задаёшься вопросом: «Неужели им не жалко столько железа на такую фигню?»

2 июня.

Здравствуйте!
Сегодня вернулся из Америки домой… Летел больше шести часов из Сан-Франциско до Нью-Йорка, потом девять с лишним часов до Москвы и ещё почти два часа до Калининграда. Летел навстречу солнцу, навстречу вращению Земли, летел, проглатывая время. Теперь буду несколько дней восстанавливаться…

По всем моим ощущениям, ещё сегодня, а на самом деле далеко вчера был на Западном побережье северо-американского континента. Был у Тихого океана с обратной стороны.

Улетел домой из США вовремя. Больше уже не было смысла оставаться. Способность воспринимать информацию, получать впечатления и хоть что-то всерьёз чувствовать ко времени отлёта была полностью исчерпана. Что бы мне ни показывали, на что бы я ни смотрел – уже никак не отзывалось во мне. Воспоминания перепутались, и я на данный момент не могу отделить впечатления, полученные в Сиэтле, от тех, что получил в Бостоне. Прожитые две недели кажутся бесконечно огромными. Событие, которое со мной случилось, то есть, первая настоящая встреча с Соединёнными Штатами Америки настолько значительно и настолько ещё до конца не осмысленно, что рано пока говорить о подробностях.