гастроли

Здравствуйте!

Только вчера удалось отметить день рождения. Сыграл спектакль в Москве и тут же помчался к ожидающим меня друзьям, а также приглашённым приятелям и коллегам. Вот уже шестой год подряд отмечаю день рождения следующим образом, я не устраиваю ужин, где бы все сидели и ели за одним или за отдельными столиками, а собирается человек тридцать и я читаю ещё неопубликованные, а иногда даже ещё не законченные произведения.

В прошлом году читал кусочки из ещё не выпущенного спектакля «+1», в этом году прочитал несколько глав из книги, над которой работаю сейчас. Думал, что буду работать над книгой долго, хотел в январе только набросать её план, а в основном засесть за неё летом. Но третьего января как сел, так и не смог оторваться. Книга уже готова на две трети. Думаю, за март и начало апреля закончить, тогда вы сможете её прочесть в мае. Изначальный замысел сильно изменился и большая вязкая книга превратилась в процессе работы в очень плотное и небольшое по объёму сочинение. Думаю, что новая книга будет всего в половину больше повести «Реки». Замысел и тема настолько трудно поддаются какому-то короткому описанию, что не буду этого делать. Уж больно странный замысел.

Ужасно трудно было оторваться от рабочего стола. ТАк не хотелось бросать рукопись, так сильно не хотелось выходить из ежедневного и углублённого процесса, но ждут восемь городов Украины.

Вообще в этот раз из дома, конечно было уезжать максимально сложно за все прошедшие годы. Не хотелось оставлять крошечного ребёнка за которым так интересно и так… волнительно наблюдать, участвовать в заботе, да и вообще сейчас дома удивительная и неповторимая атмосфера. Да и книга, рукопись мною также ощущается как беспомощное робкое создание, которое без меня не вырастет и не доживёт до зрелого состояния.

А ещё очень хочется быть в Москве 23-го февраля, но не для празднования дня защитника отечества. Для тех, кто служил на флоте это не особенно важный праздник. Я очень хотел бы пойти на премьеру «Каменного гостя» по Пушкину в постановке близкого и дорогого мне друга Лёши Аграновича. Не знаю что у него получится, но я очень рад за то, что он взялся и сделал спектакль. Это первая его театральная постановка и большой человеческий поступок. Лёша долгое время занимался и занимается постановками больших церемоний, открытий фестивалей, их закрытий, он мастер в этом. Вы наверняка видели по телевизору его работы, не зная о том, что например открытие и закрытие Кинотавра это одноразовый результат его очень нервного и кропотливого труда.

А театр это совсем другое, страшное и таинственное пространство. К тому же он взялся за такую сложную утекающую сквозь пальцы литературу. Интересно то, что знаменитого «Каменного гостя» режиссёра Швейцера с Высоцким в главной роли, когда-то как оператор снимал лёшин отец. Как же я желаю своему товарищу даже не успеха, а удовлетворения от своего труда и того результата, который был им намечен. Лёша и так-то худой как велосипед, а за два месяца постановок стал худым как спортивный велосипед. От него остались только большие очевидно давно не знавшие нормального сна глаза.

А ещё у него в спектакле Дона Гуана играет мой друг и любимый партнёр по фильму «Сатисфакция» Денис Бургазлиев. Для него это первая после Германии, где он долго работал, большая театральная роль. Волнуюсь за друзей. Желаю им радости. К тому же они будут играть на той сцене, на которой всегда работаю я в Москве. Надеюсь им поможет то, что я там на этой сцене надышал.

Ну ладно. Полечу на в Украину. Очень хочу в своих любимых городах показать «+1». Знаю, что ждут. Да и в составе с Золотовицким «по По» в Украине будет показан впервые. Постараюсь выходить сюда хотя бы по телефону. Не теряйте меня.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Вчера сыграл первый в этом году спектакль. День в Москве стоял удивительно красивый. Москва была действительно златоглавая. Сверкали купола и в холодное чистое небо поднимались толстые белые клубы пара от каких-то теплоэлектростанций. Редко в Москве бывает такая красота. Хотя Москва навалилась после месяца тихой калининградской жизни и вдумчивой застольной работы всей своей тяжестью. Она навалилась даже гнетущим обилием неприятных лиц с афиш и плакатов и разноцветием плохой рекламы, которой в Москве, конечно, невыносимое количество. Просто за месяц сильно отвык. Наверное, живущие в Москве люди уже не замечают этого, да и я через пару дней не стану замечать. Но пока давит и бросается в глаза.

Вчера встречался перед спектаклем со своими знакомыми из Перми. В частности, со своей ровесницей, у которой в «Хромой лошади» погибла дочь двадцати одного года от роду. Видно, что моя знакомая живёт сейчас в каком-то другом мире. Она устала от горя и приехала в Москву, чтобы вырваться из города, который, видимо, всем напоминает об утрате. Я смотрел за ней и видел очень уставшие глаза, которыми она оглядывается по сторонам и пока совсем не может войти в тот мир, который уже забыл об этой трагедии. В мир, который не очень-то эту трагедию и переживал. Мы разговаривали, пили кофе, разумеется ни словом не обмолвились о произошедшем. Но я видел как человек постоянно уходит куда-то в себя и пока совершенно не понимает как жить дальше.

Вчера я играл спектакль, а перед началом вспоминал как ровно десять лет назад, в начале двухтысячного года я мыкался по Москве в поисках возможности сыграть хоть иногда свой спектакль «Как я съел собаку», радовался любому случаю и готов был играть для любого количества людей, в любом, даже совсем крошечном зальчике. Десять лет прошло. Я помню с каким скепсисом и недоверием я выслушал слова Ельцина, когда он перед уходом извинялся перед гражданами России. Он приносил тогда свои извинения. Он просил прощения за ошибки, за неверные действия, за тяжёлые и непонятные годы. Я помню, что я не особенно верил его словам. А сейчас я понимаю, что таких слов мы ни от кого не дождёмся. За эти десять лет всё страшно поменялось и нет у тех людей, которые руководят сейчас страной не то что слов или желания извиниться, но нет и чувства вины за происходящее. Как же так случилось?!

Я, пока мы пили кофе перед спектаклем с моими знакомыми из Перми, постоянно думал какие я могу найти слова утешения и никаких не нашёл. Я только постарался вчера, зная, что в зале сидит моя знакомая, потерявшая совсем недавно своего любимого ребёнка, сыграть этот спектакль не так трагически, как играл его до этого — осенью и в начале зимы. Я хотел, чтобы этот спектакль вчера прозвучал примиряюще. Чтобы в нём было примирение с жизнью и какое-то смирение. Но у меня не получилось. Я понял, что мои попытки найти это смирение и примирение звучат ещё более трагично, чем раньше. Я понимаю, что не могу примириться с тем, что происходит в моей стране и с тем, как живёт моя Родина. И при этом совершенно не знаю что делать и как про это говорить. Ну что ж, буду об этом думать, буду искать слова. А ещё буду искать ту интонацию, которую необходимо найти, чтобы быть точным в сегодняшнем изменившимся до неузнаваемости мире.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Очень долго я здесь не появлялся. За это время я успел побывать в Саратове и сыграть там спектакли, вернуться в Москву и тут поиграть, также поучаствовал в программе Владимира Познера…

Всё это далось какими-то очень большими усилиями. Последние дни ощущаю устойчивое чувство, что нахожусь в каком-то тяжёлом и болезненном сне. Во сне, где хочется побежать или быстрее пойти, но движение не получается, ноги как будто вязнут, а воздух превращается в кисель, через который невозможно продраться. Просто накопилась усталость, утомили плохие, а часто трагические новости и всё даётся с трудом.

Москва в последние дни очень способствует ощущению тягучего болезненного сна. Москвичи и гости столицы ныли по поводу затянувшейся осени, а тут включили мороз (улыбка). От этого мороза крокодил выпустил солнышко, но и москвичи и гости столицы тут же стали ныть по поводу холода. А ещё все решили пораньше обзавестись новогодними подарками и, конечно, все решили сделать это в один день, чтобы опередить остальных и купить всё нужное без суеты. Получилась как раз та самая суета и нечеловеческие пробки. Вчера провёл в автомобиле часа четыре. Ехал к Познеру долго и очень долго от него. Туда, куда собирался — не доехал, пришлось из опасений опоздать на спектакль приехать в театр и опять два часа спектакля были лучшим для меня во всех смыслах временем суток.

А у Познера в гостях было интересно. Я приехал к нему настолько уставшим, что даже если бы и хотел произвести на кого-то более выгодное впечатление… то это совершенно не получилось. В самом начале разговора совсем забыл про то что это прямой эфир, по-крайней мере для Дальнего Востока и что это, в итоге, увидят много-много людей. Я с большим трудом ворочал усталыми мозгами и искренне хотел ответить на часто неожиданные вопросы как можно точнее и искреннее. А ещё покороче. Познер, конечно, очень мощный профессионал. Он сильно подготовился и приводил в разговоре цитаты из разных временных периодов, а ещё, приводя цитату, он задавал вопрос, который, казалось совершенно из этой цитаты не следует. Но он классный. Именно поэтому ему легко было говорить, в случае, если я не знал как ответить, что я не знаю.

Он, конечно, сильно меня взволновал трюком с сырым яйцом… я прекрасно знаю, что сырое яйцо в ладони раздавить невозможно и много раз производил в компаниях большое впечатление на сильных мужиков и даже на спортсменов, предлагая им раздавить яйцо. И никто не мог. А я вчера испугался, а вдруг раздавлю. (улыбка). Просто представил себе как это будет нелепо, да ещё вдруг сам обрызгаюсь и обрызгаю знаменитого журналиста.

Беседа получилась как получилась. Мне было интересно и трудно. Мы потом, после передачи пили чай, беседовали, и осталось хорошее ощущение выполненной непростой работы и спокойствия за то, что если и ответил где-то коряво или не ответил вовсе, то уж точно не соврал.

Сейчас поеду играть спектакль, последний в этом сезоне свой московский спектакль. Завтра в Питер, потом в Киев, а потом надо добраться домой. Надо домой! Там ждут обязанности, которые должен выполнить только я, то есть поставить ёлку. Без меня её не сделают. Могут, но не станут.

А сегодня у моей жены Лены день рождения. Я же в Москве, далеко… Так происходит уже много лет. За десять лет мне только два раза удалось поздравить её лично. Вот такая ненормальная жизнь. (улыбка).

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Диктую из Казани. Здесь холодно, ясное небо, в воздухе морозная дымка и нет снега. В окно вижу казанский кремль. Кремль белоснежный и остылые его белые стены и мечеть блестят студёным таким блеском. А в Москве солнца нету! Я когда возвращаюсь в Москву, первым делом даже у таксиста спрашиваю было ли солнце. И чаще всего получаю ответ, что его уже давно не было. Сам я не помню когда видел солнце над Москвой. Такое ощущение, что кто-то проклял этот город или ктто-то заключил договор с крокодилом, который проглотил солнце над отдельно взятым городом. И так-то с Москве непросто, а без солнца вообще…

А вот в Саратове здравый смысл возобладал. Завтра утром сяду в Казани в автомобиль, проеду семьсот километров по Татарстану и Саратовской губернии… а дорога ох какая непростая. Скажем прямо, дорога так себе, особенно в Саратовской губернии. Но мы приедем и спектакли состоятся. Это уже официально подтверждено и заявлено. ТАк что те, кто сдал билеты — берите их обратно, а те, кто сомневался, но ждал — не сомневайтесь, всё будет вовремя. Ура-ура! (улыбка).

А сегодня сыграю «+1» в Казани. Я знаю что в стране траур, но спектакль «+1» никаким образом не могу отнести к увеселительным мероприятиям. Узнал, что в Перми погибли и пострадали люди, с которыми я был знаком. Это не были мои друзья или приятели, это были просто люди, чьи имена я знаю и чьи лица помню. Мы просто были друг другу представлены однажды и общались. Но от этого цифры погибших и пострадавших тут же перестали для меня быть просто цифрами… Ужасная беда… А спектакль сегодня сыграю и в связи с тем трауром, который сегодня переживает страна, какие-то фрагменты текста прозвучат особенно печально и приобретут более определённый смысл.

Ваш Гришковец.