Здравствуйте!
Я очень стараюсь не участвовать в глупых затеях. Но периодически попадаюсь на удочку и приманку. Приманка всегда выглядит как что-то благое и нужное… Вот в очередной раз недавно попался на журналистскую удочку…

Здравомыслящие люди знают о сути пропаганды, они подвергают известному сомнению сообщения разнообразных СМИ, как наших, так и не наших, помнят, что правда посередине, стараются сопоставлять факты и делать собственные выводы. Но бывают случаи, когда это сделать практически невозможно, то есть нет возможности проверить увиденное по телевизору или прочитанное в газете. А также бывают случаи, когда журналисты создают несуществующую реальность, некое иное бытие, которое если и не берётся целиком и полностью на веру, то оставляет странное впечатление, а то и способно заронить серьёзные сомнения.

Как раз случай с созданием несуществующей реальностью и проблемой был сделан и представлен зрителям каналом Россия 24 в одном просто репортаже и в аж Специальном репортаже о, так сказать, сепаратистских и пронемецких настроениях, которые давно зародились и зреют в Калининграде и Калининградской области.

Первый такой репортаж вышел летом. (Авторов и участников этих репортажей я называть не буду. Калининградцы их и без того знают, а не калининградцам их знать не надо, много им чести.) В том репортаже журналист на фоне мирного города и на фоне спящих руин немецкого форта рассуждал о том, что вроде бы всё в городе хорошо, и пронемецких настроений всерьёз не замечено, но в то же время эти настроения зреют и многие калининградцы этим настроениям подвержены. Также он взял несколько интервью у небезызвестных в Калинингрде городских сумасшедших и юнцов, которые декларировали явно экстремистские взгляды. И те, и другие говорили, как очевидно малограмотные и дремучие люди. Однако журналист взял интервью и у грамотных людей. Но так ловко их высказывания обрезал, что возникло ощущение, что эти люди разделяют тревогу и видят основания беспокоиться о сепаратистских и пронемецких настроениях, царящих в калининградском обществе. В том репортаже, конечно же, был использован и ветеран, который был явно чем-то возмущён. Чем? А тем, что ему показали, что на одном из домов на улице имени героя Советского Союза знаменитой лётчицы Марины Расковой есть дом, на котором висит табличка с историческим немецким названием этой улицы. Да ещё табличка написана неоготическим шрифтом. То есть, шрифтом, который был официальным и нормативным для города Кёнигсберга. Очевидно, пожилому человеку, ветерану войны, подали это, как нечто унижающее достоинство победителя и как попытку возрождения того, с чем он когда-то воевал.

А на самом деле?… Этот дом на улице Марины Расковой многие-многие годы ветшал, разрушался, с него осыпалась черепица, из его подъезда были украдены исторические светильники… Когда-то, я помню, в маленьком окошке лестничной клетки этого дома ещё были старые витражи. Потом и их либо разбили, либо растащили. Но дом более и более похожий на печальную руину всё равно был украшением улицы и напоминанием о прежнем дивном её облике. Только очень печальным напоминанием. Этот дом числился и числится памятником архитектуры. Вот только памятником он прежде был брошенным и несчастным.

Читать далее…

Здравствуйте!
Ну вот и затихли или затихают последние отголоски той самой бури, которую поднял в культурной среде своим, можно сказать, историческим выступлением Константин Аркадьевич Райкин. Все, кто мог, хотел и имел что сказать, высказались. Те, кто не мог, не хотел, кому было страшно — промолчали. Хотя те, кому страшно тоже высказались – лучше бы молчали. Почти все промолчали или высказались ожидаемо. Что будет дальше?… Непонятно.

Однако, многое стало яснее и отчётливее. Дураки и лизоблюды стали более очевидными дураками и лизоблюдами. Люди, осуществляющие госзаказ или ощущающие себя частью государства, которое само себе заказывает культурный продукт, отчётливо в этом признались. Но и те, кто способен отстаивать свою творческую и художественную позицию, внятно о ней заявили. А значит, выступление Райкина, в котором был призыв к единению, сплотило и без того сплочённых людей, но и ещё сильнее углубило раскол и увеличило дистанцию между… Одними и другими.

Занятно то, что в защиту «госзаказа» и за право государства контролировать не только судьбу выделяемых культуре денег, но и этой культуры суть и качество, выступили, в основном, кинематографисты. Это говорит о том, что в кино и денег больше, и к заказам там давно привыкли. А в театре определённо не так. В театре, как выяснилось, хоть денег и поменьше, но людей со своей художественной идеей, с гордостью и достоинством побольше.

Всякие тролли, околокультурные болтуны и тявкалки, а также пафосные журналисты и государственные любимцы очень быстро постарались для широкой общественности, которая в детали, как водится, не вдаётся, подать выступление Райкина, как истерику зажравшегося, капризного артиста. Все свелось к как бы идиотскому вопросу: «Чё тебе ещё надо? Чего тебе не хватает?»

Те, кто не читал и не слышал выступления Райкина, может запросто подумать, что Константин Аркадьевич в грубой форме требовал ещё больших денег и ещё большего почтения к себе. Суть сказанного, его глубинные причины и даже страсть выступления Райкина быстренько, грубо, пошло и очень трусливо упростили, извратили, повыдёргивали из контекста фразы, вывернули их наизнанку, снабдили гадкими комментариями и бросили в ответ большому и заслуженному мастеру комья мерзости, злобы, зависти… Зависти не его творческому успеху, а зависти его смелости, и его возможности говорить так, как он сказал.

Кстати, ни единого слова, ни единого намёка на деньги в речи Константина Аркадьевича не было. Прекрасно, что Райкин, как мужественный, сильный и всегда последовательный, а также ответственный человек, не стал комментировать, не стал отвечать на все глупости, а по большей части и оскорбления, которые посыпались в его адрес.

Он, я уверен, прекрасно понимает, что те, кто мог и хотел его понять, всё поняли. А те, кто не хотел и не мог, кому духу не хватает понять и принять сказанное, им и отвечать не стоит, нет смысла.

К тому же, Константин Аркадьевич призывал в единству в художественных рядах… Зачем подливать масло в огонь, множить вскрывшуюся злобу и недоверие? Он призвал деятелей культуры друг о друге высказываться бережно или уж если не терпится, то говорить что-то друг другу лично, без привлечения СМИ. Многие со своими оскорбительными высказываниями его призыву не последовали. А он остался верен себе. Мужик сказал – мужик сделал. И это оказался один и тот же мужик.

Ваш Гришковец.

P.S.Я уже высказывался об этом 27 октября.

Здравствуйте!

На днях остро ощутил довольно давно забытое чувство зависти. Удивился ему, а потом сам над собой посмеялся…
А вновь повстречался я с завистью в родном городе. В Кемерово.

Были гастроли по Сибири. Изначально мы запланировали Новокузнецк, Прокопьевск и Барнаул. Но в какой-то момент я понял, что буду находиться совсем неподалёку от Кемерово и туда не заеду… Эта мысль меня и удивила, и поразила. Я понял, что заехать очень хочу, но надо придумать повод. Повод не заставил себя долго искать. Позвонил в родной город, и запланировали устроить мой творческий вечер в родном университете.

В Новокузнецке я не был очень давно. Пятнадцать лет. Ехать туда категорически не хотел. Уж очень плохими были впечатления от первых моих гастролей в южную столицу Кузбасса. Никак не мог забыть ужас от работы в почти разрушенном и продолжающем разрушаться театре. Пятнадцать лет назад вокруг Новокузнецкого драматического театра стояли маленькие деревянные заборчики, для того, чтобы люди не подходили к зданию вплотную, а просто от стен отваливались большие куски штукатурки, и из под крыши падали объёмные части лепных украшений. Внутри театра стоял запах разрухи, вся материально-техническая часть находилась в кошмарном состоянии, а световой пульт представлял из себя музейный экспонат, который практически не работал, а для музея годился, поскольку был такой древний, что приехавший со мной взрослый и профессиональный светооператор, сказал, что не видывал такого никогда. Пятнадцать лет назад на мой спектакль пришло совсем немного людей, едва-едва треть зала, и всем во время того спектакля было плохо. И зрителям, и мне. Так что ехать я не хотел… Но поехал. И правильно сделал! Театр в Новокузнецке сейчас прекрасно реконструирован, отлично оснащён, и в нём чувствуется дыхание жизни. Зал был переполнен, люди, очевидно, вновь проторили в свой театр дорожку и привыкли в него ходить. Новокузнецк прям-таки порадовал и вновь очаровал.

Читать далее…

Здравствуйте!
Позавчера прилетел в Москву и весь день отказывался давать журналистам комментарии о выступлении Константина Аркадьевича Райкина на седьмом съезде Союза театральных деятелей. Я думаю, что многие знают суть этого громкого и мощного высказывания. Отказывался от комментариев потому, что не читал, и не видел само выступление, не знал последующих высказываний и реакции на данную тему. Сегодня высказаться могу.

Я целиком и полностью согласен с тем, что и как сказал Константин Аркадьевич. Он точно имел и имеет право так говорить, и он определённо имел и имеет причины для такого высказывания. Я не член Союза театральных деятелей, а он таковым является давно. Я не руковожу государственным театром, а он давно и славно этим занимается. Я не народный и даже не заслуженный артист, а он по-настоящему народный артист России. Райкин — человек, который давным-давно живёт театром, не отвлекаясь на что-либо другое, живёт своими студентами, спектаклями и русской театральной культурой в целом. Он её неотъемлемая часть. Он один из последних настоящих рыцарей нашего театра. И поэтому я с почтительным вниманием выслушал его речь.

То, что он назвал цензурой, наверное, таковой не является, он просто выбрал это слово для того, чтобы быть понятнее и чтобы прозвучать мощнее. Цензуры в том смысле и в том виде, в котором она была во времена его творческой молодости и во время всей жизни и творчества его отца, в сегодняшней России нет. Но выступление Райкина наполнено весьма существенным опасением, что она может вернуться. Потому что налицо масса явных признаков вульгарной, дикой и абсолютно внекультурной цензуры, а эти признаки и проявления омерзительны и страшны одновременно.

Читать далее…

Здравствуйте!
Нынешний год объявлен в стране годом российского кино… Этот свой текст я написал не об отечественном кинематографе, а только о своём ощущении от нынешнего его состояния… от сегодняшнего его дня.

Сегодня посмотрел очередную отечественную широкоэкранную кинопремьеру. Две недели назад тоже был на премьере. Тоже отечественной. Оба фильма исторические, то есть – фантастические. И не важно, что один типа про ХIХ век, а другой типа про недавнее советское прошлое. Это не важно. Обе картины про иные эпохи. То есть, не про нас, не про сейчас… Короче -мифы и легенды. А ещё в сентябре смотрел очередное кино, производства бывших КВНщиков…

Я люблю ходить в кинотеатр, я хочу смотреть новое кино, я стараюсь смотреть наши новые фильмы… Но больше уже не могу!!! Меня тошнит!

И нельзя сказать, что я переел нашего кино. Его как было немного, так и остаётся. И тошнит не от того, что фильмы стали хуже. Они какие были десять лет назад, такие же и есть. Тошнит от того, что надежды не осталось.
Последние лет пятнадцать раза четыре возникали всплески надежд. Российские кинокритики и кинопродюсеры объявляли о возрождении российского кино, о становлении киноиндустрии, о возвращении людям интереса к отечественным фильмам… Фестиваль «Кинотавр» регулярно объявлял новых героев, и периодически мы радовались каким-то всплескам, типа «Бумер», «Возвращение», «Изображая жертву», «Шапито шоу», «Географ глобус пропил»… Мы ожидали появления череды интересных, современных, а главное, самобытных авторов и картин. Мы ругались до хрипоты по поводу Гай Германики и проч… несколько раз мы наблюдали и фиксировали новую волну нашего кинематографа.

Читать далее…