Премьера спектакля «Когда я боюсь»

Здравствуйте!

После калининградского концерта, т.е. вчера, ребята, музыканты группы Бигуди не смогли вернуться в Москву. И Москва не принимала, да и Калининград не отпускал. Снег сыпал вчера весь день и почти до утра. Хорошо, что я приехал в Калининград из Сибири не в этом году, а то не увидел бы смысла сюда переезжать. Хотя сегодня был мороз и солнце, а около четырёх часов после полудня уже почти закатное солнце падало в окна лучами цвета розоватого золота, цвета золота, из которого были сделаны обручальные кольца наших бабушек.

Я сегодня не вышел из дома… Наконец-то навалилась тишина. Та самая тревожная тишина после длительной и напряжённой работы, когда молчащие телефоны вызывают какую-то тревогу. Ничего. За посленовогодние дни привыкну к этой тишине… Сегодня весь день размышлял и продолжаю размышлять об итогах этого года. Их можно подвести.

Главный результат именно 2010 года для всего нашего семейства и для меня лично — это рождение дочери Маши, которая в данный момент очень быстро ползает и уже занимается тем, чем хочет. Сын в этом году пошёл в музыкальную школу (в сентябре) и сегодня на концерте сыграл на фортепиано «В лесу родилась ёлочка» и про Дедушку Мороза. Он уже знает ноты, и в этом космически опережает в своём развитии своего отца, который их не знает совсем… А вот рабочие результаты года меня не радуют. Точнее, не радует то, что многое не удалось довести до результата, или результаты дались какими-то нечеловечески-тяжёлыми увилиями.

Фактически в уходящем году я закончил и выпустил только книжку «А…..а» и нам удалось успеть в этом году выпустить-таки альбом «Радио для одного». Аудиокнига «Реки» и в этом году не вышла. Несмотря на серьёзные усилия фильм «Сатисфакция» тоже перевалился с выходом на экран в наступающий год. С его премьеры, по-сути, новый год для меня и начнётся. Но так хотелось показать его вам ещё осенью… В уходящем году я и весь колектив, который работает со мной, простились навсегда со спектаклем «Планета» и даже раздали желающим декорации и реквизит этого спектакля. В этом году я ни разу не сыграл спектакль «Одновременно». Его нужно переделывать, нужно делать полную и тщательную новую редакцию, а фактически переписывать всё заново. Но я не знаю, с чего начать, с какого конца приступить. И ещё нужно найти для этого время и освободить голову именно для этой работы. А у меня всё не получается, хотя я люблю этот спектакль и не хочу с ним расставаться. В этом году вышла книга «Сатисфакция». Книга удачная, хорошо собранная, и при том, что в неё вошли тексты разных лет, она получилась крепкая и цельная. Правда, я не могу подкрепить свои эти слова профессиональными высказываниями коллег и критиков, потому что ни на эту книгу, ни на «А…..а» ни одной рецензии не было.

Два с половиной года назад я купил дом в Калининграде. Собственно, процесс покупки дома мною подробно и весьма документально воспроизведён в пьесе «Дом», которая вошла в книжку «Сатисфакция». Только в пьесе непонятно, купил ли герой дом, а мне всё же удалось его купить (улыбка). Этим поступком я вполне внятно сам себе сказал, что из Калининграда я не уеду. Дом старый, 1934 года постройки. Очень типичный немецкий дом того периода. Он очень похож на дом, в котором жил Штирлиц в Бабельсберге. Только в раскрашенной версии «Семнадцати мгновений» у Штирлица дом терракотового цвета, это характерная раскраска домов того периода. А наш дом был изначально покрашен в светло-серый цвет. Он памятник архитектуры. И я к этому отнёсся с большим вниманием и даже трепетом. Восстанавливаю дом в точности, каким он был построен, воспроизводя все возможные и известные его детали. А дом пострадал и от английских бомбардировок, и от уличных боёв, но сильнее всего от проживания в этом доме двух семей очень советских людей, которые закладывали окна кирпичом, разбирали лестницы, захламляли подвалы, закрашивали паркет жуткими половыми красками, пристраивали к дому приземистые пристройки, перегораживали, разбивали дом на мелкие комнатушки, возводя кривые стены… Мы приступили к реконструкции 1 апреля 2009 года. Очень хотели въехать в него в августе нынешнего года, потом в октябре, потом в ноябре, потом мечтали нарядить в нём ёлку и отпраздновать Новый год… Но не хватило сил, средств, времени, воли. Надеемся теперь въехать в новый дом всей нашей весёлой, шумной компанией в апреле. Но в этом году въехать не удалось.

Сильно досадую по поводу того, что не удастся, как обычно зимой поработать, не отрываясь от письменного стола. Основные свои литературные тексты я писал в январе и феврале. А тут придётся 10 января стартовать из дома, чтобы проехать по стране с премьерой нашего фильма от Южно-Сахалинска до Калининграда. Т.е. первыми увидят «Сатисфакцию» зрители Южно-Сахалинска, потом Хабаровска, Красноярска, Екатеринбурга и так далее. Это всё хорошее дело и приятные встречи. Но дела, намеченные в уходящем году, наползают на новые планы и мешают их осуществлению. А я так не привык, не люблю, раздражаюсь. Люблю порядок в делах…

Много сыграно концертов и спектаклей… Но в этом году они давались труднее обычного. И я понимаю почему. Общее настроение в стране таково, что само это настроение является той тяжестью, тем препятствием, с которым нужно справиться во время спектакля или концерта не только мне, но и многим зрителям. Поэтому ощущение результатов таково, что если они и были, то они дались какими-то такими усилиями и таким преодолением, что и не кажутся результатами. Трудное подведение итогов. Не праздничное. Все никак не получается ёлку поставить. Вот уже третий день пытаемся это сделать и всё никак не получается. Но ничего, у нас ещё есть несколько дней. Мы успеем подготовить себе праздничное настроение (улыбка).

А вот слушал я нашего президента, когда он встречался с тремя руководителями телеканалов, да и сегодня слушал его выступление на госсовете… Вот тоже человек подводит итоги! В первый раз я его наблюдал и слушал с сочувствием. Я понял, что могу ему сочувствовать, потому что в это же самое время пытался подводить и собственные итоги. Подводил свои, слушал президента и осознавал, что наши итоги совсем не совпадают. Ни капельки! А как они могут совпасть? Мы же с ним живём в разных странах! Он видит и ощущает одну страну, я вижу и знаю другую.

А посочувствовал я ему по той причине, что я увидел совершенно одинокую и почти трагическую фигуру. Видно же по Дмитрию Анатольевичу, что он когда-то был, наверное, весёлым, наверное даже компанейским парнем, из хорошей семьи, слушал хорошую музыку, смотрел хорошее кино, был студентом, потом сам преподавал в высшей школе. Я даже доподлинно знаю, что он был неплохим педагогом, к нему хорошо относились студенты. У него был наверняка интересный круг общения, он наверняка многим нравился. Причём, нравился тем, кому хотел нравиться. А теперь он находится видимо в удивтельной для себя ситуации, когда ему приходится, в основном, общаться с теми людьми, которые не нравятся ему, а он не нравится им. Таких было сегодня большинство за огромным столом во время его выступления.

А он старается быть современным, ему хочется быть передовым человеком, он хочет по-прежнему нравится тем людям, которым когда-то нравился он и которые нравились ему, с кем когда-то жил и работал… Но он им и таким, как они, уже не нравится. Всё его пользование Твиттером, его увлечения передовыми технологиями уже вызывают недоумение, недоверие, а то и просто усмешку, как и слово «модернизация», привнесённое им. Я же видел, как он во время разговора с руководителями телеканалов хотел резче ответить на гнусный и подобострастный вопрос господина Кулистикова по поводу общественного мнения и общественности, ему хотелось явно резче высказаться, особенно после циничных слов Кулистикова в том смысле, что общественность является для него (Кулистикова) пушечным мясом. Мне хочется верить, что наш президент хотел сказать по поводу этого что-то более внятное, чем смог сказать.

Я хочу верить в то, что наш президент понимал, что господин Добродеев лукавил, когда заявлял, что сейчас такие свободные времена для СМИ, каких не было никогда… Я надеялся, что некогда нормальный, хороший парень Дима Медведев ему не верил…

Я надеюсь, что Дмитрий Анатольевич понимает, что не имет никаких реальных возможностей для принятия и осуществления существенных решений. Я надеюсь, что он страдает от того, что ему приходится быть лицом той власти, которая осуществляет такое чудовищное руководство, которое не может совпадать с его представлениями о современном и передовом. Мне хочется верить в то, что ему плохо в те моменты, когда он пытается говорить резкие и даже дерзкие слова, а его никто не то что не боится, а даже не опасается. Я хочу надеяться на то, что он понимает, в какой ужасной, беспомощной, двусмысленной и даже карикатурной ситуации он находится с точки зрения тех людей, которые нравятся ему, и которым он сам хочет нравиться. Я сочувствую ему, потому что его итоги года плачевны по сравнению даже с моими, столь не удовлетворяющими меня итогами.

Заканчиваю. Внутренне сейчас перед сном обязуюсь завтра поставить ёлку, докупить подарки, и составить список всех, кого надо не забыть поздравить. Если это смогу сделать, то самоуважения добавится, а стало быть добавится и новогоднего настроения. Чего и вам желаю(улыбка).

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

За окном падает совершенно рождественский снег, а снега и без того так много, что если бы вид за окном был открыткой или рождественской картинкой, то можно было бы сказать, что художник переборщил со снегом.

Ныныче ночью сыграем в самом старом клубе и одной из первых дискотек СССР, так называемой легендарной «Вагонке» (ДК Вагоностроительного завода)традиционный, завершающий год концерт. Когда-то в этих стенах я познакомился с Максимом Сергеевым и группой «Бигуди» в первом её составе. Было какое-то весёлое мероприятие на Вагонке, играла первоклассная музыка, за пультами стояли два молодых, забывно одетых парня в очках, и рядом с ними флегматично играл на гитаре очень похожий на некого скандинава гитарист. Мне сказали, что это группа «Бигуди», мы познакомились.

Если бы я знал тогда, что это знакомство полностью нарушит и изменит жизнь по крайне мере Максима Сергеева, вскоре разрушит небольшую, но весёлую компанию «Бигуди» в том самом её составе… Если бы я знал, что второй полностью калининградский состав группы, который участвовал в записи нашего второго альбома, попробует гастрольной жизни, переездов, неустроенности, жизни, когда то есть концерты, а то их подолгу нет, а главное, испытает тяжёлый момент выбора между такой профессиональной, кочевой, без внятных перспектив, надежд деятельности и калининградской оседлой и внятной жизнью… Если бы я знал тогда, что только Максим Сергеев решится полностью расстаться с прежней своей работой в Университете, периодическими ди-джействованиями и редкими концертами в тихом и уютном Калининграде и шагнёт в страшно нервное, рискованное и даже периодически нищенское и голодное поле профессиональной музыкальной деятельности… Если бы я знал, что и первому и второму составу «Бигуди» и нынешнему третьему во главе с Максимом будет суждено все эти годы ощущать обидное невнимание к их музыке, часто пренебрежительное и поверхностное отношение музыкальных критиков к тому, что они делали и делают и, в основном, несправедливо оставаться в тени моих текстов, которые никогда не появились бы без музыки Максима Сергеева и «Бигуди»… Если бы я знал, сколько переживаний, разрывов отношений, сколько казалось бы маленьких, но для отдельного человека глобальных трагедий и даже сломанных крыльев повлечёт за собой наше знакомство с ребятами, ничего не знающими о том мире, в котором я к тому моменту уже прожил и испытал немало… Если бы я это знал заранее, возможно я не подошёл бы и не познакомился бы с ними. Возможно, если бы этого не случилось, на две-три семьи было бы больше, и на несколько рождённых детей тоже.

И в то же время я держу наш новый альбом «Радио для одного» и понимаю его, как выдающийся результат нашей совместной работы. Какие-то наши совместные песни разошлись на цитаты, какая-то музыка Максима Сергеева с наших альбомов давно крутится в качестве заставок на разных региональных теле- и радио- каналах и люди к ней уже привыкли… Какая-то звучит в кино. Мы сыграли массу концертов… Трудно теперь сказать, надо было тогда знакомиться или нет, я не знаю. Наверное никто не знает.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Наконец-то сыграл последний в уходящем году спектакль, вернулся домой, осталось двадцать пятого, а точнее, с двадцать пятого на двадцать шестое сыграть в Калининграде концерт, и можно выдохнуть, можно ощутить себя на каникулах, можно подвести итоги. Прилетел сегодня в Калининград, а Калининград встретил просто горами снега и дождём. Гололёд такой, что ездить по городу сейчас… В общем, лучше воздержаться от езды. Вот такая Прибалтийская зима. Но снега просто горы. За двенадцать лет нашего проживания здесь я такого не видел.

И Кишинёв тоже встретил меня, засыпанный снегом. Подлетал к Кишинёву во время раннего, совершенно золотого, заката. Видимость была хорошая. Я не ожидал увидеть белоснежные поля, подлетая к столице Молдовы. Хотел увидеть город сверху, но он далековато от аэропорта, и самолёт заходил с такой стороны, что представления о размерах Кишинёва составить не удалось. Белые снега под крылом самолёта были аккуратно расчерчены, то есть конфигурация и геометрия полей хорошо была видна. И виноградники были видны. Красивые поля. Красивая геометрия. Не похожая на российскую разметку.

Как я уже писал, я прилетел в Кишинёв в первый раз, и ни в Молдавии, ни в Молдове не был. Наш самолёт сел, стал подруливать к зданию аэропорта, и я увидел надпись на этом здании: «CHISHINAU». Я не сразу сообразил, что это, собственно, и есть настоящее название того города, который мы называем Кишинёв, сколько себя помним.

Снег Кишинёву категорически не идёт. Во всяком случае свежий снег я не застал, а застал его уже талым, потемневшим и грязным вдоль дорог. В городе жуткие пробки, в центре город разбит на кварталы невысоких домов, много улиц односторонних. Все пространства забиты припаркованными автомобилями. Снег сильно усложнил и усугубил транспортные проблемы, так что от желания покататься по вечернему городу пришлось сразу отказаться. В целом город очень плохо освещён. Только на нескольких центральных улицах горят фонари и есть признаки праздничной иллюминации.

Мне очень понравилось в Кишинёве!!! Я не ожидал того, что так проникнусь… и так почувствую этот совершенно незнакомый мне город. Хотя, у меня не было никакого уровня ожиданий. Я не знал никаких мифов или литературных образов, связанных с Кишинёвым. Никто мне ничего толком про Кишинёв не рассказывал…

Целенаправлено город посмотреть не удалось, всё-таки я приехал по сути на полтора дня, и приехал не ради экскурсии, а для того, чтобы сыграть спектакль. Проезжая по улицам ничего особенного в архитектурном смысле я не увидел. Есть улицы и районы с девятиэтажками, точно такими же, в какой я жил в Кемерово. И если бы не южные деревья, то в каких-то районах Кишинёв нельзя отличить от Барнаула или Перми. Есть кварталы, похожие на Одессу, есть кусочки города, которые похожи на Краснодар. Уверен, что есть и совершенно своеобразные, сугубо кишинёвские места. Но талый, не убираемый и грязный снег мешал рассмотреть индивидуальные черты.

Но что-то очень особенное, трудно формулируемое я почувствовал. А главное, я встретился и познакомился с людьми, с теми людьми, которые меня принимали, их друзьями, приятелями, знакомыми. Было много разговоров. Для такого короткого визита даже очень много.

Спектакль прошёл прекрасно. Играл я его в оперном театре. Театр большой, так называемый «тысячник». Но он был заполнен. Как только я вышел на сцену, сразу стало понятно, что здесь ждали, что здесь знают, что театр в Кишинёве любят и скучают по нему. Вообще в Кишинёве по многому скучают…

Что сильнее всего почувствовалось в долгих разговорах, которые уходили далеко за полночь?… А то, что все говорили о том ушедшем, и, по мнению моих собеседников, безвозвратно утерянном городе, о том Кишинёве, который они страшно любят и который, скорее, вспоминают, чем в нём живут сейчас. Мои новые знакомые вспоминали разъехавшихся по миру своих друзей, с грустью рассказывали городские истории и мифы, от которых остались только тени, потому что нет учатников этих историй и мифов, да и город изменился до неузнаваемости.

Многие из тех, с кем мне удалось пообщаться, уже поездили по миру, пожили в разных странах и имеют румынске паспорта, но всё же вернулись обратно и, судя по всему, без особых иллюзий и ложного патриотизма намерены жить в своём родном городе. Сколько же в них подлинной и проверенной любви к тому городу, в котором они живут. Далеко не в каждом городе можно такое встретить. В российской провинции такого очень мало. Такое я встречал в Одессе, Севастополе, Тбилиси. Но в наших уральских, сибирских, дальневосточных городах чаще можно встретиться с желанием уехать как можно скорее и как можно дальше. Я сам это пережил и отлично знаю, о чём говорю.

Кишинёв, очевидно, утратил прежнюю лёгкость, прежний блеск и очарование. Трудные времена. Это не только чувствуется, но и видно. Найдёт ли он себя? Сможет ли занять какое-то своеобразное и неповторимое место в изменившихся условиях? Об этом говорить трудно. На этот счёт и у взрослых, и у пожилых, и даже у молодых жителей молдавской столицы больше пессимистических настроений, чем оптимизма.

Но как же вкусно можно поесть в Кишинёве! Сугубо национальных молдавских блюд не много. Главное, конечно, мамалыга и куринный суп, который мало чем отличается от привычного нам куринного супа с лапшой, только в молдавской кухне в него добавляют кислый квас. Есть что-то похожее на люля кебаб, только молдавске колбаски делаются не на шомпуре, а на гриле, и коротенькие. Всё остальное национальное имеет прямые аналоги в украинской или кавказской или в каких-то других кухнях. Просто в Кишинёве всё это очень вкусно готовят!

Мы пили вино исключительно молдавское и теперь могу сказать, что моё пренебрежительное отношение к молдавскому вину закончилось раз и навсегда. То, что у нас продаётся под названием «молдавские вина», не имеет никакого отношения к тому, что пьют в Молодове. Там, очевидно, научились очень здорово бутилировать вина и добились превосходных результатов в изготовлении самого вина. Вина довольно простые, недорогие. Но это настоящие вина!

Я очень хочу приехать в Кишинёв осенью, спланировать приезд так, чтобы был хотя бы один, а лучше два свободных дня, чтобы и увидеть город, и выехать из него, и закрепить едва нащупанные ощущения, и ощутить новые. Хочу найти отчётливое место в совей собственной душевной географии для тронувшего меня и неведомого, увиденного буквально одним глазком города.

Я улетал из Кишинёва, а местные прогнозы обещали потепление и более соответствующую этому южному городу погоду.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Вчера попрощался до следующего года со своей московской публикой. Пожелал хороших праздников, пожелал по возможности безмятежных оставшихся дней уходящего года. Он стремительно заканчивается, и мне осталось сыграть один спектакль в Кишинёве и традиционный рождественский концерт в Калининграде. Сейчас еду по стоящей колом заснеженной Москве в аэропорт. Город недвижимо стоит. Машины похожи на сугробы, а сугробы на машины. Завтра у меня спектакль в Кишинёве. Никогда в жизни в Молдавии и в республике Молдова тоже не был, соответственно и в Кишиневе буду в первый раз. Никакого уровня представления о том, что меня ждём в этом городе не имею и какова из себя столица республики Молдова не знаю. Знаю только что буду играть в оперном театре и что зал будет полон. Значит в городе ждут, а стало быть лечу без волнения, но с интересом. Больше мне сказать об этом нечего. Своими впечатлениями, если они будут, поделюсь после.

Но чтобы не быть кратким, предлагаю прочесть вам небольшой текст, который я недавно написал про шампанское. Друзья попросили написать что-то про шампанское, если я, конечно, могу такое написать и если я шампанское люблю… А шампанское я люблю. Поэтому и написал вот такой вот текст. По-моему, получилось лихо. Прочитайте. Полагаю, что это усилит новогоднее настроение. Вы читайте, а я полетел.

 

Предвкушение.

Понятное дело, что в России, для русского человека, шампанское имеет особое значение и смысл. Шампанское для нас не то же самое, что во Франции и для француза, который его придумал.

В самой бутылке шампанского, в её форме уже содержится ощущение и главное предвкушение события. События не проходного, не повседневного, а чего-то чудесного, радостного, такого, что каждый день не бывает. Шампанское каждый день не пьют… Ну а те, кто пьёт шампанское каждый день…это в нашем сознании дивные, счастливые роскошные люди, чья жизнь праздник и безмятежность.

Сама покупка бутылки шампанского, это очень мужское событие, в котором чаще всего есть надежда и предвкушение. Именно, надежда и предвкушение! Вот мужчина покупает бутылку шампанского – что он купит следом? Цветы! Если не купил их прежде.

Каждый покупающий шампанское мужчина, как только берёт бутылку за обёрнутое фольгой длинное горло, тут же чувствует себя немножко гусаром, чувствует свою общность с теми лихими эскадронами, с теми усачами, которые открывали бутылки саблями, выиграв очередной бой у отступающих французов.

Каждый мужчина чувствует гордость, когда открывает бутылку шампанского, видит испуганные лица дам и барышень, которые даже повизгивают в ожидании хлопка… А он берёт и открывает бутылку бесшумно, выпустив дымок. Ему аплодируют, а он посматривает на одну даму и чувствует, как его акции растут, надежда переходит в уверенность, а предвкушение – в ожидание…

В шампанском всегда есть романтика или хотя бы претензия на романтику. Трудно представить себе компанию друзей, которые покупают втроём штук десять бутылок шампанского и идут смотреть футбол домой к четвёртому. Шампанское предполагает женское общество и женское же участие.

Предвкушение!!! С шампанским связано много предвкушения!

Нет гонщика, который не предвкушал бы шампанского на победном пьедестале. Бутылка шампанского, разбиваемая о борт нового корабля перед спуском его на воду – это предвкушение долгого и по возможности удачного плавания этого судна.

И наша российская обязательная новогодняя бутылка шампанского – это предвкушение по возможности хорошего или хотя бы неплохого наступающего года, это надежда на благополучие и если повезёт на радость…

Надежда на радость! Что может быть лучше?

 

Вкус.

Можно часто услышать: «Ой, я шампанское не люблю! Мне что-нибудь покрепче». И произносящий такую фразу полагает, что тем самым подчёркивает свою мужественность и опыт жизни. Мол, шампанское – это шипучка и баловство.

Всегда, когда слышу такое, понимаю, что сомневаюсь в том, что говоривший понимает вообще хоть что-нибудь в питие. В водке, в коньяке или в виски.

Как можно не любить шампанское? Только не зная его. Точно так же, как можно не любить оперу, ни разу в опере не побывав, или не любить поэзию, выучив пару стихов в школе.

Шампанское требует внимательного изучения, постижения, если хотите. Не возможно полюбить шампанское, не выпив его много в течение долгого времени. Нужно уловить его вкус. Понять его невозможно! Шампанское не ребус и не математическая задача. Его можно полюбить или не полюбить.

Вкус шампанского открывается вместе с любовью и чувствованием момента жизни. Необходимо любить и чувствовать летний воздух и морской ветер. Тогда шампанское будет как глубокий вдох. Или любить сухой, морозный, яркий день – и тогда глоток шампанского в тёплом доме зимой напомнит студёный горный воздух или неподвижный зимний воздух в сосновом лесу.

Или когда ты смотришь, глотая шампанское, в прекрасные глаза, вкус шампанского – это вкус желанного и ожидаемого поцелуя.

Вкус шампанского то ясен, то неуловим, но это всегда вкус радости. Мы именно этого от шампанского и ждём.

Для безрадостного человека или для человека в безрадостном состоянии шампанское чаще всего просто кислятина. И спорить с ним по поводу вкуса этого напитка бесполезно.

 

Послевкусие.

Шампанское, как всё прекрасное, весьма коварно. В послевкусии само шампанское как правило не виновато. Послевкусие – это, в случае с шампанским, чаще всего результат правильного или неправильного его употребления или даже поведения.

Иногда достаточно одного бокала изумительного шампанского между многочисленными порциями отличного виски ли превосходной водки, чтобы послевкусие было чудовищным в целом. Но вспоминаться будет именно шампанское, а не виски с водкой. И оно же будет обвиняться в послевкусии.

Так после вечера, когда не хватило остроумия, галантности, умения поддержать разговор, умения танцевать или смелости и решительности, в конце концов… Послевкусие остаётся в виде стыда. Стыдно. Ты же весь вечер пил шампанское. И она пила… Шампанское помогало… Придавало красноречия, галантности, смелости… обволакивало её… А ты чего-то где-то упустил. Подвёл шампанское, которое старалось напрасно. Стыдно-то прежде всего перед ним.

Если пил шампанское без радости, из несоответствующей посуды, пил много и без особых целей – шампанское отомстит.

Но если ты слушал дивную музыку и пил шампанское – оно только улучшило и слух, и звучание.

Если ты был в ударе и хорош, то оно делало тебя ещё лучше.

Много разных прекрасных вариантов послевкусий шампанского. Но самое лучшее – это когда после прекрасного вечера с шампанским ты просыпаешься с ясной головой, вспоминаешь о том, что было, с улыбкой и с радостью думаешь о том, что в холодильнике осталась непочатая бутылка любимого шампанского. Потому что ничего другого не хочется.

Ваш Гришковец

Здравствуйте!

Диктую по телефону.

Вчера играл спектакль в Москве, свой самый первый и самый знаменитый моноспектакль «Как я съел собаку». Играл его под довольно сильным и тяжёлым впечатлением от увиденных фрагментов, исполненного вчера самого массового и долгого моноспектакля, который, думаю, многие посмотрели. Я не смог посмотреть всё, не хватило времени. Да и сил, боюсь, тоже не хватило бы… хотя зрелище, а самое главное — содержание было завораживающим своей жутью. Это кошмар. Другими словами своё впечатление выразить не могу…

Вчера повстречались после спектакля со старинным другом Алексом Дубасом. Алекс человек очень мягкий, редко выражающий свои чувства резко и всегда старающийся быть ну, хотя бы по возможности улыбчивым. А в этот раз он был подавлен, говорил о том, что его тоже ужаснул сольный телевизионный концерт (понятно о чём идёт речь). Он выглядел подавленным и усталым из-за того что даже не очень понимает о чём говорить в эфире, потому что ясно что эфир будет заполнен обсуждением и комментариями по поводу целого ряда особо ужасных высказываний нашего премьер-министра. При этом Алекс говорил, что он предвидит все варианты этих комментариев. От этого становится скучно, грустно и как-то тоскливо. Говорили мы о том, что нет ощущения предела. Вроде бы предел давным давно должен наступить, но премьер-министр в своих высказываниях вновь заявил о том, что предела нет и не видно… Посмеялись с ним приведённой им цитате из любимого фильма «Вор должен сидеть в тюрьме». Посмеялись тому, что, видимо, Владимир Владимирович забыл, что Глеб Жеглов сказал эту сакраментальную фразу после того как сам подсунул кошелёк вору в карман. Кошелёк, конечно, был украден вором, но подсунул-то его тот самый герой, которого процитировал наш премьер-министр. Оговорочка, как говорится…

Но я не хочу. Совсем не хочу об этом. Уже сегодня наобсуждался и наслушался. Много-много Путин сказал фраз, которые будоражат воображение даже не дерзостью, а какой-то уверенной в себе и при этом лютой злобой. Особенно, конечно, высказывание про интеллигенцию. Давненько такого не звучало на русском языке.

Но вот что я понимаю в связи с прошедшими в Москве событиями и в связи с самой интонацией, с какой говорил самый властный человек в нашей стране. Сами события, сами беспорядки показали, что по настоящему отлаженных и мощных механизмов руководства страной у руководства страны нет. В частности точно нет настолько мощных рычагов, чтобы осуществлять ту самую цензуру, о которой так много говорится. На фоне всего этого отчётливо видна та действительно мощная самоцензура, которая давно включилась в нашей стране и которая действительно здорово работает. Эта самоцензура моментально дошла до самых отдалённых уголков страны и коснулась даже заводских многотиражек. Вот за что стыдно и вот по какой причине власть позволяет себе столь откровенные и дерзкие высказывания.

А я сейчас пойду играть концерт. Сыграем последний в Москве в уходящем году концерт. Будем говорить со сцены про любовь, про надежду и про улучшение настроения… А что ещё делать? Я уже говорил, что я ничего другого делать не умею и не хочу. Ну а тем, кто на концерт попасть не сможет, сообщаю, что альбом наш новый вышел, я уже его держал в руках. Он отлично записан и сведён. Выглядит он очень красиво, его приятно держать в руках. Так что, если приобретёте — не пожалеете.

И последнее на сегодня… Недавно давал интервью одному журналу и интервью получилось, как мне кажется, занятным. Если хотите — прочтите, думаю, что это сможет хотя бы ненадолго отвлечь вас от грустных мыслей или переживаний, от которых так трудно скрыться сейчас, особенно на огромной территории нашей любимой страны.

«Когда я говорю о французских женщинах, в голове сразу возникает образ женщины за сорок. Иногда сильно за сорок. Юных красивых женщин в Париже вы не увидите. Об этом нужно забыть раз и навсегда. Нужно ехать к университету, чтобы посмотреть на юных. Молодых в основном видишь в мотоциклетных шлемах, на каком-то мотороллере. Это, наверное, красиво, но лучше бы они шлемы не снимали. Под ним что-то ненакрашенное кудрявое. Очаровательное, замотанное шарфом, в свитере непонятного размера, с сумкой через плечо… Кто-то из моих знакомых коллег-парижанок, много старше меня, объяснила: «А зачем мне нужно было до 30 лет вообще делать макияж? Укладывать волосы, интересоваться, какой салон хороший, какой – не очень. Я и так была молодая. Даже конопатая. На 20 кило больше — такая булка, но я была молодая и всегда могла найти себе любые приключения».

Мне очень нравится парижское утро, когда парижанка выходит из дома в Шестнадцатом районе или в Сен-Дени. Не важно. Смотришь на эту женщину – где она делала укладку – непонятно. Она идет несколько озабоченно. Вся в себе. Не смотрит по сторонам. За ней легкий шлейф аромата, соответствующего времени года, и, зная московский контекст, думаешь, сейчас она пройдет чуть-чуть, и там ее будет ждать машина с водителем. Он выйдет, откроет дверцу… Но она подходит к какому-нибудь маленькому «Пежо» или «Ситроену», немножко поцарапанному и помятому, совсем не последней модели. В нем небрежно набросаны журналы, свертки, газеты. Садится в машину и поехала. И она прекрасна. У нее, возможно, есть взрослый сын. Такой взрослый, что не ожидаешь такого взрослого от нее. У нее есть любимый внук или несколько внуков. Она очень веселая, но не самая заботливая бабушка. Потому что у нее всегда какие-то дела в ее конторке или галерее, или маленьком магазинчике, или маленькой театральной кассе. Но обязательно что-то маленькое и такое же очаровательное, как она сама. У нее очаровательная квартирка — чистая, но неряшливая. Там может быть слишком много всего, накопилось, и все набросано. Новые шторы куплены, а старые еще не сняты. Вот что-то такое чудесное. Она сразу начинает с тобой общаться, глядя куда-то в сторону, параллельно говоря по телефону. Она предлагает тебе сесть. Тут же наливает кофе и хриплым из-за курения и вечных разговоров голосом что-то кому-то объясняет и при этом делает в твою сторону извиняющиеся глаза и какой-нибудь очаровательный жест. Равно как она не сняла старые шторы, а новые уже повесила, у нее есть новый друг, а со старым она еще не рассталась. У них чудесные отношения. Они могут вместе ужинать. Я видел и довольно крепкие парижские семьи, но для меня это, скорее, редкость. При этом дети, друзья… Она юна. Постоянно разговаривает, курит, ругается, открыв окно, с таксистами, много смеется, пьет вино. Она все время находится в общении. Не кокетничает. Нет, это другое. У нас женщина, которая улыбается мужчине незнакомому у лифта, будет воспринята либо как сумасшедшая, либо как команда к действию (несогласованное предложение. Возможно имеет смысл: У нас улыбка женщины незнакомому у лифта будет воспринята либо как сумасшествие, либо как команда к действию) . А там она со всеми разговаривает вот так: со знакомым продавцом в лавке, где она покупает кофе или фрукты, со знакомыми в любимом кафе, где она каждое утро пьет кофе или обедает. Она разговаривает громко. Вспомните, в парижских кафе нет музыки никогда. Там шум голосов. Там музыка не нужна. Там нужно перекрикивать друг друга, от этого громкость повышается постоянно. И это здорово. Это лучшая музыка Парижа. Француженка все время с чем-то борется. Когда в ресторанах можно было курить, парижанки возмущались, что все прокурено, хотя сами курили. Теперь, когда это запретили, говорят: «Господи, нам приходится, как собакам, ходить на улицу курить. И потом в кафе не стало нашего любимого запаха. Теперь пахнет моющими средствами и кухней. Это плохой запах». Они всё время как на картине Делакруа, где женщина с полуобнаженной грудью на баррикадах. У них все так. Это чудо какое-то, а не женщины. Я уж не говорю про пожилых привлекательных женщин, которых у нас почти нет. Парижанки не машут на себя рукой никогда. У нас так много женщин, махнувших на себя рукой, в любом возрасте, что это просто какая-то национальная катастрофа. Жизнестойкости в наших женщинах, наверное, не меньше. Но они выглядят по-другому. Ведь у всех у них, у парижанок, у которых взрослые дети, старый друг и новый друг, жизнь не сахар. Французские мужчины, может быть, выглядят получше, получше умеют себя вести, но не лучше наших. Еще более жадные, еще более капризные, еще более эгоистичные, въедливые и ревнивые. Наши женщины, конечно, более жизнестойкие. Наверное. Но не выглядят француженки при этом пожилыми после того, как жизнь их стукнула. Лучше. У них, наверное, есть традиция – не махнуть на себя рукой. А у нас женщина, хорошо выглядящая после 50 лет, либо совершает подвиг, либо, по мнению окружающих, выглядит вульгарно. А француженки возраст не скрывают и не демонстрируют. Они все-таки исходят из того, что лучше быть откровенной женщиной, которая отлично выглядит в свои 50, чем плохо выглядящей в 30. Они с возрастом не расстаются».

Пойду выступать.

Ваш Гришковец