Не помню от кого и каким образом в детстве, в Сибири, в Кемерово досталась мне монетка. И не просто иностранная, а австралийская. Беленькая, блестящая. Десять центов. Она сразу стала драгоценностью и заняла своё место в коробочке рядом с парой гранёных цветных камешков, магнитом, куском горного хрусталя и военной медной пуговицей с якорем. Мне была показана на карте Австралия, было растолковано как далеко она находится, что именно там живут кенгуру и антиподы, то есть люди, которые под нами вверх ногами. Сколько раз я засыпал с этой монетой под подушкой, сколько времени я мечтательно её разглядывал, как приятно было держать и вертеть её пальцами.
На ней с одной стороны было изображение птицы, а с другой женский профиль в короне. Женщина та не была молодой или пожилой, не была красивой или некрасивой, она была прекрасна и величественна. Тогда в моей жизни появилась Английская королева. До неё королевы были только в сказках, в основном, коварные, ещё на потёртых бабушкиных игральных картах. Те королевы были сильнее валета, но слабее короля, а эта была Английская и она жила в Англии. Жила одновременно со мной и её профиль был на монете, на которую в Австралии можно было что-то купить.
На доступных мне монетах никаких людей не было. Только на увесистом рубле был профиль Ленина. Но рубль был мне недоступен, профили Ленина были повсюду, и ничего интересного и удивительного с Лениным связано не было. Он уже не жил, и перед его изображением нужно было благоговеть. А это было скучно. Любоваться же им было нельзя. Рубль хотелось, а благоговеть нет. Королевой же можно было любоваться.