гастроли

Здравствуйте!

Вчера прилетел из Алматы в Астану. Город… если сказать, что он странный, то это ничего не сказать. Смотрел на город сверху с самолёта, ехал по городу на машине, смотрел из гостиничного окна, из которого много видно, вечером наблюдал его долго из вращающегося вокруг своей оси панорамного ресторана. Этот город в моём ощущении и понимании невероятный памятник воле одного человека. Этот город также на сегодняшний день является городом для одного человека.

Впечатление от увиденного находится в диапазоне от восхищённого удивления до полнейшего отторжения и нежелания здесь находиться.

Но всё-таки это, конечно, очень интересное явление. Астана. Видимо, точно также Пётр Первый когда-то строил свой город на болоте. Причём исходя из тех же самых соображений, что и Лидер Нации (и такой титул теперь есть у Назарбаева). Хотя между собой многие называют его просто «папа»). Также как и Питер, Астану ценят иностранцы. Есть потрясающие архитектурные произведения, сделанные японским и английским архитекторами. Есть что-то совсем турецкое, есть явно китайское. Станут ли когда-нибудь через триста лет эти сооружения в сознании тогда живущих архитектурными шедеврами, какими являются шедевры Растрелли и Росси, не знаю. Пока это холодные и необжитые кристаллы, стоящие в степи.

В этом городе как-то совсем не видны люди. Люди и деревья кажутся такими крошечными, что вовсе не влияют на городской пейзаж. Расстояния между совсем новыми и блестящими остросовременными или псевдосовременными зданиями такие, что гулять между ними как-то не хочется. Думаю, что во время зимних ветров людей на улице будет не то что незаметно, а не будет вовсе. Но… Многие и многие из тех, кто приехал сюда из разных городов Казахстана, из суровой Караганды, из уютной Алматы, очень гордятся Астаной. В этой гордости есть что-то наивное, но всё-таки это гордость.

Если проводить аналогии со строительством Петербурга, то, видимо, приехавшие по приглашению Петра, иностранцы выглядели на наших диких северных просторах также как те, что приехали и работают в Казахстане сейчас. Это в подавляющем своём большинстве англичане. Экспатов в Алмате и особенно в Астане пруд пруди. Какие же у них самодовольные рожи. Как им, видимо, здесь приятно ощущать все свои имперско-колониальные ощущения. Поговорил с несколькими. Они просто кайфуют от себя. И ощущают величие Британии снова, той Британии, которая опять распространяет своё могущество на восток. Один британец, сильно выпив пива, сказал, что ему нравится смотреть, как казахи пытаются изображать из себя европейцев. Он сказал, что их уже довольно много в Лондоне. Что они очень стараются быть рафинированными. И что ему весело за этим наблюдать. А потом он ещё сказал, что и пусть, пока это им (имелись ввиду англичане) не мешает. А ещё он сказал и сказал весьма по-хозяйски, что ему нравится здесь, поскольку девушки очень хороши, они в восторге от его английского происхождения, и оно является надёжным пропуском в этом смысле… редкостный козёл. Откровенно грабительски относящийся к той земле, на которой работает, высокомерный вор и жулик. Собственно как большинство тех, кто шустрил и шустрит на просторах бывшего СССР.

Я уже не в первый раз в Казахстане, но у меня впервые появилось общение с казахскими моими сверстниками. Об этом я хочу рассказать отдельно. Но вот вернусь и расскажу.

А послезавтра мы предоставим вам ещё одну песню из нашего альбома…

Диктовал по телефону из Астаны по-прежнему .

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Диктую по телефону из Алма-Аты. Большое спасибо за отклики на песню. Правда, я их сам прочесть не мог, поскольку жж в Казахстане недоступен или доступен очень непросто. Вчера сыграл здесь казахстанскую премьеру «+1». Очень было здорово. Здорово от ощущения что ждали и не обманулись в ожиданиях.

Алма-Ата встретила тридцатиградусной жарой и золотыми листьями. Удивительное сочетание. А сегодня дождь. Вполне себе осень. Основными впечатлениями об этой поездке смогу поделиться вернувшись.

А следующую песню из нового альбома смогу показать вам на следующей неделе во вторник или в среду. Она как раз будет готова. Очень хочу поскорее предъявить её вам. Просто не терпится.

А сегодня мне сообщили, что в Норвегии будут переводить и издавать мой роман «Рубашка» на норвежском языке. Как только я об этом узнал, я тут же вспомнил, как писали про роман норвежца Эрленда Лу «Наивно. Супер.» Про Лу писали, что это — норвежский Гришковец. Думаю, что в Норвегии будут писать про меня «российский Эрленд Лу». Меня эта мысль позабавила. Русским Вуди Алленом в английской рекламе я уже был.

Всего вам доброго.

Привет вам из дождливой, но очень тёплой и какой-то нежной Алма-Аты.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Получил много вопросов, а главное, предположений, по поводу моего исчезновения из рейтинга ЖЖ. Полагаю, что многие связали это странное происшествие с тем, что я написал про госпожу Иванникову. А также некто блогер Сергей Доля предположил, что я исчез из этого рейтинга в связи с тем, что… к сожалению, я не силён в местной терминологии… в общем, он предположил, что я решил избавиться от звёздочки и избавился от места в рейтинге. В общем, всё это какая-то чепуха, недоразумение и бред сивой кобылы. А главное, совершенно не заслуживает внимания.

Я исключаю всякую месть со стороны руководства ЖЖ (улыбка). Исключаю по той простой причине, что исчез я из рейтинга ещё до написания возмущённого письма по поводу пресловутой звёздочки. Предположить, что кто-то сыграл на опережение в нашей стране можно… Президент же «отрешил» мэра Москвы, не читая его письма (улыбка). С моей стороны тот мой возмущённый текст тоже прошу не считать реакцией на исчезновение моей персоны из рейтинга, т.к. узнал я об этом только из комментариев.

По причине большого количества вопросов мы поинтересовались в СУПе, что же такое произошло? Там технически грамотные люди сказали, что ничего не могут понять. Они проверили мой аккаунт (таинственное и непонятное мне слово) на предмет какого-нибудь беспорядка или случайной ошибки, но ничего предосудительного или неправильного не нашли. Куда я делся, они понять не могут (улыбка). Я даже сделал предположение, что, исчезнув из рейтинга нашего ЖЖ, я мистическим образом оказался где-нибудь в рейтинге лучших новозеландских рыбаков или перуанских игроков в покер… Если я отсюда исчез, значит я должен где-то появится (улыбка). Хотя, может быть это и происки какого-нибудь умелого хакера.

Короче, мы стали свидетелями странного совпадения. Повторяю, я отметаю всякие подозрения в мести и злопыхательстве. Мне даже забавно. И я ещё раз убедился, что компьютеры, цифровая техника и всё, что с этим связано, уже живут своей отдельной жизнью. Благо, из реальности они меня удалить не могут (улыбка).

Утром в воскресенье полечу в Москву. Сыграю в столице два спектакля и в Казахстан. Давненько я не был в Казахстане. Говорят, там до сих пор проблемы с ЖЖ. Узнаю на месте. Интересно, что именно в Алма-Ате мы с «Бигуди» сыграем впервые большую часть нашего нового альбома «Радио для одного». В Астане я побываю вообще в первый раз. Уверен, что будет о чём рассказать. Слышал много самых противоречивых высказываний про Астану.

А во вторник, когда я буду лететь из Москвы в Алма-Ату, вы ЗДЕСЬ сможете послушать первую готовую песню из нашего нового альбома. В первый раз называю то, что вы услышите песней без кавычек…. Хотя, не бойтесь, я так и не запел. Если я когда-нибудь запою, то можете с уверенностью сказать, что Гришковец сошёл с ума (улыбка). Но то, что вы услышите, именно песня.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Всё не отпускает меня Дальневосточное впечатление. С Сахалина прилетел во Владивосток. 11 сентября и на острове, откуда я вылетал, и в столице Приморья было полное ощущение конца июня и начала лета. То есть, солнце было вполне жаркое, но не утомительное, не знойное. Ему хотелось радоваться. Просто в июне ему радуешься, ощущая только начало, а в сентябре радуешься, ценя каждое мгновение уходящего.

Летел из Южно-Сахалинска во Владивосток Боингом сахалинской авиакомпании. Самолёт был забит до отказа. Аэропорты обоих городов наполнены жизнью, и чувствуется, что на Дальнем Востоке внутренние перемещения активны… Вообще, дальневосточный уклад жизни совсем другой. Определённо, у людей есть своё непохожее ни на какое другое ощущение расстояний, времени, географии… Иное, чем у жителей Сибири, Центральной России, а также Урала , Юга и Северо-Запада представление о том, что близко и что далеко. Например, для меня, когда я жил в Сибири или когда я живу в Калининграде, Япония стабильно и одинаково далека…

Забавно, при этом, во Владивостоке меня водили, по мнению владивостокцев, в лучшие заведения японской кухни. Но хорошую японскую еду во Владивостоке делать не умеют. А когда я был в мае во Владике и заказал себе стейк из лосося… в результате я получил стейк из норвежского лосося, который во Владивосток привозят из Москвы. В местном японском ресторане мне сказали то же самое. Вот они, чудеса глобализации! (улыбка) При этом, в магазинах столицы Приморья можно увидеть японские и корейские товары… Товары совершенно разные, предназначение которых мне совершенно не понятно. Далеко находится Владивосток, уж очень он как-то «за холмом». Если говорить о моём ощущении некоего обозримого пространства, то некий «холм», за которым находится «совсем далеко», находится где-то между Красноярском и Иркутском (улыбка). Вот такая гигантская страна, где жители Владивостока получают из Москвы вчерашние новости, а москвичи от владивостокцев завтрашние.

Мне очень и очень повезло с погодой в этот раз. 13 сентября с утра стоял мёртвый штиль, и на быстроходной лодке моих друзей мы небольшой компанией вышли в море. Точнее, мы предприняли двухчасовой переход и оказались в невероятном месте… Я много раз бывал во Владивостоке. Мне много показывали разных уголков, бухт и островов. Меня с радостью и при первой возможности приглашали на какое-нибудь плавсредство и вывозили куда-нибудь. Но в этот раз я пережил неиспытанное ощущение и увидел невиданное. Меня отвезли в заповедную зону в районе бухты Средняя.

Описать те места я не смогу, мне не хватит моих литературных возможностей, да и слов я таких не знаю. К тому же, как описать чудо?

Я нигде не видел такой красоты скалистых берегов. Но среди невысоких скал регулярно расставлены и очень удобно расположены маленькие, укромные пляжи. Бухт тоже хватает. Я думал, что у нас на Балтике самый белый и мелкий песок, так оказывается нет! Там белее и мельче. Вода такой кристальной чистоты, что на отмелях зелень кажется неестественной, как в рекламе. Глядя за борт, даже на пятиметровой глубине хорошо видны морские звёзды. Купание в этих бухтах и в этих водах какое-то особенное. Не понимаю, чем оно особенное, но определённо в нём есть что-то захватывающее. Да, ещё можно взять ласты, маску и какой-нибудь железный инструмент, типа отвёртки, и, ныряя на трёхметровую глубину, наковырять из песка больших ракушек, которые чертовски вкусны и не похожи по вкусу на другие. Так вот, их там полно.

Нет места лучше, чтобы снимать фильмы про пиратов и скрытые сокровища. Красивые, острые скалы торчат из воды, рядом с ними видны боруны над острыми рифами. Скалы, торчащие из воды, и отвесные берега покрыты карликовыми соснами. Эти сосны таких причудливых форм, что мне кажется, что любой японский любитель карликовых деревьев отдал бы за каждую всё своё состояние да и душу в придачу. А этих сосен там… В довершение всего мне показали лежбище морских котиков (точнее, это не морские котики, а какие-то нерпы). К этим животным можно было подплыть совсем близко. Они не уплывали. Они просто при нашем приближении ныряли в воду и даже подплывали к нам ближе, с любопытством рассматривая нас своими огромными, чёрными глазами. Их усатые морды больше всего напомнили мне морду моей собаки. Этакие диковинные плавающие мопсы.

Я видел пещеры, со свисающими с их сводов летучими мышами… Помню, я впал в какое-то тихое изумление. С уверенностью могу сказать, что я перестал думать, перестал восторгаться и даже перестал получать впечатления. Даже если бы у меня был с собой фотоаппарат, я не стал бы пытаться что-нибудь там фотографировать. Не получилось бы. Да и отвлёк бы фотоаппарат, нарушил бы остроту проживания. Помню, я просто превратился в зрение, в слух и дыхание. Только губы у меня что-то прошевеливали безмолвно, прошевеливали одну и ту же беззвучную фразу. Я не сразу понял, что я бормочу себе под нос. А потом прислушался к себе и услышал: «А Бог всё-таки есть, Бог всё-таки есть!»

Как хорошо, что эта частичка планеты давно назначена заповедником. Я рассказывал владивостокцам о том, где побывал, и большинство из них говорили, что никогда там не были и вряд ли побывают. А мне повезло. Да и скалам, пляжам, нерпам и летучим мышам тоже повезло, что к ним добраться сложно, да, к тому же, и практически запрещено. Как бы грустно это не звучало.

После мощи Сахалинской природы, после оглушительной красоты Приморских заповедных берегов наше калининградское Прибалтийское побережье, да и сама Балтика кажутся такими крохотными, тихими, обжитыми, аккуратными, даже домашними. Этакие домашние радости. Здесь всё располагает к неспешному и созерцательному проживанию. Здесь всё совсем другое. А там всё бурлящее, всё яркое, контрастное, даже дикое. В людях там как-то больше свободы, лихости, переходящей в разухабистость, в отличие от уже родных мне калининградцев. Что мне больше нравится, что мне ближе?… Не знаю. Я родился в Сибири, строго посередине.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Ну что вам рассказать про Сахалин?…

Я подлетал к Сахалину 9 сентября после полудня по местному времени. Погода была совершенно ясная. Ни одно облачко не закрывало вид с высоты десяти тысяч метров. За час до назначенного времени прилёта я прилип к иллюминатору и всматривался с безлюдные, коричнево-зелёные просторы сплошных, невысоких гор. Я старался по возможности заглядывать вперёд и хотел не пропустить момент, когда появится край земли. На этом краю и за краем я провёл когда-то два с половиной года своей юности. После учебного отряда на Русском острове меня отправили служить в Сахалинскую флотилию, которая базировалась в районе города Советская гавань. Оттуда же, из Совгавани, поздней весной 1988 года я вылетел на маленьком самолёте в сторону Хабаровска и пролетел над гористыми, безлюдными просторами. С тех пор в этих местах я не бывал.

Задумавшись, я, конечно, пропустил тот момент, когда стала видна кромка материка. Я не ожидал, что мы пролетим почти прямо над Совгаванью и портом Ванино, оставив их справа по борту. Я с трепетом узнал очертания бухт, разглядел строения и даже точечки кораблей. Узнал бухту Постовую, в которой на таинственной глубине лежит знаменитый фрегат Паллада. Я смотрел с неба на этот кусочек земли и понимал, что в моей памяти всё сохранилось намного отчётливей, чем я мог теперь это разглядеть. Хотя давно нет ни моего корабля, да и всех кораблей 93-ей бригады, нет Дома офицеров и Матросского клуба, куда мы ходили смотреть кино, нет Театра Тихоокеанского флота, который выпускал из трубы своей котельной в небо чёрный дым. Там, где некогда кипела жизнь огромного военно-морского соединения нынче запустение. Это я знаю из писем и рассказов местных жителей и очевидцев.

А потом я увидел остров Сахалин!!! Я думаю, что каждый человек на Земле, который заглядывал в атлас мира или разглядывал карты, наверняка обращал внимание на остров, который своей формой напоминает диковинную рыбу с высоким и острым спинным плавником. Остров Сахалин бросается в глаза, в отличие от других невыразительных островов и архипелагов… Сколько раз со школьных времён я рассматривал его на картах и глобусе, сколько раз я видел его берега с борта корабля. Но сверху не видел никогда. А тут я не только увидел остров, но и заглянул за него. То есть, увидел Охотское море.

Как же прекрасен Сахалин, как он ярок по сравнению с однотонным краем материка! Сахалин сверкнул зеленью, живописными вершинами и голубизной прибрежных отмелей… Вскоре я впервые вступил на этот остров.

Если идти или ехать по какой-нибудь улице Южно-Сахалинска и не знать, что ты на далёком острове, то можно подумать, что ты едешь по какому-нибудь не очень центральному району города Кемерово, Перми или Вологды. Стандартные пятиэтажки, деревца, стандартные магазинчики и вывески. Единственное, только в Кемерово, Перми и в Вологде машины в основном с левым рулём. Да ещё на улицах Южно-Сахалинска заметно много людей с определённо восточными лицами. Никаких архитектурных особенностей в столице Сахалина искать не стоит. От японцев, как мне сказали и показали, осталось два с половиной здания. Это два музея и половина здания военкомата.

В Южно-Сахалинске проживает чуть более ста пятидесяти тысяч человек. То есть, по российским меркам город маленький. Но если находиться не на окраине города, то размеры его непонятны. Движение весьма оживлённое, машин очень много, люди на улицах нарядные. Город хорошо подметён, на клумбах цветы. Строек много. То есть, город себе как город.

Если недавно, а я знаю, в Южно-Сахалинске были проблемы с гостиницами, то теперь скорее есть проблема выбрать, в какой остановиться. Как минимум несколько гордо претендуют на название «Лучшая гостиница Дальнего Востока». В городе полно разнообразных заведений. Есть даже типа «модные», с вполне современными интерьерами, хорошим меню, отличной картой вин и хорошим набором сигар. Вот только даже в этих модных интерьерах могут сдвинуть столы, да и гулять по старой памяти, как привыкли, большой компанией. Я сам это видел и с большим трудом избежал участия в застолье. В каких-то заведениях видел компании серьёзных и явно авторитетных мужчин, которых, если бы они не говорили по-русски, можно было бы принять за якудза.

Город живой. Цены на жильё существенно выше, чем в Калининграде. Я встречал и общался со многими людьми, которые говорили об искренней и глубокой любви к Сахалину. Правда, многие из них были студентами, которые приехали к родителям, или бывшими сахалинцами, которые прилетели в родные края на бархатный сезон, или командировочными из разных городов Большой земли, которые, по их словам, не знают места лучше Сахалина, но почему-то не остаются на нём жить. Правда, встретил одного человека, который двадцать лет назад прилетел на Сахалин из Таллина, да так и остался навсегда, понимая свой случай, как редкий, если не уникальный.

Нет-нет, в Южно-Сахалинске нет ощущения захолустья или глухой периферии. Только однажды я почувствовал тоску и скуку из-за того, что Южно-Сахалинск город маленький и находится далеко от неких больших жизненных процессов. Эту тоску и скуку я прочёл в глазах молодого человека, сидящего за рулём очень навороченного и тюнингованного Хаммера с нереально сверкающими дисками колёс. Мы поравнялись с ним на светофоре и мне удалось не только разглядеть его, но я заглянуть ему в глаза. В них я прочёл то, как скучно ему живётся, как мал ему город, как некуда ему ехать на этой дорогой машине… Я увидел в его глазах тоску от того, что он всех знает, а его машину знают все, и что никто уже ей не восхищается, и что некуда ему пойти в его новых крокодиловых туфлях, и что место его не здесь, а в Майями.

Я разговаривал с сахалинским молодыми дамами, жёнами и подругами богатых местных людей. Никто из них не связывает своего будущего с островом. Одна красивая особа, на шестом месяце беременности, когда я спросил придумали ли они имя ребёнку, назвала такое диковинное имя, что я даже не понял, мужское оно или женское. На моё недоумение она сообщила мне, что это традиционное испанское женское имя, и с этим именем её дочери будет удобнее жить в Европе.

Мне понравился Южно-Сахалинск. Мне понравилась публика в театре, понравились мои новые знакомые, которые, я надеюсь, станут настоящими приятелями, мне понравился мэр города. Молодой, симпатичный, энергичный, остроумный и даже самоироничный, что редкость для руководителя.

А на следующий день меня отвезли на ближайшее к городу побережье Охотского моря. Дорога извилистая и очень живописная. Вдоль всей дороги растут гигантские лопухи. Эти лопухи не большие, не очень большие, а именно гигантские. Но никакие описания не дадут представления об этих огромных лопухах. Рядом с ними чувствуешь себя гномом… Мы проехали мимо прекрасных озёр, которые соединяются с морем, и от этого вода в них солёная, я видел чистейшие реки… И при этом в какой же печали я вернулся обратно в гостиницу.

Я побывал и даже можно сказать проехал почти по всей стране, и не только… Я знаю, что вся территория бывшего СССР, кроме Прибалтики, замусорена равномерно. Где-то погуще, где-то не очень, но всё же везде. Нет ни одного квадратного метра вдоль дорог, даже в самых безлюдных местах, где не было бы мусора. Почти нет не обезображенных человеком пейзажей вблизи человеческого жилья. Каждый посёлок или даже небольшая деревня похожи на последствия некого взрыва. Большая деревня — больший радиус вреда, нанесённого красоте и природе, меньше деревня — и радиус поменьше… Но на Сахалине следы и последствия деятельности человека уж очень заметны.

Может быть, из-за того, что находясь там, ты каждую секунду понимаешь, в каком диковинном месте ты находишься, от того, что знаешь, что здесь живёт совсем немного людей, и все мегаполисы очень далеко… Или от того, что Сахалин так прекрасен?… Может быть от этого безумие и варварство так непереносимо отчётливо видно на фоне синевы озёр, прекрасных фантастических скал, сопок, бухт, рек и нереального морского горизонта.

Представить себе дикость и масштабы этой дикости по отношению к той рыбе, которая сплошным потоком идёт из океана в реки Сахалина на нерест, не увидев, совершенно невозможно…… Только я не хочу сказать о том, что рыбу ловить не надо, и нужно немедленно стать вегетарианцем. Я люблю есть рыбу… Но во все века и у всех народов всегда было почтение к тем живым существам, которых они употребляли в пищу…… Если бы вы видели какими ужасными способами там ловят, тащат, хватают, черпают ковшами или при помощи кранов загребают несчастную рыбу, идущую к месту своего появления на свет на нерест. Я видел плывущую вниз по реке потрошёную, ещё шевелящуюся рыбу, из которой просто извлекли икру и бросили. Я видел людей, которые тупыми ножами кромсали прекрасных рыб, для того, чтобы засолить себе прямо на берегу икру «пятиминутку» и закусить ею тёплую водку. Они потрошили её, тут же бросали и наступали на неё грязными сапогами. И масштабы этой дикости непонятны, непредставимы. Нет в людях там почтения к удивительной красоты и совершенства созданиям, которые стремятся через весь океан, чтобы накормить этих людей, принести им самое ценное, свою икру, да и просто обеспечить жалкую, грубую и бессмысленную их жизнь. Есть в этих людях только душевная лень и пресыщенная развращённость богатством той природы и мест, которыми они так бездарно и неуёмно пользуются. Наступают эти люди грязными сапогами на трепещущую рыбу, бьют палками мощную кету, пинают горбушу, и даже не чувствуют того, что потрошат и бьют сам остров, который так похож своими очертаниями на стремительного лосося.

Про том, как обезображены берега я даже говорить не стану…

Нигде так, как на Сахалине, я не почувствовал и так наглядно не увидел полного отсутствия в нашей стране внятной идеи, желания, а самое главное, воли к лучшей и достойной жизни и к осмыслению того, что у нас есть.

Я не фанат и даже не поклонник ничего американского… Но в Южно-Сахалинске мне показали закрытый посёлок, который построили американцы для себя. Это практически маленький район города на отшибе. Построили его американцы, чтобы там жили их специалисты, которые занимаются разработкой и добычей нефти. Это никак не Рублёвка и не элитный посёлок местной бизнес-элиты. Посёлок нефтяников. Вот и всё. Правда, нефтяники американские. Дома там стоят типично американские, на две, а то и три семьи. Этакие щитовые дома, которые не рассчитаны на то, что они простоят сто лет. Но видно, что удобные, светлые, а главное, аккуратные. В посёлке есть школа, магазин, асфальтовые дорожки. Ничего особенного. Только мусора нет. Пострижена трава, вычищен ручеёк, деревья ухожены. Ничего особенного. Но при этом красиво, потому что дома поставлены с учётом ландшафта. Ландшафт не загажен… А сахалинский ландшафт сам по себе прекрасен.

Я улетал из Южно-Сахалинска, видел с высоты проложенную японцами железную дорогу, видел контуры некогда разбитых японцами полей. Очертания каналов, дорожек и системы устройства полей с самолёта видно. Но эти поля брошены. В лучшем случае на них пасётся скот. А когда-то японцы смогли возделать эти совсем непростые земли, смогли проложить дороги, которые до сих пор являются основой нынешних… Точно также, когда подлетаешь к Калининграду, видны системы маленьких каналов, видна вся система орошения полей… Большинство полей запущено, каналы заросли. С неба видны только следы кропотливой и вдумчивой деятельности жителей Восточной Пруссии… На руинах древних кирх гнездятся аисты, в некогда живописных местах зияют окнами пустующие старые фермы, хутора…

Я обязательно вернусь в мае на Сахалин. Я чувствую, что как-то болезненно сильно почувствовал этот остров, эту землю своей, родной. Я улетал с Сахалина, долго всматривался в исчезающие его очертания, унося с собой восхищение и сильную печаль. Я был печален, как наверное любой русский путешественник, заглянувший за горизонт.

Ваш Гришковец.