Евгений Гришковец

Здравствуйте!

Только вчера удалось отметить день рождения. Сыграл спектакль в Москве и тут же помчался к ожидающим меня друзьям, а также приглашённым приятелям и коллегам. Вот уже шестой год подряд отмечаю день рождения следующим образом, я не устраиваю ужин, где бы все сидели и ели за одним или за отдельными столиками, а собирается человек тридцать и я читаю ещё неопубликованные, а иногда даже ещё не законченные произведения.

В прошлом году читал кусочки из ещё не выпущенного спектакля «+1», в этом году прочитал несколько глав из книги, над которой работаю сейчас. Думал, что буду работать над книгой долго, хотел в январе только набросать её план, а в основном засесть за неё летом. Но третьего января как сел, так и не смог оторваться. Книга уже готова на две трети. Думаю, за март и начало апреля закончить, тогда вы сможете её прочесть в мае. Изначальный замысел сильно изменился и большая вязкая книга превратилась в процессе работы в очень плотное и небольшое по объёму сочинение. Думаю, что новая книга будет всего в половину больше повести «Реки». Замысел и тема настолько трудно поддаются какому-то короткому описанию, что не буду этого делать. Уж больно странный замысел.

Ужасно трудно было оторваться от рабочего стола. ТАк не хотелось бросать рукопись, так сильно не хотелось выходить из ежедневного и углублённого процесса, но ждут восемь городов Украины.

Вообще в этот раз из дома, конечно было уезжать максимально сложно за все прошедшие годы. Не хотелось оставлять крошечного ребёнка за которым так интересно и так… волнительно наблюдать, участвовать в заботе, да и вообще сейчас дома удивительная и неповторимая атмосфера. Да и книга, рукопись мною также ощущается как беспомощное робкое создание, которое без меня не вырастет и не доживёт до зрелого состояния.

А ещё очень хочется быть в Москве 23-го февраля, но не для празднования дня защитника отечества. Для тех, кто служил на флоте это не особенно важный праздник. Я очень хотел бы пойти на премьеру «Каменного гостя» по Пушкину в постановке близкого и дорогого мне друга Лёши Аграновича. Не знаю что у него получится, но я очень рад за то, что он взялся и сделал спектакль. Это первая его театральная постановка и большой человеческий поступок. Лёша долгое время занимался и занимается постановками больших церемоний, открытий фестивалей, их закрытий, он мастер в этом. Вы наверняка видели по телевизору его работы, не зная о том, что например открытие и закрытие Кинотавра это одноразовый результат его очень нервного и кропотливого труда.

А театр это совсем другое, страшное и таинственное пространство. К тому же он взялся за такую сложную утекающую сквозь пальцы литературу. Интересно то, что знаменитого «Каменного гостя» режиссёра Швейцера с Высоцким в главной роли, когда-то как оператор снимал лёшин отец. Как же я желаю своему товарищу даже не успеха, а удовлетворения от своего труда и того результата, который был им намечен. Лёша и так-то худой как велосипед, а за два месяца постановок стал худым как спортивный велосипед. От него остались только большие очевидно давно не знавшие нормального сна глаза.

А ещё у него в спектакле Дона Гуана играет мой друг и любимый партнёр по фильму «Сатисфакция» Денис Бургазлиев. Для него это первая после Германии, где он долго работал, большая театральная роль. Волнуюсь за друзей. Желаю им радости. К тому же они будут играть на той сцене, на которой всегда работаю я в Москве. Надеюсь им поможет то, что я там на этой сцене надышал.

Ну ладно. Полечу на в Украину. Очень хочу в своих любимых городах показать «+1». Знаю, что ждут. Да и в составе с Золотовицким «по По» в Украине будет показан впервые. Постараюсь выходить сюда хотя бы по телефону. Не теряйте меня.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Вот уже несколько дней у нас в доме на одного члена семьи больше. Суматоха по этому поводу улеглась, и пошла обычная повседневная жизнь, только уже в увеличенном составе. (улыбка).

Очень хорошо помню и никогда не забуду своих тревог и даже страха перед появлением в нашей тогда однокомнатной квартире и конечно же в своей жизни первого ребёнка. Я очень боялся того, что жизнь изменится до неузнаваемости, будет много трудностей, хлопот, постоянных бессонных ночей. Я боялся, что на меня свалятся незнакомые мне и не очень приятные для исполнения обязанности. И что всё то, что связано с появлением маленького, новорождённого ребёнка, будет сильно мешать моей горячо любимой работе.

Я заранее хорошо понимал, что из меня не получится такой папаша, который трясётся от восторга по поводу того, как ребёнок срыгнул или покакал. Я сомневался, что мне доставят большую радость всякие пелёнки, детское питание, борьба со сквозняками и прочее и прочее. Так и получилось, я не такой папаша (улыбка).

Но я помню, с какой лёгкостью и естественностью изменилась моя жизнь. Как моментально огромную часть моей жизни, моего внимания и моего сердца занял мой первый ребёнок, моя дочь Наташа. Я поразился тому, как жизнь мудра, и как такое естественное событие, как появление в семье ребёнка, изменило привычную жизнь и сделало её сразу же другой, но понятной и нормальной. Бессонные ночи и обязанности не оказались чем-то непосильным и мешающим. Новый порядок вещей и уклад сложились моментально и сами собой. А тревоги и переживания по поводу болезней или даже недомоганий моей дочери стали главными переживаниями и тревогами.

Помю, тогда подгузники,или как мы их тогда называли «памперсы», были новинкой и дорогим удовольствием, почти роскошью. Так что пелёнки и пелёнки доминировали в маленькой нашей квартире. Стирка, сушка, глажение этих пелёнок — были постоянным, повседневным занятием. Из-за этих самых пелёнок мы были очень ограничены в свободе передвижений, особенно в зимнее время. Но навсегда запомню, как однажды мы должны были съездить посетить Лениных родителей, а для этого нужно было ехать на автобусе больше ста километров, там переночевать и вернуться обратно. Перепеленовывать ребёнка в холодном автобусе было дело трудное. И я помню пошёл, и купил четыре подгузника, заплатив ощутимую для нашего бюджета сумму. После того, как мы в первый раз воспользовались этими подгузниками, я решил для себя, что откажусь от любых мелких и больших радостей, не буду покупать себе новую одежду и обувь, обойдусь без сладкого, готов разгружать вагоны, но никаких пелёнок, стирки и сушки больше в моей жизни не будет (улыбка). Я сдержал данное себе слово, хоть это было нам очень и очень не по карману (улыбка).

Удивителен и прекрасен момент, когда родившийся ребёнок входит в жизнь отца и занимает в ней своё место. Я три раза это отчётливо переживал и каждый раз удивлялся чуду произошедшего.

В третий раз со мной это чудо произошло на днях. Я же давно ждал рождения дочери. В первый раз мы решили узнать заранее пол ребёнка. Поскольку дочь и сын у нас уже были в наличии, то пол третьего ребёнка в любом случае был бы одинаково радостен. С Наташей и Сашей мы намеренно не интересовались и хотели сюрприза. Нам нравилось гадать и чуть ли не устраивать семейный тотализатор. А Марию я видел на экране УЗИ. Это произвело на меня сильное впечатление. Но всё равно то маленькое существо, которое я видел на чёрно-белом экране, шевелящееся, с пульсирующим сердцем и тоненькими косточками, вызвало у меня какой-то священный трепет и почти прикосновение к космосу.

Но своего ребёнка я в этом ещё не ощущал. И в палате роддома, лежащего под медицинской лампой младенца тоже ещё не ощущал своей дочерью Машей. Я знал, что это моя дочь, и знал, что она уже есть, и знал, что это большая радость… И когда выносил из роддома плотный, совсем нетяжёлый конверт, обвязанный розовой ленточкой, я испытывал волнение и опасение споткнуться или уронить этот бесценный свёрток.

И только когда мы ехали в машине, а ехать было недалеко, я приподнял уголок простынки, прикрывавшей лицо мого ребёнка, я увидел открытые глаза, которые, как говорят специалисты, ещё ничего толком не видят, услышал дыхание и увидел улыбку. Машину трясло, голову в свёртке тоже потряхивало, и я отчётливо почувствовал непостижимо большую и сильную волну нежности и любви. В этот момент я познакомился со своей дочерью на всю мою жизнь. Она тут же заняла своё и только своё место в моём сердце и для меня появился ещё один бесценный объект любви, заботы и счастья. Появился в моей жизни ещё один человек, жизнь которого мне дороже моей!

Как удивительно мудра жизнь! как легко, просто и само собой это произошло!

Послезавтра полечу на гастроли. Ждут зрители в Москве и в восьми городах Украины. Две недели буду в разъездах… Как сильно и заметно изиенится за это время моя дочь. Мне это будет заметнее, чем ожидающим меня дома моим домочадцам.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Всем, всем, всем, кто прислал нам поздравления, и всем, кто не прислал, но искренне порадовался нашему семейному празднику — большое, больше спасибо. Спасибо от всего нашего семейства.

Я не выходил на связь, потому что было много хлопот, да и диктовать было некому. Сегодня все вернулись домой. Удивительное событие! В доме ещё один наш человек. И есть ощущение, что нас стало больше сразу в разы. (Улыбка).

Признаться, я не хотел в первый же день сообщать о рождении дочери, понимая, что поздравлений будет такое количество, что мне будет трудно с этим справиться. Хотел сказать об этом через два-три дня. Так было бы спокойнее. Но не получилось. Буквально через час, после того как Маша родилась, начались звонки журналистов. Причём, в основном звнили из жёлтых или полужёлтых изданий. Каким образом они узнали, я ума не приложу. Точно знаю только, что из маленького и любимого нами четвёртого городского роддома утечки информации не было. Вскоре после этих звонков начались звонки из городов от Влидивостока до Нью-Йорка. Звонили знакомые, которые прочитали новость в интернете, а я к тому времени даже ещё здесь не отписался. Нужно было заниматься семейными хлопотами, а телефон разрывался и нагревался, как утюг.

Как хорошо, что мы живём в Калининграде! Всего один фотограф пытался заснять меня возле роддома, я его отловил и выяснил, что московское издание (не буду его называть, не хочется пачкать эти страницы) дало ему задание отснять меня с новорождённой. Кстати, ему сказали, что дочь у меня родилась вне семьи и тайком. А ещё из другого издания, также московского, мне позвонила какая-то очень задорная барышня и попросила предоставить им мою фотографию с дочерью, а когда я отказался, предолжила мне денег за это. Она действительно была удивлена моей жёсткой реакцией. По её голосу было слышно, что она даже не понимает того, что предлагать отцу деньги за фотографию его ребёнка — это как минимум неприлично.

Да в общем-то, большинство журналистских звонков были связаны с уточнением имени, точной даты, а ещё все хотели узнать параметры. И было ясно, что их никаким образом это не интересует. Им нужны данные, чтобы протолкнуть материал. А как будет этот матреиал подан, мы можем себе представить.

В общем, как только я понял, что наше личное и сугубо семейное событие стало широко известно, я сам отписался у себя ЗДЕСЬ. Ещё раз всем большое спасибо за поздравление.

Огромное спасибо всем врачам и сёстрм 4-го роддома на улице Чайковского. Небольшое такое немецкое здание, красивая улочка. Большинство моих калининградских друзей и знакомых родились в нём. И наш Саша там родился.

А ещё сегодня произошло очень радостное событие. В первый раз за четыре года позвонил мой старинный и нежно мною любимый друг Макс. Тот самый Макс, который описан в романе «Рубашка». Он пропадал куда-то, точнее, пропадал из моей жизни. А тут позвонил, как ни в чём не бывало. Хохотал, поздравлял, будто не было этих чеьырёх лет тишины, будто мы расстались вчера вечером. Уверен, что ничего случайного не бывает и Макс позвонил в тот самый день, когда надо.

Сегодня будем с «Бигуди» играть первый в этом году концерт. Любим мы играть на старрой, доброй «Вагонке» (это такой клуб). Дадим сегодня рок-н-ролла.

Ваш Гришковец.

P.S.Кстати, дорогие, милые, хорошие мои, пожалуйста, не спрашиавйте про какие-то подробности, параметры и детали. Я, признаться, нелюбитель этих подробностей. Тем более, не любитель широкой их огласки. Это сугубо наши, домашние подробности.(Улыбка с прищуренным глазом)

Здравствуйте!

Выходные прошли в печальной задумчивости и в сосредоточенной работе. Книга, которой в моих ближайших планах не было, продвигается убедительно и активно. Думаю, что за весну я её закочну. Очень не хочется отрываться от работы, но уже скоро начнутся гастроли и работать над книгой удастся только в перерывах.

А в пятницу, после того как написал про птиц, сразу поехал на поминки одного знакомого. Ни другом, ни приятелем назвать его не могу. Но счёл необходимым поехать и присутствовать…

Умер Женя Грабов. Его имя может что-то сказать только жителям Калининграда. Да и то только тем, кто интересовался некой творческой жизнью и был в этом смысле активен. Да ещё те, кому от сорока до пятидесяти помнят Женю с юности. Последние годы Женя ничего особенного не сделал, да и в светской жизни не был особенно замечен. Женя сильно пил, и многие его сторонились и чурались. Умер он в полном одиночестве.

Почему я хочу о нём написать? А вот напишу, и будет понятно.

Познакомился я с ним 12 лет назад, почти сразу, как только приехал в Калининград. Было лето, я только осваивался в городе, и мне представили очень классно выглядящего остроумного, почти элегантного, но при этом небрежно одетого парня, который мне показался младше меня, хотя, как оказалось, был старше. Он подъехал тогода на какой-то зелёной машине, с ним была женщина невероятной красоты, он сказал что-то остроумное и уехал. Я сразу его запомнил, потому что был восхищён. А мне сказали: «Эх, если бы ты видел Женю лет пятнадцать тому назад! Он вообще был человек-фонтан».

Если говорить точно и практичсеки, то Женя произвёл не так уж и много некого творческого и художественного продукта. В ранней юности он каким-то образом пристрастился к рисованию, ремеслу не учился, а потом стал «писать» портреты в стиле Модильяни. Дальше этого не пошёл. У многих его друзей, знакомых остались по одной-две небрежно написанных картины. Но та лёгкость, с которой он вдруг стал рисовать, и то знание, что он никогда не учился, создали о нём миф, и вокруг него всегда был ореол большого, но нереализованного таланта. А талант в нём чувствовался сразу. Я сам это ощутил. Он талантливо одевался, хотя у него никогда за душой ничего не было. И денег у него никогда не было. Да и жил он абы как и абы где. Но всегда выглядел здорово, вокруг него всегда были самые красивые женщины, он придумывал какие-то остроумные затеи, в которых многие хотели участвовать. И он был всегда желанным гостем.

Он был из той немногочисленной категории людей, которым от рождения очень многое дано, которые одарены сверх меры, и у которых любой шаг в любом направлении даётся легко. Такие люди легко и спустя рукава учатся, не корпя над учебниками, а просто у них исключительная память, быстрый ум, хорошо подвешенный язык, и неотразимое обаяние. Учителя, даже зная, что они бездельники, всё равно их обожают. Они такие, что попади им в руки кисточка, они тут же начинают малевать, и сразу лучше, чем выпускники художественных школ. Такие берут гитару, и через неделю не только бренчат, но уже и что-то сочиняют. Стихи они пишут легко и свободно. От таких всегда ждёшь какого-то невероятного результата, какого-то прорыва, но почему-то этого никогда не происходит. А просто им слишком легко даётся первый шаг в любом направлении. И чувствуя сложность и ответственность второго шага, они его никогда не совершают. А когда проходит лёгкость юности и молодости, они куда-то исчезают или живут за счёт прежних заслуг и прежней к ним любви.

Помимо прочих талантов такие люди весьма и весьма везучи в смысле заботы о них. В их жизни всегда находятся люди, которые о них заботятся. Это новые и прежние друзья, это бесконечное количество заботливых и сочувствующих женщин. Всю свою жизнь они переходят из рук в руки, периодически возвращаясь в прежние объятья. Они принимают эту заботу без особой благодарности, как должное.

В каждом большом, не очень большом, и даже маленьком городе были и есть такие. Практически у каждого человека были и есть такие знакомые. Те, кем восхищались, те, кому завидовали белой или чёрной завистью, те, к кому ревновали, те, кто разбивал сердца. А когда их талант не находил применения, и вся жизнь некогда ярких и блестящих превращалась в тень и упрёк за нереализованные возможности, очень многие наблюдали их падение не без злорадства. Я это знаю. Я видел с какой радостью люди наблюдают падение и крушение таланта. Довольно часто прежние друзья помогают прежним талантам, ощущая чуть ли не радость от того, что некогда яркий, почти гений, сейчас обращается за помощью к некогда серому и незаметному. И, помогая, чувствуют прежние друзья справеливость и правду жизни в том, что талант разбился об эту справедливость и погиб. «А нечего было! — думают они. — Жизнь не обманешь! Нужно было работать, нужно было воспользоваться тем, что было дано. Нужно было хоть немножечко приложить усилия и понять, что жизнь — это не праздник и не веселье, а что это жестокая и довольно скучная штука. Вот она и учит, её не проведёшь».

Женя последние годы выглядел плохо. Он как-будто не согласился со своим возрастом и с тем, что в сегодняшнем изменившемся мире нет места его беззаботной и безотвественной романтике. Некогда прекрасные женщины повзрослели и остепенились, а новые юные были ему непонятны, а он непонятен им. Огромное количество его знакомых и друзей прежних лет поделились на тех кто несмотря ни на что помогал ему и заботился о нём, таких осталось совсем не много. И на тех, кто совершенно не желал видеть его и наблюдать оставшуюся от прежнего Жени руину. В итоге он умер в полном одиночестве. И смерть его обнаружили не сразу.

А на поминках было хорошо. Потому что он как был, так и остался везучим. У него не осталось ни копейки денег, но прежние друзья и женщины опять позаботились, скинулись и устроили всё очень красиво. Они собрали его картины, собрали красивые и романтические его фотографии и устроили поминки ни в каком-нибудь предназначенном для этого заведении, а в лучшем баре города Калининграда. И помимо кутьи на барной стойке были любимые им французские сыры, фрукты, было хорошее вино, была хорошая ледяная водка. А ещё всё время звучала музыка U2, котоую Женя очень любил. Для него это была главная музыка.

Собралось много людей. Было легко. Кто-то улыбался со слезами на глазах, кто-то смеялся, а потом плакал. Я не знал Женю в юности, и многие люди на поминках мне были незнакомы. Речи почти не произносили. В основном люди были взрослые, моего возраста или чуть постарше. Было много красивых женщин разного возраста. Все они были заплаканные и тем прекрасны. Я наблюдал за происходящим и считал себя вправе там находиться по той причине, что я был единственным в этой компании человеком, который всё-таки занимается творчеством и искусством. А Женя к этому всегда очень стремился и считал себя художником. И ещё я знал много людей подобного сильного дарования и похожей судьбы…. но я не смог побывать на их поминках.

Я смотрел на слёзы и на заплаканные лица, и сам заплакал, когда зазвучала «Виз о визаут ю», и когда я сам заплакал, я понял, что собравшиеся бывшие друзья и подруги оплакивают не столько Женю, сколько свою юность, прожитую с ним. И их юность без Жени была бы наверняка не такой яркой и не такой счастливой. А им всем в юности посчастливилось прикоснуться к его таланту.

На поминках стояла и традиционная рюмка водки, но на ней лежал не кусочек хлеба, а кто-то положил на неё румяный аппетитный и очень вкусный французский слоёный пирожок. По отношению к Жене это было правильно.

Вот какой-то такой невесёлый текст у меня получился.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Прошу прощения и искренне прошу меня извинить за технические сложности и лажу, с которыми многим пришлось столкнуться при скачивании пьесы «Осада». Мы сами не ожидали, что так случиться, но мы разберёмся, и всё будет нормально. Ещё сожалею о том, что привёл цифры количества скачиваний пьесы и поступивших денег. Опять начитался обидных и по сути постыдных высказываний. Советов наслушался. Кто-то даже сподобился и поспешил обвинить меня в том, что я теперь всё про деньги да про деньги. Были и просто мерзкие и наглые выпады, гордящихся тем, что воровали и будут воровать. А мне почему-то кажется, что я в предыдущем тексте про деньги-то и не говорил. Говорил я о чём-то другом. Но у кого что болит, тот на то внимание и обращает. Ладно! Можно поговорить про птиц.

Пишу сейчас новую книгу и понимаю, что самым неожиданным образом у меня получается продолжение и развитие повести «Реки». Хотя, тема книги космически другая. Пишу и ухожу в подробности воспоминаний, в детальное воспроизведение давних событий, а потом при создании текста отбрасываю эти детали и пишу что-то из этих воспоминаний выросшее, но по сути с ними не связанное. Интересный, трудный и очень кропотливый процесс.

А вчера был такой день, который сильно напомнил начало марта в Сибири. Первые солнечные мартовские деньки, когда хочется идти по солнечной стороне улицы и чувствовать, что солнце не только светит, но и греет. Я уже почти 12 лет живу в Калининграде и в первый раз остро, на уровне замирания сердца, почувствовал, что мне сильно не хватает привычных и любимых мной сибирских птиц. Тех самых птиц, которые в фервале и в марте наполняли шумом и радостью дворы моего родного города.

Мне сильно не хватает синиц. Тех самых шустрых, желтогрудых и очень смелых. Тех, которым мы в морозы вывешивали за окно кормушки или кусочки сала. Приятно было смотреть на то, как они ловко клюют подвешенное сало и зачем-то иногда стучат клювами в стекло. Мне очень хочется увидеть снегирей, этих серых, с красной грудью птиц, которые появлялись в городе в самые сильные морозы, но всё-таки тогда, когда зима переваливала за середину. Я уже 12 лет не видел свиристелей, удивительных, хохлатых, но очень элегантных, довольно крупных и громогласных, которые, если бы не острый длинный клюв, были бы похожи на попугаев. Они прилетали в феврале и целыми стаями, приканчивали оставшиеся на деревьях крошечные, но сладкие от мороза ранетки и другие ягоды, те, до которых мы детьми добраться не могли.

В Калининграде много птиц. В частности меня, как моряка в прошлом, очень радуют летающие над городом чайки. Чаек здесь даже больше, чем голубей. В Калининграде шикарные вороны. Они намного крупнее сибирских, очень смышлёные, горластые, вредные и умные. Мне очень нравится одна знакомая ворона, которая живёт рядом с нашим домом дольше, чем мы в этом доме. Она часто сидит на одном и том же месте, на самой верхушке ели. Сидит и всё внимательно рассматривает. Подолгу сидит. Причём, видно, что она просто любуется, а ничем не промышляет. Сморит с ёлки, как старухи смотрят в окно. Иногда шалости ради эта ворона может напугать кошку. Наша ворона видит кошку, пулей падает вниз и над самой кошкой распахивает крылья и машет ими. Кошка или даже здоровый кот прижимается к земле от испуга, а потом удирает. Мне иногда кажется, что эта ворона похохатывает в этот момент. Осенью она подбирает упавшие с дерева грецкие орехи (в Калининграде они произрастают и даже вызревают), взлетает с орехом повыше и бросает его на асфальт, чтобы расколоть. Если орех не раскалывается, она делает это ещё несколько раз, и если он оказывается слишком твёрдым, она берёт другой. Мой сын Саша несколько раз подбирал разбитые орехи раньше, чем ворона. Вкусные орехи. А ворона точно умная. Это видно даже по её походке, когда она бродит по снегу.

В Калининграде много птиц. Уже прилетают скворцы. На морском побережье осталось зимовать довольно много лебедей. Весной прилетят аисты в огромном количестве. Цапли стоят в озерцах сразу за городской чертой. А уток на любом водоёме полным полно! Но почему-то в Калининграде мало или почти совсем нет воробьёв. Я ужасно соскучился по ватагам взъерошенных и беспрерывно мельтешащих воробьёв. В начале марта они в Сибири особенно активны, шустры и говорливы. Помню, в солнечные мартовские дни, когда солнце било в окно, а батареи топили ещё предельно сильно, необходимо было окрывать форточки, а воробьи так галдели, что приходилось музыку ставить громче обычного или телевизор. Чив-чив, чив-чив — и так беспрерывно целыми часами. Да ещё они устраивали драки, перепалки. Я так и хотел пойти их и разогнать, но это было невозможно. Они раздражали, выводили из себя и, казалось, очень мешали. А сейчас я понимаю, что я по ним страшно скучаю, мне их сильно не хватает. В мае из Африки вернуться соловьи. В Калининграде их много. А воробьёв мало. И не сбиваются они здесь в эти шумные ватаги, не устраивают потасовок.

Вчера проснулся утром от удивительно родного и дорогого мне звука — это был звук со звоном раскалываемых топором мёрзлых поленьев. Я даже ушам не поверил. Выглянул в окно, а там сосед во дворе колол дровишки. Замёрзшие берёзовые кругляки кололись легко, было видно, что соседу приятно их разбивать. И я понял, что я очень соскучился по привычным и любимым звукам. И сколько бы я ни прожил в Калининграде, как бы я ни любил этот город и как бы прочно в него не врос, я никогда не перестану быть сибиряком и никогда грецкий орех не станет для меня родным деревом. Этот орех радует меня даже сильнее, чем калининградцев. Для них-то он был знаком с самого детства. И большие яблоки на деревьях в августе для меня будут всегда чудом. А вчера захотелось не чуда. Вчера сильно захотелось воробьиной возни под окном.

Ваш Гришковец.

P.S. Вот, написал про птиц. Как видите ни о деньгах, ни о президенте, ни о современном искусстве ни слова (улыбка). Надеюсь, никто мне не станет советовать, как нужно лучше и точнее писать про птиц. (ещё одна улыбка с подмигиванием).