дневник — Страница 52

29 февраля.

Здравствуйте!

Долго не писал сюда. Это, к сожалению, превращается в правило. Однако писал много литературы, и на ведение дневника просто не оставалось сил. Исчерпывался какой-то писательский лимит. А потом были разъезды и спектакли.

Буквально чуть-чуть осталось до весны!!! Таинственный месяц февраль заканчивается, в этом году он на день длиннее. Те счастливцы, которые родились 29-го февраля, смогут по-настоящему отгулять свой день рождения, выпавший на понедельник… И наступит весна… Хотя бы на календаре.

А мне предстоит до конца июня много, много переездов и, в основном, перелётов. Вот и хочу я поделиться некоторыми ощущениями по поводу самолётов. Точнее, по поводу их имён.

15 февраля.

Здравствуйте!

Совсем, совсем не писал в дневник. Не мог, и даже чувствовал, что не имел права отрываться от работы над книгой. Книга захватила меня целиком и полностью. Но вынужден прервать работу сегодня. Вылетаю из дома, начинаются дела. Полтора месяца практически безвылазно находился дома. Прижился, пригрелся, прирос. Как всегда трудно возвращаться в гастрольное бытие.

Особенно, трудно уехать из дома, в котором прошедшая неделя была очень весёлой. Отметили Машин шестой день рождения. Она его так ждала, так ждала! Впервые считала дни. Рисовала рисунки с фантазиями о том, как будет проходить этот самый вожделенный день рождения. На всех рисунках фигурировал торт с шестью свечами, она каждый раз проверяла, пересчитывала количество свечей и сверяла число на пальцах. Все рисунки подписывала большими буквами МАША.

К празднику все мы были в сборе. Старшая Наташа приезжала. Всю неделю в гостях были дети. Дом был наполнен их голосами.

Мы очень волновались и даже боялись, чтобы Маша не была разочарована, чтобы сильное ожидание не было обмануто. Вроде, осталась довольна.

Удивляюсь тому, как точно старшая её сестра в свои восемнадцать лет описала мироощущение и движение души шестилетней девочки. (Я публиковал рассказ недавно – Девочка со спичками). Смотрю на Машу и понимаю, что я не смог бы так точно и тонко написать. Видимо, по простой причине, что я никогда не был девочкой.

А я сейчас сам работаю над большим романом. В первой его части подробно стараюсь воспроизвести мироощущение и движение души шестнадцати-семнадцатилетнего человека. Эта работа так упоительна и так увлекательна! Не хочу выходить из оболочки моего литературного героя. А ещё, хоть и крупными мазками, но всё же даю фон эпохи середины восьмидесятых. Фон не так важен, мужественно отказываюсь от того, чтобы увлечься подробностями. Это даётся с трудом.

4 февраля.

Здравствуйте!

Мне с понедельника названивали разные журналисты с просьбой прокомментировать небывалый ажиотажный спрос на билеты и абонементы в московскую филармонию на классический репертуар. Связывали они это явление с тем самым неожиданным и фантастическим ажиотажем вокруг знаменитой выставки Серова и делали предположение, что по окончании работы пресловутой выставки жажда потребления национального культурного продукта не иссякла, а наоборот, только вскипает и множится. Мне кажется, что я удачно пошутил, сказав им, что, наверное, в филармонии будут исполнять «Картинки с выставки» Мусоргского, вот люди что-то и перепутали. Однако, как выяснилось, очереди и большой спрос на абонементы в московскую филармонию — дело обычное. Просто невежественные журналисты об этом не знали. Издавна, когда выходят в продажу месячные абонементы, любители музыки спешат их купить. Появляются очереди, люди стоят в них, отмечаются, есть перекупщики и прочие другие признаки давнего и сложившегося ажиотажного спроса.

А мне было бы приятно узнать, что все те, кто постоял в очереди на Серова, получил радость от самой выставки и не меньшую радость от самого процесса попадания в выставочный зал… Я разговаривал с несколькими людьми, моими знакомыми, которые в самые жаркие, а точнее, самые морозные, дни простояли по нескольку часов в той самой очереди. Отведали каши, промёрзли, но взбодрились лучше, чем если бы сходили на каток или на лыжах, а главное, увидели много хороших и весёлых людей, которые с самой здоровой иронией относились к самой очереди и к происходящему. Все перезнакомились, приобрели новых приятелей… Чем плохо? Но выставка закончилась. Куда теперь? Я был бы очень рад узнать, что возник новый эпицентр художественной жажды…

31 января.

Здравствуйте!

Завтра в первый раз в наступившем году выйду на сцену. Исполню для своих земляков в Калининграде «Шёпот сердца». Все билеты раскуплены. Я полностью готов. Год в этом смысле начинается хорошо.

А что ещё лично мною сделано в этом году? Написал пьесу… Написал так быстро, что сам от себя не ожидал. Когда её замышлял, думал, что буду работать над ней до середины февраля. Но удивительным образом удалось закончить её уже 20-го января. Перечитал её сегодня с утра. Уверен, что это моя лучшая пьеса. Простая, ясная и очень театральная.

Однако она закончена, а творческих сил ещё много.

Девочка со спичками.

Здравствуйте!

Сегодня для меня волнительное событие! Не скрою, с трепетом и тревогой, но всё же и с подлинной радостью предоставляю вашему вниманию рассказ… Это, без всяких сомнений, художественное и литературное произведение. Не сочинение по заданию, не какой-то графоманский порыв, а живая и очень нежная литература. Этот рассказ написал не я. Его два года назад написала моя старшая дочь Наташа… Не знаю почему у неё возник такой замысел, и какая в ней зрела причина, чтобы его написать. Но она это сделала. Хотя, до конца работу не довела.

Не знаю, почему она не закончила, самостоятельно не завершила работу над рассказом. Возможно, запуталась. Может быть поняла, что шлифовка уже сделанного материала – дело скучное, но при этом кропотливое и долгое. Может быть, ей просто по-юношески наскучило это занятие.

Рассказ в незавершённом виде пролежал довольно долго. А жизнь, когда тебе восемнадцать-девятнадцать лет идёт стремительно. И если мне кажется, что Наташа написала рассказ недавно, то ей кажется, что она его писала в какие-то незапамятные времена.

Я побуждал её к завершению работы, потому что, если честно, то в восторге от этого маленького литературного произведения. Я просил её, уговаривал, даже требовал. В итоге я сел сам, и как можно более нежно и бережно осуществил редакцию рассказа, и привёл его в то состояние, что его можно опубликовать.

Почему сегодня? А тому есть внятная причина.