дневник — Страница 39

2 марта.

Здравствуйте!

Ну вот и весна! Слетал домой на выходные. В Калининграде уже было плюс двенадцать, и я своими глазами видел, как прилетели лебеди на центральное Верхнее озеро. Было видно, что они прям издалека прилетели. Они так опустились на воду, что было ясно — они прилетели не с соседнего озера или пруда, а откуда-то из далёка-далёка. Прекрасные усталые белые птицы. Скоро потянутся другие. Но я в Москве. Репетирую спектакль «Весы». И пропущу самое чудесное. Я пропущу начало весны в Калининграде. Не увижу прилёт птиц и пробуждение огромного количества запахов. Боюсь, что и подснежники пропущу. Март в Калининграде особенно хорош. Если, конечно, погода будет не мерзкая, что тоже бывает.

Репетирую «Весы». В пьесе всё происходит в октябре. Потому и название такое. А у меня полное ощущение, что мы репетируем про март. Очень забавное ощущение. И одежда героев совпадает.

Уже третью неделю работаю в Москве. И ещё раз убеждаюсь, что правильно сделал когда-то, что не переехал жить в столицу. Для меня непосильное дело — долго находиться в Москве. Устаю. И не понимаю, как в Москве живут люди.

Очень спасает и радует репетиционный процесс. МХТ как организм работает здорово. Все без исключения мхатовцы -преданные театру люди. Все! Даже повара в столовой, которые кормят мхатовцев и студентов школы-студии. Все непременно здороваются со всеми. В театре царит как бы не сегодняшнее время, а ушедшее, прекрасное.

Может быть, конечно, у меня слишком восторженные ощущения. Допускаю, что кому-то наоборот, работается здесь тяжко, но мне нравится всё. Особенно наша компания. То есть актёры, со мной репетирующие, помощник режиссёра, художник, костюмеры, монтировщики… все.

Так что заходя с Камергерского переулка в театр я сразу же попадаю в иное пространство, другую Москву и удивительное, очень плотное и насыщенное время.

Хорошо бы, чтобы ещё наш спектакль получился хорошим.

Забыл сказать! В эссе, которое написал к своему юбилею, «Я живу давно», я допустил серьёзную ошибку. Написал про дедовы награды за войну, что мне больше всего нравился маленький серебряный танк на ордене Красной звезды. Ошибка заключается в том, что на ордене Красной звезды — маленький серебряный красноармеец, а маленький танк есть на медали «За отвагу». Вот он мне и нравился. Просто у деда медаль «За отвагу» тоже была.

Всё на сегодня. Мне скоро на сцену. Сегодня шепчу сердцем.

Ваш Гришковец.

27 февраля.

Здравствуйте!
Сегодня российские театр и кино простились с великим актёром Алексеем Васильевичем Петренко.

Мне довелось с ним работать на одной сцене. Я как-то с восторгом писал об этом, не думая, что эта работа продлится совсем недолго. Мы вместе сыграли всего четыре раза. И всё… Больше этого не будет. Какое горе!

Так случилось, что этот великий актёр, которого я видел на экране с детства, последние свои роли сыграл в двух спектаклях по моим пьесам. В этих спектаклях у него были небольшие эпизоды. Но я понимал и понимаю тех людей, которые приходили в театр только для того, чтобы увидеть Алексей Васильевича, пусть даже в совсем небольшом эпизоде.

Петренко был актёр очень странной и непонятной природы. Огромный, сильный, громкий и, на первый взгляд, совершенно народный… С очень, что называется, простой, народной внешностью. И при этом все его герои и он сам на сцене и на экране были всегда очень нервными. Его Пётр I и Распутин… Все его персонажи были неудержимо мощными, но при этом чувствовалось, что сам актёр гораздо мощнее своих персонажей. Такое впечатление происходило от той самой страной нервности актёра Петренко. От этого нерва голос его всегда дрожал. Но это была дрожь не слабости, а огромной силы.

Не существует актёров не то что похожих на Петренко, но и не существует актёров его амплуа.

22 февраля.

Здравствуйте!

Отшумел юбилей. И даже в голове шум утих. Сегодня с печальной благодарностью выбросил последний увядший букет, подаренный мне на день рождения… Хотя я взял себе всего несколько букетов из целого моря цветов, в которое меня окунули. У меня никогда не было столько. Я даже, наверное, столько и не видел. Цветы были разнообразные. Не было ни одного дежурного или невыразительного букета. После дня рождения стало ясно, что ни в одно жилище такое количество цветов не вместить. Не хватит не то что ваз и вёдер, комнат не хватит. Вот мы подумали-подумали и отвезли самые самые прекрасные цветы, самые свежие и рассчитанные на долгую свежесть в хоспис. А там были таким цветам очень рады.

Сегодня вторник. Вчера вернулась повседневность. Но, к счастью, повседневность вернулась вместе с репетициями в МХТ. Если бы не репетиции, то наверняка мне сейчас было бы грустно и как-то слишком тихо. Такое всегда случается после ярких и ожидаемых событий.

Репетирую с упоением. Контуры спектакля уже просматриваются. Актёры уже заговорили голосами и зазвучали интонациями задуманных мною персонажей. Этот процесс настолько удивительный, и он ни с чем не сравним. Это совсем не то же самое, что появление персонажей в литературном произведении, где всё от возраста и роста до всех эмоционально-чувственных деталей персонажа… всё-всё зависит от меня. В театре же нужно предложить созданное моей фантазией и моим представлением о персонаже живому и вполне конкретному человеку, актёру. И вот придуманное мною и живой человек в сочетании дают нечто третье — героя спектакля, который в итоге отличается от того, как я видел этого героя в своих фантазиях, когда писал пьесу.

17 февраля.

17 февраля. 2017 год. Мне сегодня 50. К этому дню, дате и новому моему временному рубежу я написал… это произведение. Это посвящение времени, но ни в коем случае не возрасту.

Я живу давно.

Вот мне и 50 лет. Полвека. Что это значит? А это значит лишь то, что я живу давно. Вот и всё.
Я не подвожу итоги. С какой стати? Я не чувствую в себе признаков старости. Я не ощущаю себя пожилым человеком. Просто я знаю, что живу давно. Полвека. Есть именно это знание. Особых ощущений пока нет, но само это знание удивляет.

Несколько лет назад я заметил, что работники железной дороги, метрополитена и коммунальных служб практически перестали обращаться ко мне «молодой человек». А на сегодняшний день и вовсе прекратили. До 45 лет я слышал такое к себе обращение часто.
В зеркале я не вижу существенных отличий от того, что в нём отражалось пять лет назад, но людям виднее.

Глядя на тех, кому также, как мне, 50 или около того, я чаще всего думаю, что их полтинники гораздо очевиднее моего, и что мне пока мой возраст ни за что не дать. Но люди его мне дают. А молодые дают даже с перебором. Легко и щедро.

Моему деду Борису Васильевичу, когда я родился, было 48. И он сразу стал Дедом. Когда ему исполнилось 50, я уже вовсю его звал Деда – и больше никак. Деда был старый. Он всегда был для меня старым.

В школьные годы, в годы юности человек, которому 50, ощущался бесконечно взрослым, а то и просто стариком, в зависимости от внешнего вида, количества зубов, волос и состояния одежды. Вот и мне 50. А я знаю, что директору нашей школы, когда я из неё выпускался, не было и сорока шести. Но она была директор школы! Тётка. Почти бабка, для нас семнадцатилетних.

Я давно живу. Я родился в год пятидесятилетия Февральской и Октябрьской революций. Теперь 50 мне, а революциям исполняется 100.

Когда-то на уроках истории мне казалось, что революция была давным-давно, хотя к нам приходили в школу старенькие люди, которые революцию, по их словам, вершили в наших далёких от Петрограда таёжных местах. Я смотрел на тех людей как на одряхлевших былинных богатырей.

Революция была в моём сознании таким великим событием, что казалась чем-то древним и незапамятным, наряду с Куликовской битвой. Ну а то, что было до революции, казалось мрачным, тёмным, беспросветным и древним, как времена до нашей эры. Так что поэт Некрасов виделся мне в истории где-то рядом с Гомером. Только Некрасов был помрачнее. А дореволюционная история казалась куда беспросветнее весёлых и интересных мифов Древней Греции.

15 февраля.

Здравствуйте!
Вот буквально на днях мне исполнится 50 лет. Юбилей, как ни крути. В сущности – первый юбилей. 20, 30, 35 лет, даже 45 – какие это юбилеи? А я их и не отмечал каким-то особенным образом. Разве что в тридцать лет в первый раз в жизни по-настоящему напился до потери сознания.

В этот раз думал сделать что-то особенное. Думал об этом заранее. Несколько лет. Нет-нет, да и думал: а как я отмечу свои полвека? Но никаких конкретных идей не было. Ждал, что идея придёт сама, что появится какое-то особое торжественное ощущение, придёт понимание значения надвигающейся даты…

Ничего не появилось, не пришло и до сих пор не ощущается. Так что ничего особенного делать не буду. Просто соберутся, как обычно, на мой день рождения, люди, которые хотят меня поздравить. В этот раз их соберётся немногим больше обычного. Вот и всё. Какого-то государственного внимания к моему юбилею тоже, к счастью, не проявлено. Чему я искренне рад.

Три последних дня писал текст на тему прожитых полвека. Этот текст не о возрасте, это текст об ощущении прожитого времени. Это высказывание о том, что и я ощущаю как давнее и недавнее, как важное и неважное, как любимое и забытое. Получилось эссе и даже ода пережитому… Прочту это произведение друзьям в свой день рождения. И здесь опубликую тогда же.

Вообще-то я часто писал какие-то тексты для того, чтобы прочесть их друзьям и знакомым 17-го февраля. Нынешний получился самый содержательный и длинный. Оно и понятно. 50 лет. Хотя… мне так странно об этом говорить. 50 лет…

Но фактически эта неделя – последняя моя неделя в возрасте на пятом десятке. Следующая будет уже на шестом.
Ваш Гришковец.

P.S. А вот два образца текстов, которые я писал в течение нескольких последних лет для того, чтобы прочесть друзьям в день рождения. Будет время, прочтите.

День рождения, или Немного о цифрах.

Человек прекрасен! Ода