Здравствуйте!
Вот сегодня четверг. Ещё в воскресенье вернулся с концерта обратно на Корфу. И всё собирался написать про концерт, но никак не получалось. Слишком тут хорошо. Слишком тёплое море, слишком сильная нега от почти полного штиля, слишком приятно пить в тени олив и эвкалиптов холодное местное белое вино… И слишком спокойны, совершенно синие на глубине и лазурно-зелёные на отмелях воды Ионического моря… И всё это, то, что слишком, вдруг оказывается именно тем, что надо, тем, чего так хочется целый год. Именно тем, что подразумевается под словом лето!!! А ещё здесь очень-очень вкусно! И готовят эту вкусную еду, и подают её, и наливают вино улыбчивые, лёгкие, не деланно-доброжелательные, темноглазые местные люди.
Три часа пятнадцать минут лёта от Москвы… Это даже меньше, чем от Москвы до Кемерова… Три часа пятнадцать минут — и совершенно другой мир. Абсолютно!!! С другими запахами, звуками, другим небом и воздухом…
Правда, берег Албании и убогие постройки на том берегу напоминают о том, что и мир этот хрупок и нежен, что не всё тут так безмятежно, и что лето быстротечно и неуловимо.
Концерт в Москве прошёл очень хорошо и, я бы употребил неожиданное для характеристики концерта слово, убедительно. Что я подразумеваю под этим словом?…
Мы играли, казалось бы, всего второй концерт вместе, и альбом ещё недоделан и недозаписан, и нет ещё совместного видео, и наши песни с Мгзавреби ещё не стали чем-то привычным на радио… Но мы уже понимаем и чувствуем друг друга на сцене, мы уже определённо сложили композицию нашего выступления и знаем, что нужно развивать и как нужно действовать в дальнейшем. Уже понятно, что именно у нашего совместного творчества ( очень не люблю слово «проект») складывается публика именно этого тандема. На концерте стало ясно, что некоторые песни люди узнают, хорошо их знают и хотят именно их. Стало ясно также, что то, что мы делаем вместе, весьма сильно отличается от того, что самостоятельно делает Мгзавреби и уж тем более отличается от того, что я делал с Бигуди.
Концерт был убедительным ещё и потому, что почти в середине концерта, который проходил, если кто-то не знает, в саду Эрмитаж, пошёл дождь. Дождь пошёл не очень сильный, но и не моросящий. А такой нормальный летний дождь, от которого на лужах пузыри, и который быстро не заканчивается. Так вот целый час люди слушали и смотрели наш концерт под зонтиками, а потом очень многие устали держать зонтики и их убрали. И тогда мы стали одинаково мокрые с публикой. Зрители от дождя — мы от пота. Я думаю, что нам даже в какие-то моменты хотелось поменяться местами. Кому-то из зрителей хотелось к нам на сцену и под тент, а нам из-под жарких софитов и прожекторов хотелось под прохладный дождь. В 10.30 вечера нам твёрдо сказали концерт закончить, чтобы не иметь нареканий со стороны жителей ближайших кварталов. Мы играли два часа, но заканчивать не хотелось, и видно было, что пришедшие на концерт ещё не хотели расходиться. От концерта у обеих сторон, я надеюсь, осталось хорошее чувство голода. Но ничего. Уже в сентябре мы снова будем играть. Сначала опять в Москве, а потом позже осенью надеемся на тёплый приём в Питере, Нижнем Новгороде, Киеве и так далее.
В этот раз на концерт из Калининграда прилетел мой папа. Когда-то именно он ещё в 1980 году, когда мне было 13 лет привёз меня в Грузию, в Тбилиси. Я тогда сразу полюбил эту страну и этот город. Всегда на вопрос, когда я впервые побывал за границей, я говорю: в год Олимпиады-80 я побывал в Тбилиси. Для меня это была настоящая заграница.
Папа приехал специально на концерт. Конечно, он приехал посмотреть, чем там с молодыми грузинами занимается его сын… Отец не раз бывал на концертах с Бигуди. Что-то ему нравилось, что-то он хвалил, что-то ему было не понятно и он пропускал это мимо ушей, по поводу чего-то высказывал сомнение. Я к этому относился всегда спокойно, потому что наши музыкальные вкусы никогда не совпадали или совпадения были весьма незначительными. Нашу же с Мгзавреби музыку и наше выступление он принял радостно и горячо. Он азартно об этом говорил, и было видно, что он рад, горд и удовлетворён работой отпрыска. Он искренне, много благодарил и хвалил ребят, говорил не в целом, а даже об отдельных песнях… И это совершенно не значит, что то, что мы делали с Бигуди хуже. Просто то, что мы делаем с Мгзавреби в каком-то удивительном смысле ближе к тем традициям и к чему-то тому, что любит и к чему привык мой отец, а значит, и многие из его поколения. Это меня удивляет и радует.
На концерте мы исполнили тот самый регги, текст которого я написал за два дня до концерта на Корфу, и музыку к которому Гиги мне прислал больше месяца назад. Мы смогли прорепетировать его в малюсенькой гримёрной только под гитару. А со всеми инструментами и музыкантами Мгзавреби для исполнения этой новой песни мы встретились только на сцене.
Волнительно и сложно играть новую вещь, которую публика совсем не знает. Знакомые публике песни играть легко. Люди их часто знают наизусть, поэтому не замечают ошибок и прощают несовершенство звучания. Новую же вещь нужно играть хорошо. Лучше — очень хорошо. Самое первое исполнение песни часто определяет долгую или недолгую её жизнь. Вот сыграли её не очень — и приняла её публика прохладно, так после этого возникают сомнения, может быть и песня-то не очень. Нередко публика бывает справедлива. Но бывает и так, что действительно удачная песня неудачно сыгранная в первый раз так и не входит в концертные программы и остаётся только на записях. А происходит такое от того настроения, которое ты получаешь во время первого её исполнения.
Наш регги приняли сразу и радостно. Теперь у него есть название: Мегаполис-регги. Это первый регги, который я исполнил в жизни. Я так мечтал, хотел и просил Бигуди сделать хотя бы один регги. Но как-то всё не складывалось. Пожалуй, только песня «Я хороший» была похожа, чуть-чуть. Но чуть-чуть не считается.
А знаете, как интересно… Мы исполняли песню «Я боюсь» — и в это время пошёл дождь…
Я с самого утра боялся, что концерт будет сорван дождём. Я же прилетел в Москву в пятом часу утра и ехал по столице сначала под дождиком, потом дождём, а около девяти утра на Москву обрушился мощный ливень. Таким ливнем смыло бы не только публику, но и нас вместе с инструментами. Я очень надеялся и даже молился, чтобы концерт прошёл, что называется, на сухую…
И он бы, наверное, так и прошёл, если бы молодые музыканты, которые выступали до нас, понимали бы, что не каждое очередное выступление, оно же и последнее, знали бы что чувство меры, особенно во время фестиваля, и когда ты не один выступаешь в этот день на этой сцене — это важнейшее из чувств, то мы и начали бы вовремя, и дождик бы пошёл, но в самом финале…
И вот во время песни «Я боюсь» мои опасения всё-таки оправдались — пошёл дождь, о котором я узнал, увидев, как красиво раскрылись сотни зонтиков. А когда песня закончилась, я услышал крики публики: «Радуга, радуга!» И действительно, шёл дождь, стремительно темнело, а над Москвой стояла полноценная, не рваная, радуга. И это тоже как-то убедило меня в том, что концерт наш был убедительным.
Вот напишем ещё несколько песен, выпустим альбом, и поскорее бы снова на сцену, с моими новыми молодыми грузинскими коллегами, с брызжущим энергией и талантом Гиги, с новой музыкой, к которой я только привыкаю… начинаю привыкать.
Ваш Гришковец.