Здравствуйте!
За то время, пока отсутствовал и не давал о себе знать, успел сыграть несколько спектаклей в Москве и, собственно, закрыть для Москвы свой театральный сезон. А еще успел слетать и вернуться на Потсдамскую конференцию (улыбка). Мне трудно определить суть и содержание мероприятия, в котором довелось принять участие. Меня туда пригласили как литератора и художника, который много обращался и обращается к теме воды, от меня хотели, чтобы я на этой конференции прочитал отрывок из недавно переведенной на немецкий язык повести «Реки», и в связи с тем, что повесть и ее перевод были высоко оценены критикой и читателями. Я согласился на участие в этом мероприятии, потому что очень давно не был в Потсдаме и особенно в парке Сансуси. А парк этот я знаю во всех подробностях и люблю. Сансуси в начале июня точно стоит того, чтобы уплотнить свой график и выделить пару дней на визит к этому удивительному творению, совместному творению природы и человека.
Самого мероприятия я совершенно не помню, встретились самые разные люди от бывшего посла Германии в России, начальника питерского водоканала, представителей РПЦ, руководителей каких-то фондов, какие-то немецкие чиновники или, чаще, бывшие чиновники, в том числе научный сотрудник русского музея, который занимается хранением живописи, и я. Говорили бог знает на какие темы. Все-таки, немцы – очень сердобольные и милые люди, они способны не только абсолютно серьезно участвовать в таких мероприятиях, но еще регулярно их организовывать, видеть в них глубокий смысл и финансировать.
Я выдержал недолго. Выступил, ответил на вопросы и решил послушать, о чем же будут говорить эти совершенно разнонаправленные, а главное, в данном контексте ничего не решающие люди… Но когда мы посмотрели видеоинсталляцию некоего художника, который считает себя не только художником, но и ученым и который снимает на видео каплю воды, лежащую на некоей несмачиваемой поверхности… А точнее он снимает то, каким образом музыка воздействует на эту каплю. А еще он снимал воду, взятую из Волги, и воздействовал на нее звуками русского народного хора. А на воду из Рейна он воздействовал музыкой Вагнера, и тоже все это снимал. Потом он долго и весьма убедительно говорил о памяти, усталости и прочих человеческих свойствах воды, а ему вторила и с жаром дополняла его высказывания немецкая дама, которая занимается пением под водой. Я понял, что лучше пойду-ка я в парк Сансуси, погуляю, выпью бокал немецкого белого вина.
Однако я очень благодарен организатором за то, что они меня пригласили. Благодаря этому, мне удалось ознакомиться с рецензиями и статьями, написанными в последнее время о моих книгах. Это было так важно и так приятно сейчас, поскольку ничего хоть сколько-нибудь вдумчивого и серьезного или даже внимательного от наших критиков я за последние пять-шесть лет не читал… Только студенческие курсовые и дипломные работы, но студенческие научные работы – это все-таки не критика, это другое. А еще встретился со своими недавними немецкими друзьями-коллегами, прошелся по еще не прибранному, не постриженному еще, по этому буйному и свежему любимому парку. Я увидел как неторопливо, но бережно его восстанавливают, и как за те годы, пока меня не было в Потсдаме, город отчасти восстановил свое историческое лицо, которое, конечно, до конца никогда не восстановить из-за непоправимых и безвозвратных последствий войны и ГДР.
Во время своего выступления на этом непонятно чём, я, по мнению некоторых участников, допустил бестактность… Меня попросили прочесть из «Рек» отрывок, посвященный Байкалу. Я его прочел. Меня много спрашивали про Байкал и про то, как я сам к нему отношусь. Я отвечал, что, как и написано в моей книге, я ощущаю Байкал непостижимым космическим объектом, а никак не просто озером. Байкал для меня абсолютно не поддающееся осознанию явление, которое скорее пугает, чем восхищает, хотя в моем страхе восхищения много… А потом я сказал, что два с лишним года назад Владимир Путин на глубоководном батискафе «Мир» опустился на самую глубокую точку Байкала, которая до того, как батискафы «Мир» доставили с Балтийского моря на Байкал, была недостижимой. И я сказал, что в том, что не ученый, не исследователь, а руководитель страны взял от нечего делать и из лихости и любопытства, а также для личного пиара прикоснулся к сокровенному, таинственному и абсолютно заповедному… В этом есть что-то грубое, нахрапистое, бесчувственное, вседозволенное и в самой высшей степени неделикатное. То есть я ощутил, что Байкал, да и я лично были как-то оскорблены… С погодой ужасно повезло, были яркие солнечные утра, потом моментально налетали тучи, шел дождь, от которого приятно было спрятаться в кафе или под огромной липой. Два вечера подряд случалась гроза, достойная именно Вагнеровского размаха и мощи, а вчера Берлин залило дождем… Я утром из Потсдама приехал в Берлин, погулял по городу. Съел на станции метро Цоо каренвюрст (это характерная именно для Берлина большая сосиска, типичная для этого города, как для Мюнхена – белая сосиска или вайсвюрст). Поедание сосиски у стоячего столика среди толпы – это для меня обязательный берлинский ритуал, только таким образом я могу не просто вспомнить, но ощутить кожей, языком и даже пищеводом все юношеские ощущения моих берлинских мытарств конца 80-х и начала 90-го года. Да и чего греха таить, сосиска-то очень вкусная.
Прогулялся вчера по Берлину, купил несколько хороших белых рубашек, каких у нас практически не продают или продают за такие деньги, за какие я не хочу их покупать. Потом съел кусок жареного сома из местных водоемов, запил отличным немецким рислингом, всем своим существом почувствовал, что лето уже пришло, остро захотел отпуска и отдыха, а потом расплатился за съеденное и выпитое и поехал в аэропорт. Прилетел в Москву уже за полночь. А сейчас снова уезжаю в аэропорт, чтобы улететь в Липецк, сыграть там спектакль и далее по маршруту. До отпуска еще надо сыграть семь спектаклей и один благотворительный концерт. Я поехал… Не теряйте меня.
Ваш Гришковец.