Как же тяжело в Москве в жару, да еще и пух летит. Все-таки наши градостроители всячески усложнили и усложняют жизнь горожанам. Тополь, наверное, единственное дерево, которое не надо, не стоит, нельзя сажать в городах. Но вот именно тополями, в основном, все наши города и засажены. В старых районах Калининграда, которые строили и озеленяли коренные жители Кёнигсберга, тополей нет, зато много лип, дубов и каштанов. Я во многом даже забываю в Калининграде о том, что у меня есть аллергия на июньский пух и прочую городскую пыль…
А вообще, конечно, сам себе удивляюсь. Еще десять дней назад ныл по поводу затянувшейся весны и жаждал настоящего летнего тепла, и вот, первые знойные дни, живу чуть ли не в обнимку с вентилятором и ною по поводу жары.
Вчера в полночь удалось посмотреть на Москву с шестьдесят второго этажа башни Федерация Москва-сити. Должен сказать, что впечатления сильные, никогда не думал, что сталинские высотки, то есть здание МИДа или гостиница «Украина», могут показаться маленькими или даже крошечными, но с высоты шестьдесят второго этажа они кажутся частью макета. Высота этой башни такова, что ее высота уже не кажется высотой. Я панически боюсь высоты, но та высота, с которой я смотрел вчера на Москву уже такая, как в самолете… А вот высота восьмого тире десятого этажей – это высота, от которой что-то холодеет в животе и опускается в пятки. Даже не знаю, понравился мне этот вид или не понравился, но я, наверное, в первый раз как-то Москву пожалел, она мне показалась совсем не многоэтажной, не давящей, а какой-то вполне обозримой и даже не очень большой… Хотя, конечно, какая она небольшая… Москва непостижимо огромна.
В прошлый свой гастрольный тур, вернувшись из Владивостока в Москву, я почти сразу же сел в автомобиль и поехал на гастроли в Тверь. До Твери меньше двухсот километров, то есть сел в машину и через три часа был в Твери на набережной на берегу Волги, а до этого почти девять часов летел из Владивостока на самолете. Но я понял, что совершенно неважно, двести километров ты отъезжаешь от Москвы или многие тысячи километров пролетаешь, все равно Москва непреодолимо далека от любого другого города.
Я понял, а точнее почувствовал, как далека Москва от любого города сев после спектакля в Твери в ту машину, на которой приехал, и отправившись обратно в столицу. Почти сразу же я задремал, а потом погрузился в крепкий дорожный сон. Проснулся я на Новом Арбате, вокруг меня были ночные огни, гудела подо мной садовое кольцо, и я понял, что между Тверью и Москвой, Владивостоком и Москвой, да хоть Южно-Сахалинском и Москвой некая одинаковая дистанция, которая никаким образом километрами не измеряется.
А в Твери Волга широкая, с набережной вид на другой берег очень приятный, какой-то немножко гоголевский. Город я посмотреть не успел, был в Твери впервые, но обязательно поеду еще. Очень понравилась публика, и атмосфера во время спектакля очень понравилась, хотя было не без эксцессов… Мне понравился парк недалеко от театра со всем набором старых атракционов, ровно таких же, какие были в моем детстве, мне понравилось что-то неспешное, такой неспешности нет ни в Сибири, ни на Дальнем Востоке. Это не что-то сонное или ленивое, нет, это именно неспешное.
Было одно забавное наблюдение: незадолго до спектакля мы вдвоем с администратором присели в кафе на улице, очень хотелось кофе перед спектаклем. Все было хорошо, и кофе хороший, приятная улица, вот только через столик от нас сидел крупный, можно сказать, толстый мужчина в мешковатом льняном одеянии и очень, очень громко говорил по телефону, при этом не отрываясь от ноутбука. Его голос был из серии тех, которые слышно отовсюду. Заходя в любое помещение, обладатели таких голосов моментально привлекают к себе внимание, они громко звенят посудой или чертовски громко чем-то шелестят, громко двигают стулья и, конечно же, ужасно, всепроникающее громко говорят. И не хочется слышать, что они говорят и о чем, но спастись от их голосов невозможно, и чаще всего эти люди выдают высказывания космического масштаба и космической же глупости. Этот ничем не отличался, он постоянно кому-то чего-то советовал, советовал, как последняя инстанция… Кого-то поучал по каким-то делам, кому-то давал какие-то бизнес-советы. Потом к нему подсел какой-то человек, которого он тоже облагодетельствовал несколькими советами. Мы не стали смаковать наш кофе, постарались его выпить как можно быстрее, потому что соседство было невыносимым. И вот мы уже почти рассчитались и собирались уходить, как человек, который терзал нас своим голосом, встал, сложил свой компьютер и пошел из-за столика. Мы решили, что выпьем еще по чашечке, но уже в свое удовольствие. Однако, не тут-то было! Этот человек дошел до ближайшего магазинчика, купил там две слоеных булки и банку кока-колы, вернулся за столик и принялся это есть. Я подозвал администратора и спросил: «Скажите, а что, у вас так принято? Что, можно принести в кафе свои продукты и тут их поедать?» Она сказал шепотом: «Нет, нет, конечно, так не принято, просто это местный депутат…» От какой партии депутат она не сказала, а я не спрашивал, она также не стала говорить, мол, лучше не трогать … чтобы не воняло, но, в общем-то, это читалось вполне внятно. Вот она, уездная жизнь. Московские депутаты, конечно, позволяют себе большие дерзости и вольности, но в этом человеке было что-то такое неприятное и отталкивающее, что встречается и процветает в родной глубинке самым махровым цветом.
Но театральная публика в Твери мне очень понравилась, и ехать недалеко.
Ваш Гришковец.