Здравствуйте!
Вчера перед вылетом из Одессы выпил в аэропорту бутылочку Боржоми. Пил и думал, что ближайшие несколько месяцев мне не удастся ощутить знакомый с детства, и в детстве не любимый, а потом накрепко полюбившийся вкус. Почти две недели украинских гастролей каждвй день пил Боржоми и каждый раз посылал мысленные проклятия всем без исключения тем, из-за кого я не могу пить столь привычную и родную воду в своей стране.
Самым важным событием прошедших гастролей ощущаю спектакль, сыгранный в Мариуполе. Этот город накрепко для меня свзан с детством. Там жила бабушка, и в течение многих лет летние каникулы проходили в городе Мариуполе, который тогда назывался Ждановым. Бабушка жила на Гавани, так назывался частный сектор, простиравщийся от рыбзавода до железнодорожного депо вдоль моря. И хоть дома на Гавани были в основном убогие, в море можно было войти без опасения покалечить ноги о трубы, обломки и арматуру только в некоторых местах, которые с большой натяжкой можно было назвать пляжами… Хоть вода в море была пропитана всевозможными стоками гигантсских металлургических комбинатов, а в реке Кальмиус (которую местные упорно называют Кальмус)купаться запрещали строго настрого и рыбу из неё есть — тоже… Хоть от рыбзавода регулярно долетали ужасные запахи, а Азовсталь и Завод Ильича накрывали город сажей и ядовитым дымом — всё равно для меня это был город у моря, то есть тёплый, южный, наполненный летними радостями и приключениями. Я любил Жданов. Каждую весну я считал дни до того, как из ещё не согретой летним солцем Сибири поехать к бабушке.
Последнее своё школьное лето я провёл в Жданове в 1983 году. И с тех пор до позапрошлого года ни разу в нём не побывал. Почти два года назад я приехал уже в Мариуполь и понял, что Жданов и Мариуполь — это очень разные города. В Жданове было много роз, он был довольно чистым, по нему ездили новые чехословацкие троллейбусы, а бордюры и деревья были побелены. Мариуполь же довольно мрачный город. Если помните в знаменитом фильме «Маленькая Вера» фигурирует некий мрачный, беспросветный промышленный город у моря. Так вот фильм снимался как раз в Мариуполе. Когда смотрел фильм, я удивлялся, как можно было так запечатлеть город, в котором для меня было много радостного. Оказывается, можно…..
Перед спектаклем я опасался, что в Мариуполе не найдётся достаточно зрителей, которые хотели бы посмотреть мой спектакль, опасался напряжённой атмосферы во время спектакля, опасался,что очевидно трудная жизнь, которыой живёт город, не позволит зрителям найти силы для художественных впечатлений…
Я сильно волновался перед спектаклем ещё и потому, что в ждановском драмтеатре я часто бывал совсем ещё ребёнком, а потом мальчишкой. И даже был на спектаклях кемеровского театра имени Луначарского, который приезжал к Азовскому морю на гастроли… Волнение напрасным никогда не бывает. Видимо это волнение придало спектаклю особое звучание. И может быть именно поэтому он прошёл на удивительной ноте. Я видел много наполненных слезами глаз, да и сам едва удерживался от слёз.
Ехал после спектакля в Донецк довольно долго. Выпил с другом детства водки и поехал. Мой друг Виталик практически единственный оставшийся в моей жизни человек из того моего детства. Мы долго с ним переписывались, у нас была переписка ещё в детские годы и даже когда мы служили, он в армии, я на флоте, мы обменивались редкими, но какими-то очень важными письмами. Когда мы были далеко он частенько помогал бабушке…
Он конечно же ждал моего приезда. Его жена наготовила массу еды. Дети, два его уже взрослых сына, нарядно оделись. Я же понимаю, что для него мой приезд — это весьма значительное и даже волнительное событие. Он почти нигде не побывал. Всю жизнь работал на заводе Ильича… А посидеть мы смогли недолго, потому что вечером опустился такой туман, какой я видел только на Дальнем Востоке да и то всего несколько раз. Были опасения, что закроют трассу. Пришлось ехать… И вот остались в памяти быстрые, быстрые тосты, торопливые слова, которые так хотел Виталик сказать, но от волнения и спешки видимо сказал не то, не так или вовсе не сказал… Ехал я сквозь туман долго, хмелел от выпитого на посошок, потом наоброт трезвел… А вокруг был туман, туман… Ехали только при ближнем свете. «Вот так и живём, так и живём. В тумане да наощупь», — бормотал я сам себе, досадуя на обстоятельства и сердясь на себя за то, что не смог уделить достаточно времени именно тому, кто этого больше всего хотел… Да и я сам хотел того же.
Вот сейчас дома. Завтра на день в Москву, потом опять домой. То есть, туман не рассеивается (улыбка).
Ваш Гришковец.
