Здравствуйте!
Пять дней назад побывал в украинском небе — летел из Афин в Москву греческой авиакомпанией. Пролетал над Одессой. В самолёте на экране постоянно была карта движения, и наш маршрут проходил прямо над городом-героем, над городом у Чёрного моря. Когда летели над морем, я смотрел в иллюминатор и видел только сплошные облака. Но над самой Одессой случился большой и почти идеально круглый разрыв облачности, и я впервые так отчетливо и целиком увидел этот город с высоты десять тысяч метров. Увидел много кораблей на рейде, идущих кораблей, увидел порт, набережную. Всё было как на очень чёткой карте… Увидел лиманы. И снова были облака.
Я уже четыре с половиной года не бывал в Одессе. Мне стало так тоскливо! Мне стало так отчаянно грустно!.. Мне как-то особенно сильно пришло осознание того, что пролетаю над любимейшим и важнейшим для русской словесности и культуры городом, в котором к продаже запрещены мои книги и сам я запрещён к въезду… Да и пролететь-то я могу над ним в самолёте только иностранной авиакомпании. И Одесса мне показалась сверху очень маленькой. И как-то уж очень конкретной, как просто город на географической карте.
А Одессе всегда была безграничной… Этот город всегда был больше чем просто город с центром, набережной, пляжами, улицами, домами, окраинами… Я почувствовал как сам и как многие мои соотечественники осиротели без той Одессы, какой она была и какой перестала быть.
Одесса всегда была для каждого человека в России, даже в самых отдалённых своих уголках и краях, городом, с которым была связана радость и особое содержание. Люди, которые никогда не бывали в Одессе, всё равно знали хотя бы несколько одесских анекдотов и пытались их рассказывать, изображая некий одесский выговор. Любой встречный одессит, заехавший на крайний север или на самый дальний восток, всегда встречал особенное к себе отношение. От рождённого в Одессе всегда ожидали и подразумевали в нём обязательный острый ум и непременное остроумие. А также особенное содержание и смысл.