Вот окончание калининградского интервью. В нем мне удалось подробнее, чем раньше, высказаться о заказных выступлениях (пресловутых корпоративах). Говорю об этом, как о самом губительном для артистического творчества зле, как о самом унизительном соблазне и непростительной слабости…. За без малого 20 лет сценической деятельности я насмотрелся на бесславную «гибель богов» от искусительного яда предложений выступить для частного заказчика, а не для зрителей, которые покупают билеты…
Вот ещё кусок интервью, сделанного в Калининграде зимой. Здесь я впервые решился искренне сказать то, что думаю и в чём уверен по поводу Ларса фон Триера, который является для меня, пожалуй, самой отвратительной и чудовищной фигурой в современном кинематографе. Надеюсь, что это не услышат знакомые мне кинокритики, которые и без того относятся ко мне пренебрежительно, а тут и вовсе запишут меня в провинциальные ретрограды и мракобесы.
Сегодня вернулся из тура в Москву и буду играть спектакль. Тур начался со сложного вылета в Казань, аэропорт которой не принимал из-за снегопада, и мне удалось прилететь в столицу Татарстана практически впритык к спектаклю. Потом был город Чебоксары, дальше Йошкар-Ола и Киров, откуда я должен был вернуться самолётом в Москву.
И всё было очень здорово продумано и спланировано. Вот только в Кирове взяли и отменили утренний рейс авиакомпании «Победа». От этого вся идеально спланированная логистика полетела к чертям. Пришлось мне в ночь после спектакля ехать из Кирова обратно в Казань, чтобы улететь в Москву. Ничего другого в моей ситуации сделать было невозможно. На вечерний поезд из-за спектакля я не успевал, проходящие ночные поезда приходили в Москву слишком поздно… а ближе Казани к Кирову — только город Ижевск. Однако дорога до Ижевска такая адская, что пришлось ехать в Казань… Вообще в Кировской области дороги в ужасном состоянии. А весной, в марте они таковы, что и дорогами в современном понимании их назвать язык не поворачивается.
Вот так разбиваются прекрасные планы и стройная логистика о непредсказуемость весенних наших реалий. Ваш Гришковец
С восьми утра вылетаю в Казань. А сейчас уже скоро час по московскому времени. Нас уже свозили в самолёт, проинструктировали, попросили пристегнуть ремни и приготовиться к взлёту. А потом объявили, что в Казани страшный снегопад с ливнем, обледенение полосы и аэропорт закрыт. После этого нас вернули в зал ожидания Шереметьево, где в данный момент и сижу.
Ничего страшного или особенного в этом нет, кроме того, что мне нужно в девятнадцать часов в Казани выйти на сцену и сыграть спектакль. А что делать… такая у нас в стране весна…
Сидел и вспомнил своё интервью, которое давал недавно в городе Тель-Авиве одному местному журналисту. Вопросы этот журналист задавал вроде бы интересные и существенные, но проявлял при этом такую въедливость и занудство, что живости в интервью никак не появлялось. И только в конце нашего разговора, на вопрос, который был сформулирован приблизительно так: «Как вы думаете, что у вас есть?» я ответил израильскому журналисту, что у меня есть родина. Мне приятно было ему так ответить.
Вот сейчас сижу, беспрерывно названиваю в Казань, чтобы узнать меняется у них погода или нет… костерю наши просторы и климат… Но при этом вспоминаю свой ответ израильскому журналисту. Его можно посмотреть и послушать здесь:
Надеюсь, что я успею к своим зрителям в Казань. Потому что там ждут и раскупили все билеты. Потому вам об этом расскажу.
Здравствуйте! Два дня, вчера и позавчера, журналисты многих изданий и телеканалов, а также радиостанций, с бессмысленным упорством названивали мне и просили сначала прокомментировать ответ Сергея Шнурова (Шнура) на моё, назовём его критическим, высказывание о лидере группировки «Ленинград», а потом стали спрашивать, не вижу ли я прямой связи между моим критическим высказыванием и объявлением, которое сделал Шнур вчера, о том, что закрывает проект «Ленинград» и объявляет гастрольный тур прощальным. Меня спрашивали, не чувствую ли я своей вины и ответственности за столь неожиданное решение, озвученное Сергеем Шнуровым.
Меня, конечно, всё это позабавило. В первую очередь, стихотворный ответ Шнура мне. Ответ обезоруживающе дружелюбный, в тот же самое время лукавый, однако в нём отчётливо слышно то, что Сергея моё высказывание задело. Это слышно, потому что он в своём стишке говорит ровно об обратном…
Ну а то, что он на следующий день после обращения ко мне объявил о завершении концертной деятельности группировки «Ленинград»… Это точно со мной никак не связано. Каким бы шоу-бизнес не был, шоу – это всё-таки бизнес. А в бизнесе всё по плану. Сергей – человек давно и весьма продуманный, прагматичный и невероятно коммерчески успешный. Как менеджер собственной деятельности он действует безошибочно. Поэтому никак не могу связать его решение о прощальном туре с чувствительной реакцией на какую-то критику… Просто совпало. Случайность.
А вам я предлагаю посмотреть продолжение январского интервью, в первой части которого я говорил о Шнуре.
Если в связи с этим куском ещё зимнего разговора произойдут какие-то непредвиденные реакции, то сие тоже будет случайностью. Хотя, думаю, что у всех есть знакомые, приятели или друзья, которые уверены, что они больше остальных понимают про жизнь… Люди, которые больше других понимают про жизнь, очень любят глубокомысленно говорить, делая при этом серьёзные и почти трагические физиономии: «Знаете! Ничего случайного не бывает!»
Что-то совсем я забросил дневник. Сплошные гастроли, переезды… А после работы в родном городе и в сибирских условиях так до конца и не пришёл в себя.
Однако могу поделиться разнообразными соображениями и высказываниями… Ещё в начале года, в январе приезжали в Калининград журналисты, как это не удивительно из Казахстана, которые очень хотели сделать со мной увесистое интервью. Хотели и сделали. Интервью получилось по-настоящему большое, поэтому бравшие его разбили нашу беседу на части.
Разговор проходил в весьма комфортной для меня обстановке и условиях. Я редко встречаюсь с журналистами вообще и ещё реже в Калининграде, где живу. Мне было приятно и спокойно беседовать в Калининграде в здании с видом на Калининградский порт и корабли… Вот я и высказался. Свободно, без особых обиняков. О многом. О том, о чём не находил возможным или нужным говорить в других обстоятельствах.
Только поймите, этот разговор происходил в январе, ещё до вручения премии Оскар. К тому же я только-только посмотрел «Богемскую рапсодию» и меня переполняли гнев и отвращение к этой фальшивке. В этом интервью мне хватило спокойствия высказаться про Шнура… ну и ещё о чём-то я смог поговорить. Найдёте время — посмотрите…
А мне нужно идти на сцену. Сегодня снова буду играть «Предисловие». Какой-то удивительный и непонятный мне у меня получился спектакль. Он растёт. Он постоянно удлиняется по времени. На премьере я играл его один час пятьдесят минут. Вчера в Твери он шёл два часа сорок две минуты. Я пытаюсь ускорять темп, я постоянно стараюсь его сокращать… А он всё растёт и растёт. В нём постоянно возникают какие-то новые фрагменты и смыслы. Это первый неуправляемый мною спектакль. Но именно его сейчас зрители и хотят видеть.
Там, где я гастролировал и буду гастролировать очередная холодная весна. Желаю, чтобы она поскорее стала тёплой.
