Здравствуйте!
Внимательно, не отрываясь, смотрел сегодня всю встречу нашего президента с деятелями культуры. Смотрел в прямом эфире. Потом посмотрел то, как СМИ прокомментировали и отразили это событие. В интернет не полез, так как вообще туда не хожу. Ни с кем из коллег прошедшую встречу не обсуждал, однако, думаю, что многие и многие, также как я, внимательно её смотрели. Впечатление занятное.
Я однажды участвовал во встрече с Путиным десять лет назад, посвящённой 100-летию академика Лихачёва. Сидел прямо напротив президента, внимательно за ним наблюдал. Суть и формат встречи был что десять лет назад, что нынче… Очень похож. Правда, сегодня стол был намного-намного больше, и жанр подобной встречи уже отработан, выстроен, да и само отношение к подобным встречам с деятелями культуры у президента определённо уже сформировано и даже кристаллизовано.
Что сегодня было особенного? Да, пожалуй, то, что главным после президента участником встречи был отсутствующий за столом Константин Райкин. Главной и самой выпукло прозвучавшей темой была тема свободы высказывания художника и его ответственность. Не было бы знаменитого высказывания Константина Аркадьевича на Съезде Союза театральных деятелей, не взбудоражило бы это высказывание художественный мир и общественность, вряд ли этому было бы уделено столько внимания на прошедшей встрече.
Президент как бы ответил Райкину. А те, кто говорил на тему свободы художественного высказывания, на тему оголтелых активистов, запрета и срыва культурных событий, ещё раз повторили сказанное Райкиным, но повторили, как бы переведя с русского на русский, то есть, без страсти, без напора, а наоборот – очень спокойно и вежливо. Вот только их интонация была не убедительная, да и на вопрос президента о конкретных фактах и о конкретных представителях власти, что-то запретивших, внятного ответа не последовало.
Президент очень спокойно рассказывал деятелям культуры и искусства о тонкостях и отсутствии точных критериев в той области, в которой эти деятели живут и работают. Не художники, а президент объяснял собравшимся основы и принципы их работы, объяснял даже на спортивных примерах, чтобы до музыкантов, актёров, режиссёров, искусствоведов, учёных дошло то, что он говорит. Он явно подыскивал точные формулировки, как в ситуации, когда более сведущий и знающий взрослый человек говорит с юным и несмышлёным, но любознательным и вопрошающим к мудрости.