Здравствуйте!
Внимательно, не отрываясь, смотрел сегодня всю встречу нашего президента с деятелями культуры. Смотрел в прямом эфире. Потом посмотрел то, как СМИ прокомментировали и отразили это событие. В интернет не полез, так как вообще туда не хожу. Ни с кем из коллег прошедшую встречу не обсуждал, однако, думаю, что многие и многие, также как я, внимательно её смотрели. Впечатление занятное.
Я однажды участвовал во встрече с Путиным десять лет назад, посвящённой 100-летию академика Лихачёва. Сидел прямо напротив президента, внимательно за ним наблюдал. Суть и формат встречи был что десять лет назад, что нынче… Очень похож. Правда, сегодня стол был намного-намного больше, и жанр подобной встречи уже отработан, выстроен, да и само отношение к подобным встречам с деятелями культуры у президента определённо уже сформировано и даже кристаллизовано.
Что сегодня было особенного? Да, пожалуй, то, что главным после президента участником встречи был отсутствующий за столом Константин Райкин. Главной и самой выпукло прозвучавшей темой была тема свободы высказывания художника и его ответственность. Не было бы знаменитого высказывания Константина Аркадьевича на Съезде Союза театральных деятелей, не взбудоражило бы это высказывание художественный мир и общественность, вряд ли этому было бы уделено столько внимания на прошедшей встрече.
Президент как бы ответил Райкину. А те, кто говорил на тему свободы художественного высказывания, на тему оголтелых активистов, запрета и срыва культурных событий, ещё раз повторили сказанное Райкиным, но повторили, как бы переведя с русского на русский, то есть, без страсти, без напора, а наоборот – очень спокойно и вежливо. Вот только их интонация была не убедительная, да и на вопрос президента о конкретных фактах и о конкретных представителях власти, что-то запретивших, внятного ответа не последовало.
Президент очень спокойно рассказывал деятелям культуры и искусства о тонкостях и отсутствии точных критериев в той области, в которой эти деятели живут и работают. Не художники, а президент объяснял собравшимся основы и принципы их работы, объяснял даже на спортивных примерах, чтобы до музыкантов, актёров, режиссёров, искусствоведов, учёных дошло то, что он говорит. Он явно подыскивал точные формулировки, как в ситуации, когда более сведущий и знающий взрослый человек говорит с юным и несмышлёным, но любознательным и вопрошающим к мудрости.
В этом ключе во многом прошла вся встреча. Президент говорил умно, деликатно, вежливо, осторожно, приводил разнообразные цитаты, демонстрировал разнообразные свои знания и осведомлённость. Деятели культуры же по бумажкам читали сбивчиво, читали странно и витиевато написанные тексты, к чему-то невнятному призывали, говорили о больших достижениях, об особенности и самобытности именно нашей культуры, но также и всё же сообщали о недостатках, о проблемах, которые на фоне успехов выглядели досадными частностями.
Я думаю, что если вместо деятелей культуры собрали бы производителей водки, пива и кваса, они могли бы сказать ровно то же самое. Сказали бы о больших достижениях, о невероятном интересе в стране к их деятельности, о том, что несмотря на трудные времена, любовь людей к тому, что они делают, не снижается, а наоборот. Обязательно сообщили бы, что им необходима поддержка государства, потому что необходимо поддерживать самобытное и национальное, и что иностранные аналоги не идут ни в какое сравнение. Обязательно сообщили бы о ряде проблем в их сфере и попросили обратить внимание на какие-то частности.
Думаю, что для многих удивительным было очень хорошо скомпанованное, лихо подготовленное и даже остроумное высказывание госпожи Ямпольской, которая говорила без бумажки и держалась свободно. Говорила она более связно и умно, чем даже известный литературовед. Может быть потому, что она теперь депутат. Трудно сказать…
Особенным на встрече было обращение к президенту Александра Сокурова, который довольно долго говорил о кинодебютах и о поддержке дебютантов в кинопроизводстве, а закончил своё выступление просьбой решить судьбу осуждённого за терроризм украинского режиссёра Сенцова. Это было очень неожиданно. Неожиданно и во многом странно. Странно во многих смыслах.
Александр Николаевич не мог не понимать, когда говорил о кинодебютах, что вся его речь и всё содержание его обращения по поводу дебютантов в кино будет моментально и сразу же перечёркнута и забыта после его просьбы на счёт Сенцова. Для чего было тогда говорить, произносить весь этот долгий текст?… Хотя, возможно, это было обусловлено регламентом и заявкой. Но даже если так, всё равно странно.
Смело ли было то, что сделал Сокуров? Разумеется! Правда, можно задать вопрос: а чего бояться Сокурову? Бояться ему точно нечего. Он Сокуров!
На то, что он сделал, нужно было решиться. И он решился. И что же произошло?…
Я сразу вспомнил тот самый диалог Владимира Путина и Юрия Шевчука в 2010 году. Я даже его пересмотрел. Тогда Шевчук обратился к президенту с просьбой о защите свободы слова, о социально-правовой справедливости и равноправии, поинтересовался, будут ли разгонять Марш Несогласных и передал президенту какие-то предложения, написанные на нескольких листочках бумаги.
Тогда это очень обсуждалось в обществе, особенно обсуждалось то, как президент спросил Шевчука, как его зовут. На что тот ответил: «Юра – музыкант». В разговоре с Шевчуком Путин довольно долго разжёвывал и объяснял тонкости работы угледобывающей отрасли, говорил о том, почему любые общественные мероприятия нужно санкционировать, объяснял про «ментов», он нервничал, заспорил, в какой-то момент даже оборвал Шевчука, мол, я вас не перебивал… В обществе обсуждалась каждая деталь того диалога. Я тогда был категорически не согласен с поступком Шевчука, потому что во всём этом была хоть и дерзкая, но подача челобитной. Так я думал тогда.
Сегодня же всё было совершенно иначе. Все стали старше, если не сказать, постарели. Теперь так никто не посмел бы обратиться к Путину. А если бы кто и посмел, то он никак не мог бы оказаться за огромным, круглым столом.
Сокуров обратился к президенту с мольбой. Он так и сказал: «Умоляю» — какое сильное и какое не сегодняшнее слово! Сокуров умолял и в интонации. Он был молящим… Молящим о помиловании своего коллеги… Александр Николаевич решился на мольбу. Сознательно он это сделал или не сознательно, я не знаю. Возможно, он готовился высказаться совершенно иначе. Но получилась именно мольба о прощении и христианском великодушии. Почему мольба? А потому что иначе обращаться к нашему президенту с подобными просьбами невозможно.
Президент очень спокойно и, опять же, как несмышлёному и несведущему человеку, но обратившись по имени отчеству, объяснил Сокурову, что режиссёра Сенцова осудили не за его кино, не за его мнение, а за совершенно иное деяние. Сокуров продолжал умолять, как бы не слыша того, что ему отвечают, хотя было уже понятно, что продолжать бесполезно. Но он продолжал. Такова суть мольбы и решимости на что-то. Очень трудно остановиться!
А президент после того, как уже второй раз объяснил знаменитому режиссёру свою позицию на одну-две секунды вдруг изменился в лице и в голосе. Его лицо приобрело знакомое нам холодное выражение, глаза впились в собеседника и голос зазвучал металлически. Мы знаем такое лицо и такой голос, когда президент говорит с чиновниками или олигархами. Но Владимир Владимирович очень быстро вспомнил, где и среди кого он находится и вернул себе спокойное, рассудительное, улыбчиво-снисходительное настроение. Он вспомнил, что на всех этих людей гневаться не надо. Ни к чему. Не стоит.
Сокуров, очевидно, уже оглушённый той мёртвой тишиной, которая возникла за столом и двухсекундным металлом в голосе президента всё же сказал сакраментальную фразу, как бы соглашаясь ею с тем, что его коллега осуждён и виновен, но его надо пожалеть и помиловать за то, что он художник. Он сказал: «Милосердие выше справедливости» и призвал к христианским ценностям. На что президент совершенно спокойно и уже миролюбиво сообщил о верховенстве суда и закона.
После этого короткого, но безусловно, исторического разговора режиссёра и президента, президент пошутил и довольно остроумно, желая как бы снять напряжение. Он сказал, что фильм Сокурова «Фауст» уже давно идёт в Германии, а мы его тут никак не увидим, потому что надо бы «Фауста» перевести…
Владимир Владимирович, говоря это, улыбался и рассчитывал, что шутка его будет оценена, но смеха не последовало. Все слишком были ещё под впечатлением произошедшего разговора. Он повторил шутку. Но опять никто из деятелей культуры, никто из артистов и музыкантов остроумия не оценил. Сокуров же начал что-то всерьёз говорить на тему глобальности немецкого языка и культуры, ещё что-то про претензии русской культуры на универсальность… Но этого уже никто не слышал…
Президент же великодушно дал возможность режиссёру немного поговорить на другую тему и снять весь ужас факта отказа молящему высшими силами.
В течении всей встречи президент говорил тёплые слова деятелям культуры и искусства, говорил: таких, как они, очень-очень мало, и что они уникальны. Он с теплотой смотрел на любимых артистов, музыкантов… С уважением смотрел на тех, кого не очень знает. Делал вид, что всерьёз прислушивается к проблемам сохранения архитектурного наследия Москвы и даже к таким предложениям, как то – сократить школьную программу по литературе до небольшого количества важнейших русских писателей, но изучать их творчество углублённо. Он демонстрировал своё искреннее, хорошее расположение к собравшимся. Он всем и каждому, если что-то говорил, то говорил развёрнуто, неторопливо, порой даже заботливо.
И во всём этом чувствовалось не то чтобы снисхождение, но покровительство. Мол, хорошо, что вы у нас есть. Мы вами гордимся. Мы вас любим. Но дайте нам заниматься серьёзным делом, не влезайте вы в наши взрослые большие и сложные дела. Людям вы нужны хорошие, добрые, талантливые, а умными будем мы, я буду.
На этой встрече стол был круглый и очень большой. Круглый стол означает и символизирует равноправие сидящих за ним. Президент так себя и вёл. Вот только он оказался артистичнее артистов, осведомлённее искусствоведов… И конечно же, свободнее всех присутствующих художников. Он даже позволил себе поиронизировать по поводу своих ошибок в орфоэпии.
Стол был большой. Людей за ним много, высказались немногие, президента слушали внимательно все. А когда люди сидят за круглым столом, все молчащие как бы единодушны и как бы имеют единое мнение с теми, кто говорит. Так что сегодняшняя встреча президента с деятелями культуры и искусства прошла очень успешно. Деятели искусства и культуры многое узнали о тонкостях своей деятельности, получили убедительное заверение в том, что они в своём творчестве свободны, услышали много интересного… и с этим согласились.
Ваш Гришковец.