Здравствуйте!
Проснулся сегодня во Владимире, выглянул в окно — тяжёлые сырые облака, сплошные и совсем низкие, деревянные домики, церкви… Посмотрел я на это всё и подумал, а был ли Сочи? Не пригрезилось ли мне?
Сутки на Кинотавре оглушили, и до сих пор стоит звон в ушах. После спектакля в Ярославле, через сплошной дождь поехал в Москву, практически сразу и совсем без сна метнулся в аэропорт, в самолёте скосило сном, а когда проснулся — в иллюминаторе было море, горы и пальмы. В долгой и сплошной пробке добрались до гостиницы, просто как военный умылся и переоделся во что-то более-менее нарядное и побежал на фестиваль, потому что до показа нашей картины оставалось всего ничего… Как только окунулся в фестивальную волну, тут же замелькали очень знакомые, малознакомые, совсем незнакомые лица. Рукопожатия, объятия, вспышки фотоаппаратов. Удалось до показа нашей «Сатисфакции» выпить бокал холодного белого вина, съесть кусок сыра, потом дать с десяток интервью и только после этого позволить себе начать волноваться. (улыбка)
И вот Денис Бургазлиев, Аня Матисон, продюсер наш Саша Орлов и я сидим скраешку в тёмном зале Зимнего театра. Зал заполнен матёрыми и молодыми кинематографистами, очень известными и совсем неизвестными артистами и просто зрителями, которым удалось попасть на фестивальными показы… И вот начинается фильм! На экране наша картина. Звучит музыка, идут титры, первая сцена, вторая… тишина. И я не могу понять, хорошая это тишина или плохая… и вдруг первый лёгкий смех в зале, потом ещё. И я понимаю, что тишина была хорошая. А ощущение чуда вдруг приходит со всей ясностью.
Никак по-другому, кроме как чудом назвать это не могу. Я же помню, как позапрошлым летом нам пришла в голову идея нашей картины, потом было много весёлых разговоров на эту тему. Потом какие-то бумажки, блокнотные листы, из которых складывался сценарий, потом подготовка, потом, потом… радостное начало съёмок, трудности и нервы середины съёмочного процесса, тотальная усталость завершения, потом бесконечно долгие ожидания первых смонтированных кусочков, потом то радость, от того, что получается, и сразу же следом отчаяние от того, что ничего не получается. Но всё это было только работой, понимаете? Это всё была работа, работа. А тут мы сидим в большом, заполненном людьми, зале, на самом главном и остром фестивале нашей страны, на огромном экране наша картина, и приходит удивительное осознание того, что вот мы взяли и сделали кино. Сами сделали! Настоящее кино. И это удивительно.
Как прошёл наш фильм? По-моему, прошёл хорошо. Из зала никто не уходил, реакция и апплодисменты были настоящими, и думаю, что вполне искренними. А когда по окончании фильма я вышел вместе со зрителями на солнце, на меня обрушилась такая усталость и при этом такое радостное ощущение, что никакие благодарности, похвалы или же едкие замечания не могли ни усилить, ни разрушить моё собственное ощущение тихого праздника. Потом фестиваль накрыл меня, закружил. Тосты, разговоры, громкая музыка.
На фестивале принято делать вечеринки по случаю показа фильма, мне предложили исполнить несколько наших песен с «Бигуди», а наша вечеринка была намечена на самой главной вип- террассе. Я пригласил на нашу вечеринку моего приятеля из Ялты, его зовут Яша, по фамилии Головко. Яша удивительно, поверьте мне, просто удивительно поёт песни Синатры и Армстронга, причём поёт так, что люди думают, что звучит фонограмма, а потом не верят, что человек может так петь, стараются подойти вплотную и убедиться. Над морем звучали дивные песни, было радостно, но бОльшая часть пришедшей публики, пришли не к нам на вечеринку, а просто. Пришло много усталых от вечеринок и совсем не радостных людей, многие из которых в этих вечеринках проводят жизнь. Так что когда меня попросили выступить, мне не удалось привлечь внимание, а для спин я выступать не захотел. Два десятка же тех, кто хотели слушать, потерялись в большом количестве безразличных. Короче, исполнил я две вещи, сказал гламуру спасибо, поблагодарил за внимание и ушёл. Просто по большей части публика состояла из тех, кто приехал на фестиваль не ради кино, а ради непонятно чего. Журналистов и тех, кого я хотел бы видеть, на эту вечеринку не пустили, так что было ощущение какой-то нелепицы.
Дело в том, что то заведение, где всё это происходило, работает по каким-то только им ведомым идиотским правилам. Всем этим занимаются те, кто продаёт в России Мартини. И почему-то они полагают, что они лучше других знают, как делать вечеринки. Поэтому они врубили невнятную диджейскую музыку, безликую и такую, где одну от другой отличить невозможно, общаться от этого стало просто невыносимо трудно. Это было обидно, потому что с поздних мероприятий фестиваля пришли приятели, коллеги и люди, которых я давно не видел. Многие посмотрели нашу «Сатисфакцию», но поговорить нормально не представлялось возможным. Мы, многие из нас, просили и буквально умоляли позволить Яше попеть ещё великие песни из великих кинофильмов, объясняя, что здесь всё-таки кинофестиваль, а не рейв, но идиоты от гламура остались холодны, как лёд их химических коктейлей. Понимаю, что я и так-то Мартини не люблю, а теперь вообще его пить не стану. Дрянь, химия и надувательство.
Но ощущение праздника всё равно никуда не делось. А после всего этого собралась уже пьяненькая, но очень тёплая компания. Компания тех людей, которые редко друг друга видят, но очень тепло друг к другу относятся. Я танцевал с Ксенией Раппопорт, танцевали мы смело и, как нам казалось, очень красиво. Уже на рассвете пешочком брёл один к гостинице и улыбался. А утром… пресс-конференция, куча интервью, рукопожатия и прощания, бокал холодного вина, кусок сыра, море, к которому даже не удалось прикоснуться, дикая пробка в сторону аэропорта, почти опоздание на самолёт, короткий сон в кресле у иллюминатора, потом прохладная дождливая Москва, машина, ливень, с которым автомобильные дворники едва справлялись… А сегодня проснулся, а за окном город Владимир. Был ли фестиваль, было ли море, был ли праздник? Уже непонятно. Но кино у нас получилось. Это точно.
Ваш Гришковец.