Здравствуйте!
Только я написал о замечательной весенней погоде в Калининграде, как она тут же на следующий день и изменилась. Причём, изменилась резко, решительно… В связи с этим я испытал совершенно естественные, нормальные, но редкие для меня переживания. Редкие, потому что жизнь моя устроена совсем не нормально, я отдаю себе в этом отчёт, но остро чувствую это не часто.
На утро после того, как написал о прекрасной погоде, я проснулся от страшной пушечной грозы. В Калининграде случаются такие грозы. Здесь сильными грозами, ураганами и резкой сменой погоды никого не удивить. Но эта гроза была мощная, пугающая тем, что она проходит не стороной, не поблизости, а тем, что ты понимаешь, что находишься прямо под ней. А точнее, внутри неё… Помню, в школе нам объясняли, что чем больше промежуток между вспышкой молнии и громом, тем гроза дальше. Это объясняется простой разницей между скоростью света и звука. Это как на море: на большом расстоянии видишь, что пушка на идущем вдали корабле выстрелила, а звук выстрела долетает только через пару секунд. Тем же грозовым утром казалось, что ты сам находишься в орудийном рассчёте той грозы. Удары грома заставляли страбатывать автомобильные сигнализации, от них дрожали стёкла и даже вздрагивала крыша и стены. Дети посматривали на потолок и прищуривались. Да я думаю, что и многие взрослые исподволь, машинально делали то же самое.
А накануне моя дочь уехала со своим фольклорным ансамблем выступать на фестиваль фольклорных коллективов. Уехала недалеко, но с ночевой. И вот разбудили меня гроза, порывы ветра, сильный косой дождь, да ещё с градом, который с каждым порывом ветра как бы давал звонкую пощёчину по окнам… Проснулся — и первая мысль была о дочери, которая где-то, не с нами под нашей крышей и за нашими стенами. Я остро ощутил её отсутствие в доме. В доме, который хоть и каменный и под крепкой крышей, но кажется таким маленьким и таким беззащитным… Однако мы в нём все вместе, а её нет…
Такое чувство невозможно испытать в гостинице или где-то в пути. Я ощутил тревогу за всех тех, кого нет рядом… Редкую для меня тревогу, потому что обычно меня нет рядом. Это я где-то далеко, где-то в пути, в какой-то гостинице…
А у нас в саду наконец-то заселился скворечник! Мы всю прошлую весну и часть лета ждали и надеялись, что нас скворечник облюбуют скворцы. Перевешивали его, модернизировали, читали разные советы в интернете и опрашивали опытных людей — ничего не помогало. Больше года скворечник провисел пустой. Так… залетали любопытствующие и так же улетали… Что их не устраивало? Хорошая жилплощадь в центре города, в исторической его части… Мы никаких требований не выставляли… Живите, да радуйтесь! Никакой ипотеки… Но пустовал скворечник. И вот недавно в нём завелись, по нашему предположению, зяблики. То есть, маленькие птички размером чуть меньше воробья, но с красивой терракотовой грудкой, зеленоватым отливом на спинке и белыми чёрточками на крыльях. Рассмотреть их сложно. Они маленькие, вертлявые и пугливые. Но поют. Не соловьи, не скворцы, конечно, но поют. А главное теперь жильё не пустует. Мы рады.
Сегодня прохладный, но очень солнечный день. Воздух неподвижен, однако свеж. И от этой неподвижности в нём накапливается тонкий аромат яблонь, которые сейчас на пике своего цветения. Ещё совсем немного и полетят белые лепестки…
Не хочется уезжать. А завтра утром надо лететь. Не хочется, и в то же время хочется… Завтра у меня очень необычная и приятная (надеюсь приятная) предстоит поездка. Направляюсь завтра в Эстонию. В Тарту. Из Тартуского университета поступило приглашение принять участие в их традиционном международном литературном фестивале. И пригласили меня быть не только гостем, но и выступить. Я с радостью принял это приглашение.
Выступить в Тартуском университете — это для любого человека, не чуждого филологии, всё равно что для Чекиста пострелять из маузера Дзержинского (если помните, бытовало такое высказывание). В Тарту вообще приятно побывать. И уж тем более в Университете. Я уверен, что местые улицы, местный воздух помнит Лотмана и его выдающихся друзей и коллег, а также тех, кто приезжал в эту «провинцию у моря», чтобы Лотмана навестить. А если местный воздух и улицы не помнят тех прекрасных людей, то, имея воображение, всё можно себе нафантазировать и надумать, что воздух и улицы всё помнят и хранят.
Послединй раз я был в Тарту в феврале 1990 года. Мне было 23. Погода была ужасная… Эстония была ещё частью Советского Союза, но уже везде висели эстонские флаги и эстонский сейм вовсю работал. Во всём ощущалось радостное прощание с империей. Неизбежное прощание. О той неповторимой атмосфере, которая удивительным образом сложилась в маленьком эстонском городке, в маленьком, но старинном университете, о том мощном пульсе научной, философской и в высшей степени гуманистической мысли, который бился в этой эстонской глубинке, тогда никто не думал… Интересно, как там теперь? И тогда-то было всё аккуратно и чисто. Теперь, наверное, ещё чище и аккуратнее.
А я очень хочу встречи с тем, чем наполнено было моё студенчество. Хочу вновь в ту неповторимую атмосферу, которая создавалась исключительно общением и встречей с нашими педагогами и с великими литературными текстами. Этим была наполнена и принизана моя студенческая юность. Хоть и проходила она в Сибири, в Кемерово… Филология, литературоведение — это для меня счастливые звуки… Чувствую сильное волнение и предвкушение радости перед поездкой. Для меня это во многом поездка в моё собственное прошлое. Но это завтра.
А вчера посмотрел немного очередную инаугурацию (на редкость неприятное, неблагозвучное и дурацкое в написании слово) В.В.Путина. Всё было торжественно и вяло. Я пытался понять, на что это всё похоже. А потом понял. Это было похоже… и даже не то чтобы похоже… это было начало очередного сиквела. А в каждом, тем более не первом, сиквеле всегда что??? Постаревшие персонажи, улучшенные технологии и бессмысленный сюжет. Такие сиквелы скучны и неинтересны, как авторам и персонажам, так и зрителям. Причём, все друг другу уже надоели. Персонажи надоели зрителям, а зрители в ещё большей степени надоели персонажам. Но это продолжается по какой-то странной, уже плохо осозноваемой всеми привычке…
Ваш Гришковец.