Хочу рассказать про удивительный сон, который недавно приснился. До сих пор нахожусь под впечатлением… Я отлично понимаю, что нет ничего более скучного, чем выслушивать чьи-либо сны. Рассказы о снах утомительны для слушателя. Сколько раз я видел, как в компании какая-нибудь барышня или дама вдруг говорит: «Ой, мне такой сон приснился!» – и у всех тут же становятся кислые физиономии, и веселье нарушено. Так же бывает, когда кто-нибудь, подвыпив, неожиданно сообщает: «А я вам сейчас прочту свои новые стихи». И тоже веселье испорчено, потому что застольные поэты сочиняют только очень длинные стихи. Или кто-нибудь говорит: «Ну-ка, братцы, подайте мне гитару!» – и тут уже хочется куда-нибудь бежать, а случается так, что бежать некуда.

С тех пор как у меня появился ЖЖ, я неоднократно получал сообщения о том, что кому-то приснился. В таких случаях мне, конечно, интересно, что же я там, во сне, делал, не позволил ли себе чего-нибудь лишнего (улыбка). А то, может, такое творю и сам об этом не знаю! Мне, например, неоднократно снился Путин. Недавно – Медведев. Иногда снятся совсем неожиданные, известные люди. Вот, например, неделю назад приснился господин Пиотровский, директор Эрмитажа. С чего бы? Но я не об этом.

Несколько ночей назад мне приснилась Земфира. Мы сидели в большой студии, там было довольно много людей. Она взволнованно рассказывала мне о последних своих работах, сетовала на усталость и была такой хорошей, какой, наверное, если и бывает, то с очень близкими людьми. Мне об этом трудно судить, последний раз я с ней общался довольно давно. Но главное не это. Главное – она показала мне видео трёх своих новых песен. И я видел это видео и слышал эти песни. Видео помню смутно, оно было очень странное. Один ролик был чёрно-белый, и в нём были только какие-то интерьеры. А песни были прекрасные, гениальные. Я их слушал… И самое поразительное, что одну даже запомнил. Я помню припев, слова (слов не скажу) и мелодию. Даже помню звучание и аранжировку.

Меня этот факт поражает. Я слышал эту песню, слышал, как Земфира её поёт. Но этой песни не существует! И я её не смогу воспроизвести или напеть, в силу неспособности это сделать. И ещё отчётливо понимаю, что не я песню сочинил, потому что не могу, не умею, нет во мне таких возможностей. Но я её слышал и помню. Для меня, во всех моих ощущениях, песню написала и исполнила Земфира. Песня прекрасная! Я сознаю, что к ней не имею никакого отношения. Но только, кроме меня, её никто не слышал и не услышит. Как жаль, что нельзя пока к голове подсоединить некие провода и скачать мой сон. Вот такое странное чудо со мной приключилось.

Недавно услышал её новую песню «Расскажи мне про Австралию», сильно впечатлён. Для меня это лучшее из того, что она сделала за последние несколько лет. Очень точные слова и интонация. Грусть, одиночество, даже усталость, и в то же время прозрачная мелодия и подлинная красота. Это очередное её произведение, которое я ощущаю, как острое попадание в меня. Но у меня во сне песни были не хуже (улыбка).

Завтра днём полечу в Мюнхен, оттуда на машине поеду в сторону Швейцарии, в небольшой город Констанц, там проходит театральный фестиваль, где мы с неподражаемым переводчиком Штефаном Шмидтке исполним спектакль «ОдноврЕмЕнно». 18-го прилечу в Москву, чтобы в большом концерте группы «Брейн сторм» исполнить две наши совместные песни. Думаю, из Германии будет возможность появляться в ЖЖ, так что сильно прощаться не буду.

Я думал, что не буду волноваться перед премьерой. Всё-таки к самой постановке почти никакого отношения не имею, пьеса написана ещё в прошлом году… Думал, приеду, посмотрю… И всё-таки разволновался. За кулисами увидел взволнованных актёров, увидел ожидавших чего-то хорошего зрителей, повстречался с давно не виденными театральными критиками, почувствовал, как на спине выступил холодный пот, во рту пересохло, и пришло сильное волнение.

Не буду рассказывать про спектакль. Скажу только, что я его принял. Что-то в прочтении и трактовке Райхельгауза мне непонятно, с чем-то я не согласен. Но в целом я спектакль принял. Большим удивлением и прекрасным сюрпризом для меня было то, что тёщу и бабушку героя играет Елена Санаева. То есть любимая с детства «лиса Алиса» учила наизусть то, что я написал. Когда я увидел её в том самом фильме, мне было восемь лет (улыбка).
Гордон существовал в спектакле очень содержательно. Видно было, что он несёт личную ответственность за то, что говорит, за то, как он это говорит. А также видно, что ему очень дорог этот материал. В текст пьесы он от себя вставил стихотворение Ходасевича и неожиданную цитату из Чехова. Сделал он это остроумно и тонко, без всякого постмодернистского стёба. В первый раз видел в значительной роли актрису театра Анжелику Волчкову, которая в «Доме» играет жену героя, – спокойно, умно, точно… Не буду говорить про детали, эпизоды и других исполнителей. Если сможете, посмотрите сами.
Вот только финал у Иосифа Райхельгауза странный. Он решил его сделать в виде второго акта, но при этом актёры в зале не присутствуют, зрители видят финал на экране. Этот финал он предложил снять Сергею Соловьёву. А у некогда прекрасного мастера Сергея Соловьёва в последнее время весьма сложные взаимоотношения с действительностью. Мне кажется, он видит что-то своё, нам недоступное (улыбка). В общем, Соловьёв снял то, что попросил его снять Райхельгауз, очень плохо. Хоть так и нельзя говорить, но я скажу. Снято очень плохо и никак не вяжется с общей композицией и тканью спектакля. А главное, мне непонятно, зачем…

Я очень рад, что пьеса начала самостоятельную жизнь и что теперь это не просто напечатанный на бумаге текст, но живые голоса… Сегодня, когда вылетал из Москвы, встретился в аэропорту со своими старинными приятелями, группой «Чайф». Они летели домой, в Екатеринбург, и я домой, в Калининград. Ребята сказали, что это огромная редкость, когда артисты возвращаются из Москвы куда-то домой. Обычно наоборот. Мы давно приятельствуем. Шахрин сказал, что с удовольствием прочёл в дороге «Год жжизни», и что они ждут моего приезда в мае в Екатеринбург с премьерой. Хорошие они! Настоящие, не суетливые и давно демонстрируют достойное существование в столь нервном пространстве, в каком им приходилось и приходится жить. Они одни из немногих, кто верно чертит свой вектор, согласно изначально выбранному направлению.

А я вчера принимал уже готовый костюм к новому спектаклю «+1». В этом спектакле будет несколько костюмов, но этот самый трудоёмкий. Это космический скафандр, не настоящий, конечно, но очень красивый. Сложность его в том, что настоящий скафандр в одиночку не надеть, и это целое дело. А этот сделали так, что я смогу надеть его самостоятельно и быстро.
С наступающим Днем космонавтики! Я всегда любил этот праздник. Последние годы мы старались на День космонавтики исполнять спектакль «Планета». Во-первых, название подходящее, во-вторых, в спектакле есть маленький спутник. А ещё в преддверии Дня космонавтики на улицах появлялись плакаты с Гагариным. Я часто и в разных странах, и в каких-то интервью говорил, что всему человечеству очень повезло с Гагариным. Как хорошо, что первый человек, который полетел в космос, был такой симпатичный и такой безусловно обаятельный. В нём было всё очень человеческое. И это человеческое прорывалось сквозь тот давящий идеологический фон. Как мне нравится его развязавшийся шнурок!.. Знаменитые кадры, когда он идёт от трапа самолёта по ковровой дорожке. Весь мир видел, что у него шнурок развязан и болтается. И этот шнурок так не вязался со всем тем, что Гагарина в тот момент окружало. В этом был настоящий, живой человек.

Десятого, то есть послезавтра, а для кого-то на необъятных просторах нашей страны уже завтра, слетаю на один день в Москву, посмотреть премьеру спектакля «Дом». Совершенно не представляю того, что увижу.

Изначально планировалось, что я сыграю в спектакле небольшую роль. Я был готов, но не срослось. Когда я мог репетировать, театр «Школа современной пьесы» не мог, когда они могли, не мог я. В общем, в пятницу увижу спектакль, о котором не имею никакого представления.

Отлично помню свои первые ощущения от первого спектакля, поставленного по моей пьесе. Это был спектакль «Записки русского путешественника», поставленный, как и грядущий «Дом», тем же Иосифом Райхельгаузом в том же театре «Школа современной пьесы». В этом спектакле играли гениальный Василий Иванович Бочкарёв и Владимир Стеклов. Спектакль мне не понравился, я был очень удивлён постановкой. А теперь, напротив, люблю этот спектакль. И теперь хорошо понимаю, почему спектакль мне не понравился, – у меня были собственные представления, как нужно было его ставить и с какими артистами. А спектакль с этими представлениями не совпал. И только потом я понял, что спектакль хороший. Но понял я это, увидев много постановок своих пьес.

Главный опыт, который удалось вынести из просмотра этих постановок: не нужно иметь никаких предварительных представлений. Нужно понять, что, написав пьесу, я сделал всё что мог, а спектакль по этой пьесе – произведение другого человека. И правда, я научился не иметь никакого представления о том, каким должен и может быть спектакль.
Очень интересен мне в этой постановке Александр Гордон (который играет главную роль). Очевидно, для него это абсолютно художественное решение и поступок. Невозможно обвинить Гордона в том, что он принял участие в спектакле с целью пропиариться или заработать денег. И с тем и с другим у него всё нормально. Так что я понимаю это именно как поступок… Короче, мне интересно и любопытно то, что увижу в пятницу.

Заезжали сегодня в один магазин. Когда в него заходили, обратил внимание на мужика, который стоял недалеко от входа и с наслаждением ел мороженое в вафельном рожке. Мужику бы больше подошла бутылка пива. Какое-то время мы провели в магазине, потом вышли. Мужик стоял на том же самом месте, жмурился на солнце и с удовольствием курил. В этот момент меня застиг звонок на мобильный, я остановился и стал разговаривать, поглядывая на мужика. А он докурил сигарету, постоял, потоптался, потом дошёл до ближайшего киоска и купил себе ещё мороженого.

Сегодня из нескольких источников получил шутку (друзья прислали эсэмэс, кто-то позвонил). Шутка такая: Гришковец прослезился, когда Никита Михалков исполнил монолог «Как я съел их, собак». Мне трудно оценить юмор. Видимо, шутка касается съезда кинематографистов, а я за такими ритуалами не слежу Почитал немного про это мероприятие, стало стыдно. И как-то отчётливо ясно, что в ближайшее время «кина не будет». Так что я не прослезился, потому что монолога не слушал (улыбка).

Отвечу на целый ряд серьёзных вопросов. А по существу, на один, много раз заданный: почему премьера «+1» состоится весной в одних городах, а в других не состоится. Постараюсь объяснить это максимально подробно и внятно.

Премьерные спектакли в этом сезоне пройдут в пяти городах: в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Харькове и Киеве. В других городах, где намечены гастроли, будут спектакли уже существующего репертуара. Почему?
1. Напомню, что последний раз я выпускал моноспектакль в декабре 2001 года. И тогда проблем с гастролями по разным городам не было, поскольку почти не было самих гастролей. Можно сказать, что тогда премьеры моих спектаклей были практически открытыми репетициями. Я подолгу играл свежие моноспектакли в маленьких залах, не решаясь выйти на большую сцену. И только после того как текст монолога был доведён в процессе исполнения до более-менее цельного варианта и его можно даже было записать на бумагу… Только после этого я выходил на большую сцену.

Тогда это было возможно. Ко мне не было такого внимания, как сейчас. Я находился в других экономических условиях и не имел того опыта, который выработался у меня к сегодняшнему дню. Что это за опыт? Это огромный исполнительский опыт на сценах любого размера и оснащения и литературный опыт, то есть опыт создания текста не в голове, а на бумаге. Поэтому для меня всё, что связано с премьерой «+1»… Всё внове, почти всё в первый раз, и всё так, как я никогда не делал.

2. В связи с тем, что я сказал в первом пункте, я очень волнуюсь (улыбка). И поэтому мне нужны для премьеры привычные, знакомые и удобные условия. А ещё нужна безусловная театральная среда. Под этими условиями и средой я подразумеваю хороший, знакомый мне театр и город с театральными традициями. К тому же такой город, в котором я всё, что у меня есть, сыграл не один раз. Отсюда и выбор городов.

Жители Днепропетровска, или Новосибирска, или Ростова могут сказать: «А мы чем хуже?» Да ничем. Только этот спектакль практически невозможно играть в огромном зале оперного театра Днепропетровска или в филармонии Ростова. А с Новосибирском сложно договориться. И так далее.

3. Дело в том, что до января месяца я не мог с уверенностью сказать, закончу ли работу над текстом спектакля вообще, а если закончу, то когда. Работа была сложная, а эмоционально просто изнурительная. И только тогда, когда она была закончена, в феврале, можно было назначать дату премьеры, а в связи с этим перекраивать уже сложившиеся планы. То есть у нашей административной группы во главе с Ирой Юткиной и у организаторов гастролей на местах добавилось много работы, чтобы согласовать даты премьерных спектаклей.

4. К тому же есть города, где я сыграл ещё не всё из своего репертуара. А это нужно сделать, прежде чем привезти совсем свежую работу. Знаю по опыту: когда в городе, где не исполнял более ранних работ, я играл «Дредноуты» или «Планету», возникало некоторое недопонимание. Или приходилось какое-то время убеждать публику, что такой театр возможен. Сразу атмосфера не складывалась.

5. Ну и последнее, самое печальное. Боюсь, во многие города этот спектакль вообще не удастся привезти, поскольку в тех залах, в которых нет достаточного оборудования, или они слишком велики, или есть огромные оркестровые ямы, этот спектакль технически нельзя показать.

DVD в текущем году записывать не будем. Не по причине кризиса, а по той причине, что спектакль должен длительное время исполняться, текст в процессе исполнения будет развиваться, и только тогда, когда спектакль приобретёт достаточную уверенность и структуру, только после этого его можно будет зафиксировать на видео. Уверен, что за год жизни из первоначального варианта спектакля что-то выпадет (появятся ненужные, лишние запчасти), а что-то будет приобретено. И обязательно изменится интонация. Всего заранее продумать невозможно.

На прошедшей неделе было несколько хороших событий. Побывал на презентации книги, которая называется «Книга, ради которой… (и дальше продолжается длинное название) объединились писатели, которых невозможно объединить». Книга эта выпущена фондом «Вера», занимающимся помощью хосписам. В этой книжке есть и мой рассказ «Спокойствие». Мне понравилось мероприятие – даже не тем, как оно было организовано, а тем, что я там услышал.

Когда ко мне обратились из фонда с просьбой принять участие в этой книге, а ещё сказали, какие достойные люди согласились дать свои произведения, я, конечно же, ответил согласием. Меня попросили написать что-то специально для этой книги или сказать что-нибудь о том, как я понимаю задачи и проблемы хосписов. Я долго над этим думал. Понимал, что не получается, делал паузу, опять возвращался. Так и не смог ничего специально написать, понимая, что нет слов, нет интонации, нет знания, чтобы говорить на такую сложную и страшную тему. А на презентации книги выступила В. В. Миллионщикова, которая, собственно, и является объединяющей силой этого фонда, уже много лет в этом направлении трудится и знает по этой теме всё. Она так просто, точно и внятно говорила, что из этой темы ушёл страх, а осталось благородство и жизнерадостность. Прекрасно говорил Эдуард Лимонов, который также принял участие в сборнике. Прекрасно говорила Татьяна Друбич. И теперь я знаю, что сказать, и понимаю, что эта книга – не последнее наше совместное дело.

В пятницу из-за плохой погоды сорвалась намеченная съёмка. Всё валилось из рук, ничего не получалось, да и предыдущие две недели были такие же. Кроме спектаклей, всё шло шиворот-навыворот и с большим трудом. И вот в пятницу сидели с Ириной Юткиной, пытались подвести промежуточные итоги и конкретизировать планы. Сидели оба усталые, за окном шёл мокрый снег, итоги получались неутешительные, а планы трудные. Мы ещё оба нервничали по поводу того, что происходит в ЖЖ, и Ира сказала замечательную фразу: «Знаешь, в такие дни есть ощущение, что я та самая лягушка, которая попала в молоко, решила не сдаваться и взбивала, взбивала это молоко в масло… А потом выяснилось, что молоко обезжиренное».

В таком настроении и в отвратительную погоду поехали мы в Манеж, где фонд, которым занимаются Чулпан Хаматова и Дина Корзун, проводил благотворительный концерт. И из-под мерзкого дождя, с холодного ветра, после таких унылых разговоров, я попал в прекрасную атмосферу. В гримёрных встретил много друзей и знакомых, у всех было хорошее настроение. Все отчётливо понимали, что принимают участие в бесспорном и прекрасном деле. В зале у людей были такие лица, что трудно было удержаться от слёз, от таких редких радостных слёз. А какие люди принимали участие в концерте! Всё было здорово организовано, и все всё делали с удовольствием. Я выступил практически в самом начале, и нужно было спешить в театр, спектакль даже пришлось задержать на десять минут. Потом спектакль, и снова радость… А после спектакля выяснилось, что у нашего администратора украли сумку, в которой были деньги, гонорары операторов, техников, участников спектакля. Но хорошей волны было уже не остановить. Мы с Ирой решили не вешать всю тяжесть утраты на администратора и разделить её поровну.

Пятница закончилась, утром мне нужно было лететь домой, впереди месяц без спектаклей, и только подготовка к премьере… Мы сидели с Ирой поздно вечером и ощущали, что наступило какое-то облегчение. И это облегчение возникло оттого, что после кражи денег стало ясно, что ничего плохого в ближайшее время не случится. Не знаю, почему, но это было ясно. И я сказал: «Знаешь, когда берут деньгами – это нормально», – а Ира добавила: «Да, по-божески!»