Здравствуйте!
Вот уже четвёртый день наша песня «Письмо другу» находится в широком доступе и живёт своей неведомой нам, авторам, жизнью.
Мы не знаем как, где и когда вы её слушаете… В наушниках в метро, или в автомобиле, или вам её поставил приятель, или вы её ставите своим друзьям… Может быть вам её кто-то прислал или вы кому-то послали её. А может быть выпили рюмку, другую, третью – и переслушали. Смотрите ли вы наше видео, может быть, смотрите без музыки, а может быть слушаете песню, не обращая внимания на видеоряд – нам это неведомо, так же как мне неведомо, где, как и когда вы читаете мною написанные книги.
Больше семи лет я ни разу не интересовался и не читал комментариев к своим высказываниям в интернете. Только после выхода нашей песни «Письмо другу» я несколько раз заглянул в комментарии к моему высказыванию, интервью по поводу песни и к самому произведению. Вот некоторые, которые я хотел бы процитировать…
«Хотела просто сказать спасибо за искреннее и смелое «Письмо другу» в тюрьму. Моего мужа забрали в СИЗО прямо из зала суда, приговор был без мотивировочной части, просто семь лет за честную службу Родине…».
«Когда был в местах лишения свободы, не мог понять, почему большинство друзей не пишут, а лучшие друзья пишут крайне редко!? Ведь это так просто взять лист, ручку и за пятнадцать-двадцать минут написать… Потом вложить письмо в конверт, заклеить и отнести, опустить в ящик. То тёмное время прошло давно, я живу в суетливом, но вольном мире, и сейчас понимаю, насколько это сложно взять и написать. У меня друг в тюрьме… Прямо сейчас встану, пойду и напишу».
«Не знаю, как к вам обратиться. Многие ваши поклонники почему-то называют вас дядя Женя… Евгений Валерьевич! Мой отец благородный и безупречный человек. Он уже второй год сидит, точнее, находится в СИЗО. Папу обвиняют в растрате. Мы очень страдаем, особенно моя сестра, которой десять лет. Очень переживает дедушка. А он ещё в Советском Союзе был генералом. Мама не знает, что я вам пишу. Она думает, что мы с сестрой мало что понимаем про то, что с нами случилось. В нашей семье и в нашем доме постоянно царит горе. Только когда мы услышали вашу песню, нам стало хорошо. Мы не сомневаемся в отце, но многие окружающие от нас отвернулись, даже те, кто знают отца с молодости. Спасибо вам за поддержку!»
Да, я видел, как счастливые семьи распадались из-за столкновения с государственной и судебной машиной, видел, как людей лишали доброго имени, друзей и жизненных перспектив. Я также видел, как легко люди позволяют себе сомнения по поводу своих приятелей, коллег, друзей и даже родственников, которые попадали под суд и были осуждены. Я видел и скрытое злорадство по этому поводу, спрятанное за фальшивым сочувствием.
А ещё я видел страх, который отталкивал людей от человека, попавшего в юридические жернова. К сожалению, страх перед государством и перед жестокостью нашей правовой системы коренится так глубоко, что кажется врождённым. Мы безропотно принимаем происходящее…
Я также прочёл много комментариев, которые упрекают меня в неточности. Мол, зачем так сгущать краски… Мол, в СИЗО, тюрьмах и колониях у многих есть мобильные телефоны. Это нелегально, но это вполне доступно. А ещё мне писали, что в колонии можно отправлять электронные письма, и так далее, и так далее…
Те, кто посылал такие комментарии явно подозревали и подозревают меня в незнании вопроса, и дескать, я написал текст песни для красного словца и излишней драматизации. Мой ответ очень простой: я хорошо осведомлён, о чём говорится в нашей песне. Мои друзья и старинные приятели, которым посвящено «Письмо другу» находятся в СИЗО и лагерях в разных регионах страны. И во всех регионах своя специфика, если не сказать, свой стиль.
В СИЗО, например, можно передавать письма через адвокатов, тоже способ, чтобы не посылать письма по почте. В каких-то учреждениях действительно широко доступны мобильные телефоны. Но есть и так называемые «красные» зоны, в которых телефон недоступен даже весьма авторитетным осуждённым.
В большинство колоний сейчас действительно можно писать электронные письма. Но это не значит, что у находящихся в заключении есть свои адреса, и что они могут читать и отправлять письма с компьютера. Электронные письма в колонии получают само учреждение на свой адрес. Письмо проходит цензуру, распечатывается на бумаге и передаётся заключённому. А есть колонии и целые регионы, которые отключены от системы электронных писем. И туда можно писать только почтовые отправления.
Да и какая разница! Очень хочется передать дорогому человеку что-то такое… То, что ты держал в руках. Там, где люди находятся в отрыве от мира, в котором живут их соотечественники и современники, там, где живут друзья, дети, родители… Там, в этом особенном наглухо закрытом мире очень важны письма, написанные от руки. Там важны завитки почерка. Там ценится всё настоящее, подлинное. Там бесконечно важны любовь и внимание.
Мне рассказывали многие, прошедшие длительное содержание в СИЗО, а также колонии, что те люди, о которых забывают на воле, те, у кого нет близких и родных, те, кому не шлют посылки и письма, очень быстро сдают, теряют волю к жизни, ломаются, утрачивают человеческий облик.
Ещё было много комментариев от тех, кто усомнился в моих друзьях и написал мне что-то в том духе… дескать, невиновных не сажают… Мол, если мой друг, которому я пишу письмо, и не вор, то разгильдяй, допустивший преступную халатность, или что-то в этом роде. Это были комментарии от убеждённых в непогрешимости государственной машины людей.
Что я могу сказать им?… Могу сказать, что они счастливые люди. Вот и всё. Их патриотизм не подвергался испытаниям. Пожелаю им всяческого добра. А ещё пожелаю им прожить всю жизнь так удачно, чтобы и не подвергнуться испытаниям, которые привели бы к сомнениям относительно государственного устройства нашей бесценной и, без всякой иронии, горячо любимой Родине.
Тем же, кто ещё не послушал нашу песню и не понимает, о чём это, собственно, я тут пишу, рекомендую с этой песней ознакомиться.
А видео в любом случае красивое.
Ваш Гришковец.