Здравствуйте!
Рано утром вылетел из Абакана и на стареньком Ан-24 прилетел в Иркутск. Думаю, что самолёт был старше меня. Я себя пожилым человеком не считаю, но, очевидно, что металл и разные конструкции изнашиваются сильнее, чем живой человек. Но всё же мы взлетели, летели и приземлились в Иркутске. При посадке трясло нас здорово. Как говорила моя бабушка, «мотыляло» нас. Однако две юных стюардессы вели себя спокойно и довольно весело обсуждали какие-то повседневные мелочи. В салоне во время посадочной тряски спокойны были только они. Две этих очаровательных особы смотрелись абсолютно какими-то новыми устройствами, чуть ли не апгрейдом старому в конструкции старого скрипучего и очень уставшего самолёта.
На подлёте к Иркутску наблюдали сильные и обширное лесные пожары. По прилёту сразу же ощутили в городе запах дыма. А в Иркутске тоже жарко, ветрено, сухо, совершенно не ко времени.
А в Абакане мне понравилось. Хоть спектакль прошёл довольно нервно для меня. Всё-таки я не привык и трудно себя ощущаю в зале, где процентов тридцать мест свободно. Всем неуютно. Неприятно сидеть рядом с пустующими местами. Равно как и играть для пустующих мест. По всему в театре видно, что город совершенно не театральный. Театр чистенький, аккуратный, но уж какой-то слишком чистенький. Безжизненный. Особенно в гримёрных.
Всегда в гримёрных видна жизнь тех, кто в этой гримёрной работает. Какие-то афиши, картинки на стенах, фотографии детей на столах, иконки, всякие штучки… А тут гримёрная была абсолютно пустой и, можно сказать, стерильной. Хотя рассчитана на одновременное пребывание четырёх артистов. Нигде ничего. Даже календаря, даже календарика. Видно и даже чувствуется по запаху, что там никто не работает. Нет внутренней жизни.
Вчера во время спектакля в Абакане постоянно в течение всего спектакля звенели и звенели телефоны. Это говорит только о том, что в городе люди редко ходят в театр и попросту не привыкли к отключению телефона. В Москве, Санкт-Петерубрге, Екатеринбурге, Нижнем или в Новосибирске, а также в других больших и вполне себе театральных городах, то есть Самаре, Саратове, Перьми, Челябинске и так далее, проблемы мобильных телефонов, по крайней мере у меня на спектаклях практически нет. Так — случится раз-другой, да и то в самом начале. А там где в театр люди ходят редко, от случая к случаю, там и происходят эти никому не нужные трели.
С этим приходится бороться. Мне не доставляет радости делать людям замечание, а потом сводить к шутке. Но делать это приходится. Иначе, если упустить один, второй, третий звонок, тогда их становится больше и больше… Люди начинают выбегать из зала по причине телефонного вызова. И делают это по несколько раз подряд. Если не реагировать на телефонные звонки, кто-то начнёт пытаться тихонько отвечать… А самое главное, многие и многие будут, уткнувшись в свои гаджеты что-то читать или писать что-то в ответ. Я видел и вижу это практически во всех театрах и на всех, даже самых нашумевших и значительных постановках… Про модные постановки я даже не говорю.
Своего же зрителя я слишком уважаю и ценю, чтобы позволить ему отвлекаться, разрываться между спектаклем и посторонней для театра действительностью, терять суть происходящего и в итоге получать не цельное впечатление от спектакля, а что-то дырявое и рваное.
Хакаская публика — та, что ждала, — была очень тёплой, люди огорчались тем, что так много их земляков не повыключали свои мобильные устройства. В итоге спектакль прошёл очень хорошо, и общая атмосфера сложилась как надо. ДА!… И в Абакане мне подарили цветов намного больше, чем в большом и вполне себе театральном Красноярске или Томске вместе взятых.
Хакаской еды мы всё же хоть и немножко, но попробовали. Не без сложности! Просто гостеприимный мой хакаский приятель, который уже в Абакане не живёт, смог организовать в заведении под названием «Рафинад», то, что туда пустили хакаского повара, который и приготовил нам два блюда. «Рафинад» и национальная хакаская кухня не сочетались категорически. Особенно в пятницу вечером. Заведение довольно большое, с данс-полом и большим диджейским пультом. Такое из себя место в спальном районе для отчаянных танцев. А тут мы с их национальной едой. Но место, как мы потом увидели, было определённо хакаское…
Как нам сказали, в тот день для нас зарезали барана, и в итоге мы отведали бараний суп (не помню названия), и кровяную колбасу под названием «хан» (если я не ошибаюсь).
Суп был очень простой, тем и прекрасен. Просто прекрасная нежирная баранина и совершенно без вульгарного бараньего вкуса, нежирный бульон и, думается мне, пшеничная каша мелкого помола. Несолёный. По всему ясно, что этот суп- простая и очень древняя еда. Равно как и кровяная колбаса. Бараней кровяной колбасы я прежде не пробовал. Это не такая колбаса, как делают украинцы, литовцы или в наших деревнях. Никакой гречки или другой крупы, никакого чеснока или сала. Только баранья кровь и всё. И опять же, совсем несолёная и без специй. Весьма жирная, должен вам сказать, штука. Я это съел скорее из любопытства. Однако запить эту кровянку местным самогоном, сделанным из молока, причём самогоном доведённым до не очень крепкого состояния. До состояния скорее похожего на японское саке… Хороший напиток. Я ничего похожего не пробовал. По вкусу и по запаху мне не с чем это сравнивать. Но запивать им жирную пищу, к тому же без соли и специй очень даже приятно и правильно. Да и организм с этим как-то сразу согласился. Судя по всему тоже давно разработанное сочетание. Древний народ, хакасы!
Пока мы сидели и ели, музыку громко в «Рафинаде» не включали. Мы определённо всем с нашей хакаской едой мешали, но нас деликатно терпели, никто не подгонял, никто не стоял над душой. Когда же мы закончили с национальной кухней и пошли на выход, музыку что называется «врубили» и засидевшиеся в ожидании танцев хакасы, буквально бросились на танцпол под музыку совсем не древнюю и далеко не местную… Хотя… песня «О боже, какой мужчина!» является народной на всей огромной территории нашей страны.
Как я уже сказал, в Абакане мне понравилось. Ещё в четверг зашли в одно заведение, а там — местный конкурс танцевальных коллективов. Некие современные танцы. Сидело жюри, было довольно много публики. Участники очевидно волновались. Публика болела за своих. Было видно, что люди относятся к происходящему очень серьёзно.Танцы в основном были вполне наивные, но ребята очевидно репетировали, готовились и относились к происходящему как к событию…
В другом заведении происходил конкурс караоке. Происходил финал этого конкурса, который длился какое-то продолжительное время. В итоге было многое нарядной публики. Конкурсанты были ещё наряднее.
Пели… пели наивнее, чем танцевали в предыдущем заведении. Однако меня потряс участник, который показался мне человеком определённо меня постарше, в нарядной рубашке, в нарядных светлых брюках, ослепительно блестящих туфлях и таком же блестящем ремне. .. Когда он запел, ремень и туфли померкли, потому что он ослепил всех золотом зубов. Все верхние зубы этого человека были золотые.
Он потрясающе исполнил песню «Я люблю тебя до слёз». Он исполнил её лучше оригинала. В его исполнении было больше жизненной правды и верности интонации. Все его интонации, а также жесты, оснка, повороты головы — всё, как и его зубы, были золотыми. А ещё он неподражаемо вставлял в исполнение такие слова: добра и здоровья вам!, благополучия и счастья вам… Я рукоплескал стоя. Рукоплескал без иронии и без сарказма. Потому что я видел чистый жанр в его некоем первозданном виде. Такой чистоты я практически никогда не встречал. Это было золото самой высшей пробы. Золото с совершенно другой планеты, чем та, на которой живу я, мои друзья, коллеги, где живут мои зрители, читатели и происходит то, чем я вообще занимаюсь. Но тем не менее это было круто!!!
Я не поленился, подошёл и искренне поблагодарил исполнителя за песню. Он тут же пожелал мне счастья и здоровья, одарил золотой улыбкой, крепко пожал руку… Оказалось, что его зовут Венеамин, он цыган, почти на десять лет меня младше и все знакомые и друзья называют его Вена.
Улетал я из Абакана, прижавшись к мутному, исцарапанному и давно тщательно не мытому иллюминатору старенького Ан-24, стараясь рассмотреть Абакан сверху как можно лучше. Улетал с самыми хорошими впечатлениями. А также с надеждой, что и я произвёл неплохое впечатление и мне доведётся ещё побывать в этом городе.
Ваш Гришковец