Здравствуйте!
Завтра, 26-го сентября, мне предстоит интересный день. Рано утром вылечу из Калининграда в Ригу и к полуночи завтра же вернусь обратно. Лечу исключительно для того, чтобы сходить в театр. Сам себе удивляюсь, что сделаю это.
А в театр я иду не просто так. Завтра буду смотреть спектакль «Сатисфакция». Дело в том, что латыши перевели сценарий одноименного фильма и решили сделать по этому сценарию спектакль. Случай довольно редкий. Обычно из пьес делают сценарий и снимают кино. Наоборот же… Я что-то не припомню…
Хотя, нет, припоминаю один весьма странный, курьёзный и не менее смешной случай. Случай, когда спектакль был поставлен по фильму. Тот спектакль я видел в 1995 году в городе Масане в Южной Корее. Там я оказался на фестивале. Вместе с моим театром «Ложа». Нас пригласили с моим первым спектаклем, который называется «Мы плывём», и его до сих пор исполняют в Кемерово в театре «Ложа», который давно перестал быть моим. Спектакль этот бессловесен и сделан в жанре, который критики когда-то назвали: интеллектуальная клоунада. Так мы и оказались аж в 1995 году аж в городе Масане, где дети за нами бегали гурьбой, хотели нас потрогать и сфотографироваться с нами.
Там мне довелось сыграть свои самые трудные, в смысле зрительского восприятия, спектакли в жизни. Пожалуй, нет ничего более трудного, чем исполнять живой спектакль для инопланетян. Реакции на наш короткий, всего лишь 55-ти минутный, весёлый, понятный и бессловесный экзерсис в тысячном зале не было никакой. Точнее, реакция была – мёртвая тишина. В той тишине даже никто не скрипнул стулом, не кашлянул и не чихнул. Жуткая тишина, исходящая от абсолютно иной и таинственной культуры.
Если корейское кино имеет некие передовые, даже весьма передовые по мнению кинокритиков позиции и достижения, то про театр, известный нам, корейцам ничего не известно. Тот театр, который мы знаем и любим, им неведом и непонятен. Большие, красочные и технически сложные мюзиклы корейцы уже тогда любили, как и многое американское, типа бейсбола. Но некий европейский театр ими не воспринимался никак.
Я видел на фестивале двухчасовой спектакль, который шёл на ирландском языке. У организаторов что-то не заладилось, и перевода с ирландского ни на корейский, ни даже на английский не было. А персонажи спектакля были два человека в инвалидных креслах каталках, которые все два часа, не меняя мизансцены, говорили друг с другом по-ирландски. Корейский зритель посмотрел и выслушал этот спектакль также кристально безмолвно, как нашу клоунаду.
Я видел в глазах зрителей только одно – лёгкое любопытство наблюдений за людьми из другого пространства, мира и культуры. А также большую, вежливую благодарность за то, что эти люди к ним приехали.
Так вот на том фестивале был представлен спектакль корейской молодой труппы, который прошёл с оглушительным успехом и беспрерывно прерывался смехом и аплодисментами. Это был спектакль, про который я начал рассказывать, то есть, спектакль, сделанный не по пьесе, а по фильму. Спектакль назывался… Не удивляйтесь… «Ромео и Джульетта». В афише была даже указана фамилия Шекспир…
Но спектакль тот был сделан не по великой и знаменитейшей пьесе Шекспира, а по фильму Франко Дзеффирелли 1968 года. Это было очень странное зрелище. Декорации самым наивным образом пытались скопировать натуру, использованную в кино. Довольно точно были воспроизведены костюмы, которые нелепо смотрелись на корейских юношах и девушках, у которых совсем не итальянские фигуры. На юные, прелестные корейские лица был нанесён грим, целью которого было не только визуально увеличить корейские глаза и сделать персонажей, похожими на итальянцев, но и добиться максимального сходства с конкретными актёрами, исполнившими роли в том самом фильме. Самая странная сцена этого спектакля — был эпизод с поющим мальчиком. Те, кто видел картину Дзеффирелли, конечно же помнят удивительной красоты песню, которую пел юный, прелестный мальчик. В корейском спектакле юный корейский актёр открывал рот под фонограмму из фильма. И всё это было похоже на какой-то странный, затянувшийся капустник, на какую-то непонятную пародию на чёрт знает что. Но корейская публика в этот момент плакала и овациями благодарила актёра, который, очевидно, просто открывал рот под знаменитую фонограмму.
Это я всё рассказал к тому, что редкий случай, когда драматический спектакль делается по фильму или по киносценарию.
Когда режиссёр спектакля, который я завтра увижу в Риге (все имена и фамилии режиссёра, сценографа, актёров назову после того, как посмотрю спектакль) обратился ко мне с просьбой разрешить ему постановку сценария «Сатисфакции», как пьесы, я очень удивился, разумеется, тут же дал своё разрешение, но выразил всяческие сомнения в том, что такое дело возможно. Мне и до сих пор кажется, что из этого сценария пьесу и спектакль сделать нельзя. Сценарий слишком кинематографичен. Но вопреки моим сомнениям премьера этого спектакля уже состоялась, и завтра я сам смогу увидеть то, что в Риге получилось или не получилось. Любопытно чрезвычайно!!!
К тому же, я никогда не забуду, что первый спектакль по моей пьесе был поставлен даже ни в России, а именно в Риге на латышском языке. Это была постановка пьесы «Город» ныне знаменитым режиссёром Алвисом Херманисом.
Вернусь, расскажу.
Ваш Гришковец.