Здравствуйте!
Вчера вернулись из Парижа. Думали, что вернёмся позавчера, но удалось вернуться только вчера. Пришлось переночевать в Риге. И не просто так переночевать… Вообще, по количеству каких-то погодных неприятностей эта поездка собрала максимальную их концентрацию.
Летели в Париж через Ригу в воскресенье. Обидно лететь из Калининграда в Париж через Ригу. Обидно, потому что сначала нужно лететь в прямо противоположном направлении, а потом, по-сути, пролетать над Калининградом. Так-то лёту от нас до Парижа час сорок. А из Риги почти на час больше. Но это чепуха… Провели целый день в Риге в ожидании рейса. В Риге в воскресенье было холодно, красиво и совершенно безлюдно. Было аж -17! Поспали у друга в гостях. Потом полетели в Париж. Перед вылетом парижский знакомый сообщил, что у них снегопад, да такой снегопад, что… И он не нашёл, будучи французом, как же назвать такой снегопад по-русски. Прибыли в Париж, и нас очень долго продержали в самолёте. И хоть мы прибыли по расписанию, но встречающим пришлось нас долго ждать, так как была большая очередь на въезд в аэропорт из-за снега. Очередь из самолётов, представляете! А на вылет было вообще чёрт знает что, потому что аэропорт был набит людьми до отказа. Не знаю более неудобного и дурацкого аэропорта, чем Шарль да Голь. Потом мы очень долго ждали багаж, который мы получили весь мокрый и облепленный тающим снегом. Встречающие нам сказали, что из-за снега в Париже не работал общественный транспорт, и большинство такси тоже не работало. В городе вдоль дорог стояли заваленные талым и грязным снегом машины, и на тротуарах была снежная каша. Парижу категорически не идёт такое убранство.
Из-за снежной каши, из-за холода Париж не был похож сам на себя. Мы долго добирались до того места, где был наш ночлег и приют. Измотанные и голодные поспешили найти еду. Как раз было такое время, когда всё забито. Все едят, и в хорошем вкусном месте невозможно найти свободного столика. Мы побродили по нескольким кварталам в районе авеню Монтень, что называется, поцеловали двери нескольких заведений. В какие-то рестораны даже стояли очереди… Мы бы тоже подождали, но дети, особенно младшая, которой ещё нет и трёх, ждать под мокрым снегом была не готова. В итоге, мы очень быстро промокли. Особенно, быстро промокла обувь…
В конце концов нам удалось найти ничем не примечательный итальянский ресторанчик, в котором на наше счастье был свободный стол, который стоял под бронью, но заказавший этот столик люди не явились и нас любезно пустили… Ресторанчик был малюсенький. Столиков десять, не больше…
И представьте себе, что мы не были в Париже больше пяти лет. Мы прошли несколько кварталов, ощущая себя, совершенно, как в Москве, в смысле, выше, чем по щиколотку, а то и просто глубоко увязая в снежной каше. И вот мы заходим в ресторанчик… Крошечный. И тут же встречаем известного кинокритика Антона Долина с женой и с приятелями. Каково?! Мы встречались с Антоном незадолго за премьеры «Сатисфакции», то есть, пару лет назад, в Москве, разумеется. Настроение тут же улучшилось. Сразу же огромный мир уменьшился, сразу же дорога из Калининграда через Ригу до Парижа, а потом ожидание в самолёте, долгая езда по городу, метание по кварталам – всё это тут же забылось и показалось, что мы вышли из дома, зашли в привычное место в двух шагах и встретили старого приятеля. К тому же, Антон, пожалуй, единственный человек, который носит титул «критик», которого я всегда рад видеть.
А в понедельник наутро нам предстояла поездка в Диснейленд. И уж коль скоро мы прибыли в Париж только ради этого, то тут хоть камни с неба – мы должны были ехать в это чудесное место. Мы и поехали. Камней с неба не было, но шёл сильный дождь, от которого не убранный на улицах снег стал совсем непроходимым. Но мы пошли сквозь всё это туда, где детей ждала нами обещанная радость.
В парижском метро я не был давно. Думаю, лет восемь. Пять лет я вовсе не был в Париже, а до того и бывал, но это были гастрольные или другие деловые поездки. Тогда либо не нужно было пользоваться метро, либо если и приходилось туда спускаться, то в сопровождении парижан, и мне не приходилось задумываться о способе передвижения в метро. Короче, я забыл, как пользоваться парижской подземкой. Да, к тому же, за то время, пока я в ней не был, случилось революционное… В парижском метро теперь нет человеческих касс, а есть теперь только автоматы. Теперь нет людей, которые продают билеты! Исчезло парижское метро с человеческим лицом. Мы бы, наверное, отправились в Диснейленд на такси или договорились бы с друзьями о машине, но из-за погоды, из-за снега и дождя, в городе ожидался совершенный транспортный коллапс. Так что нам пришлось столкнуться лицом к экрану с автоматом продающим билеты. Это было испытание. Потому что нам нужно было купить не только взрослый, но и детский билет, к тому же такой билет, который предполагал перемещение не только на сугубо метро, но ещё и на пригородном поезде, идущим до нужной нам станции. А пригородные поезда ходят в Париже на уровень ниже. Короче, задача был не из лёгких. А ещё, представьте себе толпы жаждущих приобрести билеты и знающих как это делать, да ещё спешащих куда-то, узкое пространство парижского метро, сильнейший сквозняк, практически несусветная грязь, и дети, каждую секунду норовящие куда-то улизнуть…
Мы со всем справились и безошибочно добрались до Диснейленда. Добрались не без помощи парижан. Вот только тех, кто может что-то подсказать вне привычного им маршрута, найти непросто. Но такие нашлись. Сын Саша очень радовался. Он впервые был в метро. И впервые перед тем, как в него спуститься, увидел возвышающуюся над домами и уходящую вершиной в снежно-дождливую пелену Эйфелеву башню.
Диснейленд, кто не знает, находится сильно за городом. Там было и холоднее, и снег валил хлопьями. Из всех многочисленных, я бы сказа, бессчётных касс работало всего три. И, разумеется, была очередь. Людей, хоть и было в десятки раз меньше, чем должно, но всё же было немало. Из-за погоды оказались закрыты почти все основные аттракционы. Снега было так много, что перемещаться по улочкам и мостикам парка аттракционов уже было сродни аттракциону. Многие люди обматывали ноги полиэтиленовыми пакетами. Никакие меры предосторожности не спасли нашу обувь от очень быстрого и полного промокания.
Странно и совершенно необъяснимо, почему работали открытые карусели, а многие развлечения, находящиеся под крышей или устроенные как закрытые лабиринты, были закрыты. Работники Диснейленда не знали, какие аттракционы открыты, а какие нет. И выяснить это можно было только экспериментальным путём. То есть, нужно было просто идти, утопая в мокром снегу, и узнавать на месте. А это всё не маленькие расстояния. Утверждения о том, что к двадцатилетию парижского Диснейленда значительно улучшился сервис, а главное, еда в местных забегаловках – это наглая ложь. Если соберётесь в Диснейленд, берите еду с собой. Нигде в мире вы не найдёте столь дорогой и отвратительной дряни, как в Диснейленде. И если у вас не будет с собой ничего, то вам придётся это есть и кормить своих детей. К тому же, вы убьёте на это массу времени. Летом и в каникулы в Диснейленде толпы и очереди, а когда были мы, был снег, людей было мало, но в заведениях, в которых стоит десять-пятнадцать касс, работало не больше одной. Давно мне не приходилось стоять в таких длинных, а главное, медленных очередях, да к тому же за такой дрянью, по сравнению с которой МакДоналдс чудо высокой и полезной еды…
За два часа до закрытия парка французы стали закрывать аттракционы и павильоны, при этом, пуская людей внутрь парков, где продолжали работать только магазины и кафе. Дети недоумевали, многие плакали… В пол шестого мокрые, замёрзшие, голодные, исходившие все вдоль и поперёк, но попавшие всего на четыре, пять каруселей и других развлечений, мы двинулись в сторону метро.
Самое удивительное, что дети всё равно были счастливы и никуда уходить не хотели. Это поразительно… Поэтому, им был обещан на следующий день второй поход туда же.
Следующий день был без снега, зато с ливнем. Кое-что работало. Из того, что было закрыто накануне. Но в целом было то же самое и так же мокро. Однако, мы запаслись едой и напитками. Были куплены герои мультфильмов и прочая бесценная ерунда (бесценная для детей, а для родителей довольно дорогая — в Диснейленде всё совсем недёшево). Дети опять были счастливы. А у нас всё равно было хорошее настроение, потому что наблюдать счастливых детей – это та самая радость, которую не с чем сравнить.
Оставался ещё один день и вечер в Париже. Он простоял пасмурным, сухим, невероятно приятным. И хоть Париж был чудовищно замусорен и неубран после снегопадов, нам с трудом удалось просушить после снега обувь и отмыть её после жуткой грязи метро… Всё равно свежие круассаны, особый запах парижского кофе, сказочной вкусноты эклеры и пирожные в кондитерской «Ля Каретт» на Трокадеро, да и бокал белого вина, просто, чтобы не забывать, что мы во Франции… Вернули нас в Париж, по которому скучаешь и которого ждёшь, намечая поездку в этот город. И вот в этом знаменитом и любимом кафе меня накрыл шум голосов, и музыка этого шума.
Я встретился с несколькими людьми, которые давно живут в Париже, с теми, кто там бывает часто и подолгу. Многие ворчат, что Париж не просто не тот, а он совершенно не тот, что был ещё недавно. Что Париж из некогда приятно-пёстрого стал совсем арабско-чёрным, что Париж, особенно зимой, грязен и неуютен, и что метро его совершенно омерзительно… А я и сам готов был поддержать такие разговоры, особенно после первого нашего дня в Париже…
Но я сидел в «Ля Каретт» и наблюдал, как заходят, почти забегают, в это кафе парижанки. Они забегают, беспрерывно говоря что-то. Они садятся, не прекращая ни на секунду беседы, не глядя в меню быстро заказывают привычное. Они, перебивая друг друга, едят то, что им принесли, кажется не замечая вкуса поедаемого. Также быстро пьют вино, воду и кофе… И, не в силах прервать свой разговор, одеваются и уходят куда-то, растворяясь в великом городе. И таких парижанок много, они в каждом кафе, каждый день…
Или три парижанина небольшого роста, хорошо за сорок с тонкими руками, ногами и обязательно с небольшим пузцом, в мягких вельветовых светло коричневых или тёмно-зелёных брюках, мягких пиджаках или пальто, с неизменными шарфами, и чуть-чуть красноватыми, от того, что пришли с холода, носами. Раньше они беспрерывно курили в кафе. Но теперь это нельзя. И они покорно не курят, только изредка выходят подымить на улицу. И вот в этой троице обязательно один что-то рассказывает, а двое других слушают. Один обязательно внимательно, другой обязательно рассеянно. И такие тоже в каждом кафе, каждый день.
В этот раз в Париже удалось только пару раз поужинать и побывать на позднем завтраке в любимом кафе…
И как бы на какое-то время, а может быть и безвозвратно, этот город не терял своё прежнее, неповторимое, странное, очень сложное и неуловимое выражение лица, как бы не изменялось его человеческое наполнение, как бы ни уходило в прошлое что-то, что казалось ещё двадцать лет назад незыблемым, как бы всё громче и громче и плотнее не звучала бы не только с окраин, но и уже повсеместно в центре, пугающая нас арабская речь…
Всё равно, Париж остаётся для многих и многих из нас роскошным и радостным подарком самим себе. Так мы его и ощущаем. Так мы и чувствуем, что мы дарим себе Париж, когда покупаем билеты в этот город, когда бронируем в нём гостиницу, когда намечаем себе какие-то дела в нём. Париж остаётся Парижем для всего мира. Он по-прежнему очень компактен и при этом бездонен. И пока ещё рубашка, купленная в Париже, доставляет больше радости, чем такая же, но купленная в любом другом месте.
Летели обратно мы непросто. Под конец Париж нам напомнил о себе худшей своей составляющей… Вылетали по расписанию. Опять же через Ригу. А стыковка между рейсами в риге была очень короткая. Каждая минута была на счету. И мы радовались, что обычно плохо работающий аэропорт Шарль де Голь в этот раз сработал чётко и по расписанию. Но…
Мы улетели с опозданием. Почти на сорок минут. А просто какой-то французский сотрудник аэропорта забыл принести какую-то документацию. Он пошёл за ней, конечно же не торопясь и вальяжно, и ходил за этой бумажкой ни много ни мало сорок минут. А это как раз и было время нашей стыковки. Можете представить себе, как я нервничал и злился. А этот служащий пришёл, допивая чашечку кофе из бумажного стаканчика и улыбаясь вполне себе вызывающе.
Мы прилетели в Ригу тогда, когда наш самолёт должен был взлетать. Но нас всё-таки было пять человек, а самолёт в Калининград летает маленький, да и мы были зарегистрированы уже на этот рейс, поэтому рейс придержали. Да и друзья очень позаботились о том, чтобы нас быстро пересадили с самолёта на самолёт. Из-за этого вылет задержался на полчаса. Но мы летели домой.
Мы долетели до Калининграда и стали снижаться. Но потом снова набирали высоту. И нам сообщили, что неожиданно в районе аэропорта образовался сильный туман, которого перед вылетом никто не обещал. А лететь нам всего сорок минут. Мы покружили минут тридцать пять над городом, видели знакомые огни, но туман сгустился, и мы полетели обратно в Ригу. Ну а потом такси, гостиница, три часа сна, снова поездка в аэропорт, регистрация, досмотр, ожидание, полёт. Совершенно разбитые и усталые, уже засветло, мы прилетели домой. Те, кто нас ждал вечером в аэропорту, и те, кто знал, что мы вылетели и подлетаем, сказали, что туман налетел минут за десять до нашего прилёта. Не больше чем за десять минут. А до этого аэропорт работал абсолютно в штатном режиме.
Сразу вспоминается тот француз с бумажкой и чашкой кофе. И целый рейс людей, которым пришлось ночевать по домам, либо в гостинице. На самом деле почти не спать. Отменённые или перенесённые дела, что-то нерешённое… В самолёте было больше свободных мест, чем накануне. Кто-то не полетел.
А в Калининграде сегодня красотища – солнце, -10-12, ни ветерка, на днях выпавший снег свежий и безупречно чистый, небо нежно голубое, и дым из труб какой-то мясистый, плотный уходит в небо под 45 градусов.
Ваш Гришковец.