Здравствуйте!
Совсем не получается открывать этот дневник. Не получается, потому что не знаю, о чём можно и стоит написать. Главное событие, которым наполнена жизнь — это премьера. Она надвигается, и до неё осталась всего неделя. Семь дней — и нужно будет выйти на сцену… Не припомню, чтобы я так сильно волновался перед предыдущими. Точно так — никогда.
Когда двенадцать лет назад выступал на фестивалях и только иногда на большой сцене, было даже не волнение, а просто страх. Что это был за страх? Чего я боялся? Сейчас трудно понять. Я спрашивал себя тогда неоднократно: чего же я боюсь… Текст знаю, спектакль хорошо подготовлен, техническая сторона спектакля проста и безотказна…
Мне думается, что я боялся публики. Я боялся людей и их непредсказуемых проявлений. Я боялся утратить внимание зрителей и остаться неуслышанным. Боялся просто неадекватного поведения кого-нибудь из присутствующих.
За многие годы этот страх ушёл. Я хорошо знаю людей, которые приходят на мои спектакли и доверяю им. Я, конечно, не хочу никаких неожиданностей и приключений, но готов к самым разным неадекватным поступкам и проявлениям. Было много неприятнейших ситуаций, с которыми удавалось справиться и завершить спектакль только благодаря общей поддержке зрительного зала… Страх перед выходом на сцену давно преодолён и даже забыт. Но на его место пришло волнение. С ним я пока ничего поделать не могу. Оно очень мешает в работе над спектаклем. Волнение тормозит рабоче-мыслительный процесс и периодически лишает его радости. Волнение препятствует лёгкости подхода к рабочему столу и помогает лени иногда победить и придумать какие-нибудь причины поотлынивать от работы. Волнение всё время подвергает сомнениям целесообразность и смысл самого задуманного спектакля и его содержание.
В прошедший понедельник впервые видел декорацию будущего спектакля. Она очень красивая. Строгая, элегантная. И технически сложная. Когда она была установлена, я вышел на сцену и прекрасно зная, что всё происходит наяву, ощутил себя в страшном профессиональном артистическом сне. Этот сон у многих театральных актёров повторяется и является ночным кошмаром. В таком сне ты оказываешься на сцене и не понимаешь, что за спектакль ты должен исполнять, и не помнишь ни одного слова.
Как бы я хотел иметь доступ к некой кнопке или тумблеру, чтобы отключить к чёртовой матери волнение, как таковое. Однако, я отчётливо понимаю, что это самое волнение необходимо для чего-то. Вот только для чего? И зачем оно такое сильное?…
А в этот раз спектакль во многих смыслах необычный. В нём от прежних останется только то, что на сцене будет тот же исполнитель, что и всегда, и он будет один, как и раньше.
Будущий спектакль я называю: спектакль — сообщение. В нём совсем не будет ярких визуальных сцен, какие есть в «+1» или тщательно воспроизведённых и детально описанных жизненных ситуаций, каких много в «Как я съел собаку» или «ОдноврЕмЕнно»… В нём будет практически простое перечисление того, что уходит, исчезает из нашей повседневной жизни навсегда. Или это будет напоминание о том, что уже исчезло, но мы этого даже и не заметили, не обратили внимания, не почувствовали, не осознали.
Не думаю, что новый спектакль даст возможность пришедшим посмеяться… Хотя, помню своё удивление во время первого исполнения спектакля «Дредноуты». Как я был удивлён, когда услышал в зале смех, а потом ещё и ещё… Чтобы я ни предполагал сейчас, как бы я не представлял себе зрительскую реакцию и атмосферу в зале, только на самом спектакле, только через неделю станет известно что же у меня в конце концов получилось. Полтора года работы выльются в два часа некого театрального действа, в котором действия почти не будет, а будет некое движение смыслов и то, на что я больше всего рассчитываю, надеюсь и чего жду — это движение души каждого зрителя, как реакции на сказанное со сцены.
Полтора года я жил замыслом этого спектакля. Работал, писал, уточнял, оттачивал детали… От накопленного к этому спектаклю материала в сам текст монолога вошла едва десятая его часть. Мне сейчас спектакль кажется таким крошечным, таким наивным… Но это почти всегда происходит с тем, что называется — почти готовое произведение.
Последние недели я ничего вокруг себя не вижу, а если вижу, то не особенно понимаю. Для меня не происходит никаких новостей. И не должно происходить. Я не могу сейчас ни на что отвлекаться. А то отвлекусь и узнаю, что там-то и тогда-то произошло какое-нибудь страшное злодеяние или случился межгосударственный конфликт, или стряслась техногенная катастрофа, или где-то открылся, прошёл и уже подвёл итоги большой кинофестиваль… Узнаю это и подумаю: какой же я тут ерундой занимаюсь!!! Над чем я тут ковыряюсь? «Прощание с бумагой» — кому это надо?
Нельзя, чтобы работа, которую нужно завершить вдруг показалась мелочью и чепухой. Даже если на поверку это так и будет, то в процессе завершения работы нужно гнать сомнения. Всё будет ясно после премьеры. То есть, через неделю.
А пока я не могу отвлекаться даже на этот дневник. Как только пройдёт премьера, и придёт хоть какое-то понимание её результатов, я тут же вернусь к этим страницам и к вам. А ещё я вернусь к более-менее нормальной человеческой жизни.
Ваш Гришковец.