Здравствуйте!

А у нас по всем признакам жаркое, радостное и настоящее курортное лето закончилось. Ещё вчера холодный ветер дул порывами, но в разрывы облаков успевало проскочить знойное солнце и дать надежду, что прогнозы на похолодание всё-таки ошибочны. Ан нет. Сегодня после ночного довольно холодного дождя +18С, хотя вода в Балтике +22С. Грустно. Но жаловаться не приходится. Всем, кто приехал нынче на наше побережье, да и нам, местным жителям, лето подарило невероятно хорошую, радостную погоду и такое тёплое море, какого я за свои 12 лет проживания здесь не припомню.

А на самом деле уже неделю маюсь. Абсолютно ощущаю себя, как в детстве, когда возвращаешься в город от бабушки, которая жила на юге, или вместе с родителями с летнего отдыха… Возвращаешься задолго до конца летних каникул, а в городе, и особенно во дворе, пусто. Нет ни то что друзей-приятелей, но и вообще детей нету. Все где-то ещё по деревням, по пионерским лагерям, по югам. Вот и слоняешься ты по двору неприкаянный, пытаешься придумать какие-нибудь одиночные затеи, которые большой радости не приносят. Вроде бы ещё лето, но совсем невесело. И особенно грустно от того, что эти бесценные летние дни проходят бездарно.

Вот и я ещё вполне ощущаю лето и остро чувствую то, что оно заканчивается и вроде бы надо воспользоваться каждым днём и летними радостями… но как-то не получается. Программа летнего отдыха выполнена, а лето ещё не закончилось. Вот не умею я бездельничать! Не умею праздно проживать дни. При этом, никакого серьёзного замысла нет. Не к чему всерьёз приложить руки…

И вот наблюдаю я за тем, как живёт сейчас наш околоток и понимаю, что из жизни моих детей и тех детей, которые живут поблизости, да и во многом вообще из городской детской жизни почти совсем, возможно безвозвратно, ушла дворовая жизнь. Исчезла жизнь двора! та жизнь, которой мы жили полноценно и азартно. Та жизнь, которая прерывалась только на сон, еду, школу, домашние уроки и какие-то наказания за провинности. Наверное, я надеюсь, такая жизнь исчезла не полностью, надеюсь, где-то и у кого-то во дворах ещё собираются шумные детские компании, устраивают игры, какие-то вылазки в другие дворы, но этого так немного. А дети из так называемых «благополучных и хороших» семей совсем её лишены. Мы опасаемся, мы волнуемся, мы попросту боимся отпускать наших детей без присмотра, и небезосновательно боимся. К тому же, когда-то мы в своей дворовой жизни, да и в школьной, совершенно не понимали, не думали о том, кто из каких семей, кто как одет во дворе и на какой машине ездит чей-то отец.

Дворовой жизни не стало… У нас… недалеко от моего дома есть брошенный долгострой и рядом с ним шикарная, ещё немецких времён руина. Нами это было бы излазано, исползано вдоль и поперёк. Были бы обязательно полные опасностей путешествия на эти объекты, с бегством от сторожей, мифами о подвалах и прочей жутью. Совсем рядом с моим домом есть маленькое озеро. В нём водятся тритоны, помимо ондатр, карасей и лягушек. Озерцо довольно заросшее и замусоренное… И я представляю, сколько поколений пацанов через день, да каждый день приходили домой от этого водоёма мокрые, грязные, но счастливые, с тритоном в банке. Как много детского времени за долгие годы счастливо прожито на берегах этого озерца. А сейчас я не вижу детских ватаг, корабликов и детских экспедиций на эти берега. Только юные, довольно дерзкого вида пацаны ошиваются возле озера, курят, пьют пиво и создают совсем не романтическое ощущение.

Наши дети ушли в «контакты» и «скайпы». У многих нет велосипедов, да и желаний иметь их нет. Поскольку нормальные родители просто не позволят своим детям далеко уезжать от дома. А возле дома под окнами кататься на велосипеде, когда тебе больше одиннадцати лет, просто не прикольно. Нам давно приходится обговаривать с родителями одноклассников наших детей, их встречи и выбирать ответственных за эти встречи. Дворовая жизнь та, которая была сутью нашего детства уходит и, возможно, уходит навсегда. Во дворах остаются только какие-то почти шайки десяти-четырнадцатилетних ребят, которые вовсе не играют в банки, чижа, казаков-разбойников, вышибалу, козла перевозчика (мы так это называли), путаницу и прочие и прочие. Они зимой и в хоккей-то не играют… Следы от их дворовой жизнедеятельности — окурки и банки, бутылки, пакеты с клеем, а то и шприцы… Такие ребята не постучат в первую попавшуюся дверь любого подъезда своего двора, чтобы попросить попить, да и мы не откроем. Уходит дворовая жизнь. Ещё совсем немного — и она останется только в наших воспоминаниях и в наших рассказах, которые будут вызывать у детей зависть и ощущение чего-то совершенно несбыточного из навсегда ушедшего прошлого.

А я послезавтра буду в Киеве. Всего на один вечер. В магазине «Читай-город», рядом с моим любимым театром Леси Украинки есть такой магазин. Там намечена встреча с читателями в рамках большого российско-украинского книжного мероприятия… Планы по гастролям и по работе на осень уже сформированы. В первых числах сентября мы начнём и закончим с Бигуди запись нового альбома. В альбоме будет десять новых вещей. Тексты и музыка уже написаны. И альбом будет сильно отличаться от предыдущих. Рабочее название альбома — «Радио для одного». Он выйдет в октябре. Так что, лето заканчивается. Но оно ещё подарит радость тем, кто хочет и умеет получать подарки. А это, поверьте, умеют далеко не все.

Ваш Гришковец

Здравствуйте!

Прекрасно помню, как и где меня настигло известие о гибели Цоя. Это случилось в Севастополе. Для меня то лето было очень сложным, я решал в очередной раз вопрос, как жить дальше. Буквально перед этим вернулся из Германии, куда попытался эмигрировать, но все иллюзии рухнули, и, весь истерзанный, я вернулся в весьма истерзанную страну. Я был так рад возвращению! И вопрос, что делать дальше, хоть и мучил меня, но отчего-то было ясно, что ответ какой-то найдётся непременно. И вдруг я узнал, что Цой погиб. И я растерялся. Этого настолько не должно было случиться!!! Но именно его гибель почему-то подтолкнула меня к совершенно бескомпромиссному решению даже не делать попыток заниматься чем либо другим, кроме искусства.

Хотя, сейчас я понимаю, что это странно. Странно по той причине, что Виктор Цой при жизни не был для меня очень важным или что-то существенно определяющим музыкантом и поэтом. Его ранний период, который я слышал на плохих записях, мне был симпатичен, но казался уж больно простым. К тому же, песни «Я бездельник», «Восьмиклассница», «Когда твоя девушка больна» и целый ряд других — моей жизни не касались. Я жил в промышленном городе в университетской семье, и весь этот питерский нежный нищий декаданс никак не совпадал с моим образом жизни и с тем, что меня окружало. Правда, мелодии нравились очень. Имени Виктор Цой я не знал, знал только группу «Кино». Поэтому когда в 88-м году я вернулся со службы и увидел в программе «Взгляд» Цоя, я ужасно удивился. Я привык к его голосу и к некому образу, мною нафантазированному. А тут вдруг такое монголоидное лицо! (улыбка).

Альбом, на котором была песня «Последний герой», кроме этой песни мне совершенно не понравился. Звучал он весьма невыразительно, да и был каким-то явно промежуточным. Для меня тогда гораздо более мощными явлениями были «Звуки Му» и «Центр». Да, к тому же, я мучительно избавлялся от тотальной любви к «Аквариуму», который за три года моего отсутствия успел записать довольно много слабых, фальшивых и необязательных произведений. В то время я старался слушать ту западную музыку, которая накопилась за годы моей службы в огромном количестве. Я открывал для себя новых романтиков, «U2» и весь огромный пласт новой волны, а вместе с ним — пост-панк и так далее и так далее.

И вдруг альбом Цоя «Группа крови». Я сопротивлялся этому альбому, потому что он, конечно, произвёл такое мощное движение в воздухе, что его ни с чем нельзя было сравнить. А я сопротивлялся. Я пытался доказать всем и каждому, что звучание, во многом образ и даже то, что группа «Кино» поставила барабанщика на ноги… но самое главное, конечно, звучание — всё, если не сказать содрано, то во многом взято у группы «The Cure». Да и вообще, своим звучанием группа «Кино» многое напоминала из европейских аналогов. Причём, семи-десятилетней давности.

Но я никогда не забуду, как песни этого альбома слышались отовсюду. Гаражи за городской окраиной, лето, пыль и зной, воскресенье, многие гаражи открыты, и мужики возятся в своих гаражах, ковыряются в машинах, пьют водку и из этих гаражей звучит Цой. А после Цоя — вполне блатняк или что-нибудь про Кандагар. Или — пляж на берегу Томи, стоит девятка с распахнутыми дверцами и оттуда звучит «Кино», хотя до этого звучал «Мираж» или «Ласковый май». Это было поразительно! Это не укладывалось в голове! И это во многом отталкивало приверженцев чистого рок-н-рола от Цоя. Хотя я уверен, что они все его слушали тайком.

Я был на двух концертах Виктора Цоя. Летом 89-го в Питере я видел «Кино» в сборном концерте. Звучали они плохо. Гораздо хуже, чем группа «Алиса» или «ДДТ». Звук и без того был не очень, но и звучали они не сыграно, как-то вяло. И если бы все собравшиеся не знали песен наизусть, то понять слов было бы невозможно. Второй концерт был в Кемерово в спорткомплексе «Октябрьский», зимой того же 89-го года. Или в самом начале 90-го, короче, зимой. Концерт был плохим. Во-первых, заявлен был концерт группы «Кино», а приехал один Виктор Цой. Народу было битком. Все ждали полноценного концерта и были возмущены очевидным обманом. Возможно, Цой и не знал о происках прокатчиков, но никаких объяснений давать не стал, и без оных начал петь. Он был явно не в духе, пел плохо. Звук был отвратительным. Да и, честно сказать, я не знаю концертных записей «Кино» и концертных исполнений Виктора Цоя, где бы он хорошо звучал. Он не справлялся на концертах с дыханием, голос звучал слабо, и его фирменные, любимые по студийным записям интонации ему не давались. Концерт в Кемерово проходил, на мой взгляд просто ужасно, Цою не удавалось удерживать внимание, люди отвлекались во время песен, несколько раз начиналось некое брожение в зале. Исполненные ближе к концу хиты, хоть как-то воодушевили и подняли зал. Помню, как на сцену к Виктору вышел кемеровский браток в спортивном костюме. В руках у него была пластинка «Кино». Он что-то говорил Цою, тот не реагировал. Охранников рядом не было, всё это пахло керосином, потому что браток был на взводе и что-то явно «предъявлял» Виктору. Но Цой даже бровью не повёл, он начал исполнять следующую песню, и тогда браток запустил пластинку в зал. Конверт полетел в одну сторону, пластинка в другую. При этом, браток кричал что-то, но этого было уже не слышно.

У меня осталось тяжелейшее впечатление от того концерта. Но, при этом, это был единственный концерт, на котором собрались те, кто слушал «Софт Машин» и «Кинг Кримсон», а также те, кто представления не имел о такой музыке, и у кого в машине кассеты с Цоем лежали вперемежку с кассетами Вилли Токарева. Меня сильно раздражали и продолжают раздражать (но уже не сильно) худосочные парни с гитарами, которые в разных городах страны на каких-нибудь пешеходных улицах или в парках исполняют песни Цоя, бледнолицые барышни с лицом Цоя на майках и рюкзаках, корявые надписи, собщающие о том, что Цой жив… Но самые трудные и решающие годы моей молодости прожиты с его музыкой.

Мне совершенно непонятно, как из того, вполне простого, юного, искреннего и почти незаметно-ироничного юноши, который пел про алюминиевые огурцы и дерево, которое он посадил, получился мощный и очень ясный романтик, настоящий поэт и удивительный мелодист, несмотря на вторичность звучания его группы. Мелодии, казалось, просто так и вылетали из него. Легко! Он мощно в своих текстах поднялся над всем многозначительным, ноющим и во многом бессмысленным и фальшивым контекстом той музыки, которая именовала себя русским роком. Он так и остался совершенно непостижимым, как непостижим любой настоящий художник, из биографии которого совершенно не следуют его деяния.

Очень много говорилось и до сих пор говорится о том, что он погиб вовремя, и, видимо, всё лучшее сделал. Убеждён, что это не так. Вдуматься — ему было двадцать восемь, а он успел так мощно поменяться несколько раз! Он непременно сделал бы что-то неведомое и сильное. Правда, также я совершенно убеждён, что проживи он ещё лет пять, те же самые люди, которые писали на всех заборах, что он жив, говорили бы, а то и орали, что он исписался, продался, ожирел или что-нибудь в том же духе… Хотя, сложно представить Виктора Цоя в сегодняшнем музыкальном контексте. Очень сложно!!! Когда даже Земфира выступает в Юрмале в одном концерте с Димой Биланом. Но отчего-то я опять же убеждён, что Цой смог бы продемонстрировать какой-то совсем другой, нужный и правильный способ существования в сегодняшнем столь разобщённом и во многом развращённом музыкальном контексте.

Не мог не написать это. Слишком много личного у меня связано с тем временем, которое во многом отражено и почти задокументировано Цоем. В этом смысле он, конечно, жив, пока мы живы (улыбка).

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

В нашем небольшом творческо-рабочем коллективе случилось вчера огромное, прекрасное и долгожданное событие! Вчера ближе к вечеру Ира Юткина, родила мальчика Андрея!!!

Вчера родила и уже выписалась. Они уже с Андреем дома!

Познакомились мы с Ирой Юткиной 27 марта 2000 года. 27 марта — это международный день театра. В тот день я играл спектакль «Одновременно» по приглашению труппы МХАТа имени Чехова для коллектива театра. Ровно за день до этого я получил на сцене Малого театра Золотые маски. Я был счастлив. Но в то время я жутко мыкался. Ездил поездом, в плацкарте, из Калининграда в Москву и обратно, и раз в месяц за 200$ играл спектакль в маленьком театре Центра Высоцкого на Таганке. В то время у меня не то, что не было мобильного телефона или пейджера, у меня даже домашнего телефона в Калининграде не было. Не на что было. При этом, слухи про меня по Москве ходили, и даже существовала видеозапись спектакля «Как я съел собаку»… Это я всё рассказываю, чтобы были понятны причины и обстоятельства нашей встречи с Ирой.

В то же самое время совсем молодая, едва за двадцать, Ира Юткина работала директором небезызвестной группы «Несчастный случай», лидером которой является Алексей Кортнев. Лёша тогда был женат на актрисе Юлии Рутберг. Юля Рутберг и её замечательный отец, знаменитый мим и актёр Илья Рутберг очень мне помогали, принимали в своём доме и в холода даже давали тёплые вещи… Так вот, Юля попросила меня пригласить на тот спектакль, который шёл только для работников МХАТа, её, Лёшу и некую молодую особу, которая про меня слышала, но не видела.

После того спектакля, на котором моими зрителями были великие, известные, хорошие или просто талантливые и небезызвестные актёры знаменитого театра, и после того, как многие из них подошли и меня совершенно счастливого и при этом усталого поблагодарили… После всех ко мне подошла молодая женщина… и сказала: «Я хотела бы быть вашим директором».

Надо сказать, что Ира Юткина, а это была именно она, выглядела тогда… ну совершенно не так, как сейчас. Во-первых, голова её была наголо выбрита, во-вторых, в брови у неё красовалось крупное серебряное кольцо, а одета она была в какой-то чёрный, блестящий трикотажный костюм, очень похожий на спортивный, на ногах у неё были ярко красные кроссовки… Если бы не удивительный голос, я бы подумал, что ко мне с сумасшедшим предложением подошла сумасшедшая. На её просьбу дать ей мой номер телефона, я не знал, что ответить, поскольку никакого номера, по которому можно было услышать мой голос, не существовало. Я записал её номер мобильного телефона. А мобильные телефоны тогда были да-а-алеко не у всех даже в Москве.

Я не знал тогда для чего может быть нужен директор. И уж тем более не знал, зачем директор мне. Но через несколько дней я позвонил Ире и задал этот вопрос. Она сказала, что театральный мир она совсем не знает, зато хорошо знает мир некого нашего шоу-бизнеса. Она предложила встретиться у неё дома, об этом поговорить, и сказала, что хотела бы показать мне кое-какую музыку, которая, судя по тому какую я использую музыку в спектаклях, может мне понравиться. Я долго ехал через всю Москву на метро на станцию с чудесным названием «Текстильщики»… В тот вечер в стандартной девятиэтажке, в крошечной однокомнатной квартире, окна которой выходят на беспрерывно шумящий Волгоградский проспект я в 2000 году услышал Цезарию Эвора, которую тогда к тому моменту не слышал, да и мало кто её слышал в нашей стране тогда… Тогда же я понял, что мне, наверное, нужен директор.

С тех пор мы с Ирой прошли вместе огромный путь. Первое, что сделала Ира — это купила мне мобильный телефон… Первое, что мы сделали совместно — это мы научились театральной гастрольной деятельности. Учились с ошибками, с проколами, нас обманывали… Я видел полупустые залы, мы ездили поездами… А потом спектакль «Планета», «Дредноуты», первый альбом и первые концерты с «Бигуди»…. Первая книга, первый DVD………….. первая запись в ЖЖ, первое кино.

Мы уставали друг от друга, мы понимали, что жить друг без друга не можем, мы неоднократно были на грани разрыва, и в то же время по голосу и интонации в телефонной трубке могли и можем определить не только настроение, но кажется и давление, и температуру. Мы видели разные жизненные периоды друг друга, а какие-то периоды были нашими совместными. И я отчётливо понимаю, что если бы не Ира, то многого из того, что я на сегодняшний момент сделал, не было бы или точно бы получилось бы по-другому. В свою очередь я прекрасно понимаю, что сам изменил Ирину жизнь сильно, если не целиком.

Но вчера произошло событие, к которому я, всё-таки, никаким образом не причастен (радостная и искренняя улыбка). Возможно, если бы я беспрерывно не выдумывал чего-то и не забрасывал Иру бесконечно работой, то это радостное событие случилось бы раньше. Но оно случилось! Ира счастлива, все, кто её любят и знают счастливы! Ура!

Поздравления прошу писать ей непосредственно, потому что меня поздравлять… я же уже сказал, что я к этому событию отношения не имею. Я просто очень и очень рад. Рад так, что не могу найти точных слов для выражения этой радости. Потому что за последние десять с небольшим лет не было дня, чтобы я не поблагодарил Бога, жизнь и обстоятельства за то, что они познакомили меня с Ирой.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

В понедельник поздно вечером, и даже скорее в начале ночи, ехали с друзьями по городу в такси. Нас было четверо, один приятель сидел впереди, а остальные, в том числе и я, сзади. Приятель, который сидел впереди, хоть мы и все были после холодного белого вина, без лишних предупреждений сразу же пристегнулся ремнём, поскольку это входит в его привычку, и он это делает всегда. Ехали мы ехали по центру, и совсем недалеко от того места, куда нам было надо, нас остановил сотрудник ДПС. Или проще говоря гаишник. (Не люблю слово «сотрудник» по отношению к ним, поскольку в этом слове содержится слово «труд»). Этот милиционер увёл нашего таксиста к себе в машину, и там долго его держал. Потом мы увидели, что наш таксист стал заполнять какие-то бумажки. Мы посмотрели на счётчик, собрали нужную сумму, и я, в широких синих брюках, белоснежной рубашке и модной голубой шляпе, пошёл отдавать деньги таксисту.

Таксист сидел на переднем сидении рядом с ДПСником, и, когда брал деньги, грустно сказал: «А знаете, меня-то штрафуют сейчас за то, что пассажир на переднем сидении был не пристёгнут.» Я удивился, и сказал, что совершенно уверен в том, что он был пристёгнут, и я это точно видел. Мои приятели моментально это подтвердили, особенно тот, который пристегнулся. На что румяный, щекастый человек в фуражке посмотрел на нас равнодушными, светлыми глазами и сказал: «Тогда вы сзади не были пристёгнуты». Мы, разумеется, возмутились. Нам было обидно за таксиста, который нас практически довёз до места. Мы предложили ему взять те самые деньги штрафа, который с него требовали, но он отказался, мы пожелали ему всего доброго, но по причине испорченного настроения я спросил у человека в фуражке: «А может быть нужно было и детское кресло с собой везти?» На что он ответил: «Будете ребёнком — тогда потребуем». А я спросил: «То есть, когда в детство впаду, что-ли?» «Чего-о-о?», — спросил он. На что я ему сказал: «Да ничего, это была шутка, идиот».

Сказал я так, поскольку на меня смотрели глупые, злобные, бессмысленные и бесцветные глазки. Я был слегка пьян, мне испортили настроение, вот так я и сказал. Этого, конечно, делать не следовало, но нам испортили настроение и самым бессовестным образом продемонстрировали свою власть в произвольной форме, т.е. произвол… Я пошёл прочь, в красивых синих брюках, белой рубашке и в голубой шляпе, по освещённой ночными огнями улице, а в след мы услышали то, что нам улучшило настроение, и мы очень долго смеялись и до сих пор вспоминаем и смеёмся… Этот блюститель закона высунулся из машины и довольно писклявым для крупного и щекастого человека голосом прокричал мне вслед: «Как ты меня назвал?!!!» Я конечно же ничего ему на это не ответил, и тогда он беспомощно треснувшим посередине слова голосом выкрикнул по его мнению, страшное оскорбление:»Шля-апа!!!» Как это было наивно, глупо и беспомощно… Как же мы смеялись!

И вот этих вот людей собираются назвать полицейскими. Радикальное, конечно, средство по реформированию милиции придумало наше руководство. Конечно, полицейские! И сразу всё изменится. А как же иначе?! Деревенских участковых милиционеров надо назвать шерифами, выдать им звёзды, револьверы и шляпы. Сразу же пьянству и дебошу в российской глубинке наступит конец. Обязательно на улицы нужно вернуть народных дружинников, но назвать их рейнджерами. А впрочем, в этом направлении фантазия может разгуляться безгранично….

После трёх дней джаза посмотрел новости. Увидел, как устанавливают вэбкамеры на строительных площадках, где к ноябрю должны быть построены дома для погорельцев. Красивые вэбкамеры, в больших стрекляных шарах…. Специалисты прокладывают провода, устанавливают камеры на столбах, как-то их коммутируют, чтобы премьер-министр мог в любой момент увидеть, как выполняют его прямое распоряжение. То есть, подумает премьер-министр: «как там в Рязанской губернии? Залили ли фундаменты?» или «Не слишком ли часты перекуры под Воронежом?»

Вот только те, кто придумал эту глупость, кто распорядился установить эти камеры и те, кто рьяно исполняют это указание не понимают, что с установкой этих камер стройплощадки сразу же превратились в съёмочные площадки. А на съёмочных площадках строят не дома, а декорации. Декорацию за два с половиной месяца построить можно, а хороший дом, с фундаментом, деревянными полами, нормальным отоплением построить нельзя. Зато декорацию построить можно хорошую, вот только в декорациях жить невозможно, уж поверьте.

И ещё поверьте, что я далёк от того, чтобы цепляться и критиковать любые мелкие или большие решения руководства нашей страны. Но вопиющая глупость и пошлость……. В общем, не могу я всё это видеть и слышать. Особенно после того, как три дня слушал хорошую музыку.

Зато вчера услышал новую песню Брендона Флауэрса из его сольного альбома, который должен выйти в сентябре. Песня очень понравилась и я захотел посмотреть видео. А уж от видео я остался в восторге! В этом видео просто берётся и честно воспроизводится нормальная мужская мечта!!! (Улыбка). К тому же, снялась в этом клипе Шарлиз Тэрон. Даже в этом коротком видео видно, что она большая актриса!!! Если будете смотреть, то обратите внимание, как она смотрит в самом конце. Как бы я хотел, чтобы на меня посмотрели именно так !!! Посмотрите! Да и песня хорошая.

Ваш Гришковец.



Здравствуйте!

Вчера закончился джазовый фестиваль. Сегодня улетели гости. Очень устал. Устал от общения, радости, большого количества разнообразной музыки, разговоров, устал от рома с колой и от виски. Какая приятная усталость со звоном в ушах. А гости приезжали и прилетали из разных мест. В частности, Никита Демидов из Екатеринбурга, с которым мы познакомились ЗДЕСЬ, а потом материализовались друг для друга, когда я был на гастролях в столице Урала.

Удивительное дело, совершенно залило Польшу, жуткие потопы совсем недалеко. Ливни, град, настоящие реки на старинных улицах. И всё это происходит в каких-то двухстах километрах от нас. В Литве были грозы и ливни… Ребята, которые готовили фестиваль, даже заказывали молебен, чтобы стихия миновала город в дни фестиваля. Президент фестиваля Володя Кацман просил раввина о том же самом. И вот в пятницу грянул джаз, а гроза не грянула, и первый же концерт фестиваля был прекрасным.

В субботу за день разнообразной погоды хватило бы на целую неделю, т.е. утро было ясное, мы с друзьями решили поехать на море, причём, я выехал со всем своим большим семейством, за сорок минут, пока ехали, погода полностью поменялась, и пошёл дождь, а ветер стал почти ураганным. Дождь то принимался, то прекращался. До моря мы всё-таки дошли, но купаться не решились, потому что стало просто холодно. Причём, ветер внизу дул со страшной силой в одну сторону, а облака двигались совершенно в другую. С запада двигалась такая жуткая тьма, что мы быстренько сбежали с моря, сели в машину и поехали в ресторанчик. Было часа четыре, но стало так темно, что в домах зажглись окна. А потом уарил такой ливень, что машины остановились, потому что автомобильные дворники не справлялись с потоками в любом режиме. Это был не дождь, дождь всё-таки проливается каплями или струями, это был просто сплошной поток воды. Кое-как добрались до ресторана.С одним зонтом и клеёнкой курсировали от машины до входа… Заказали еду, и как только её принесли, вышло такое жгучее солнце, как будто его пропустили через увеличительное стекло. Случился хороший такой банный эффект. И мы прямо из ресторана, оставив нетронутую еду, помчались через парк купаться к морю…

Пока возвращались домой, дождь снова пару раз принимался, но почти ровно перед началом второго фестивального концерта, наступил тихий, комфортный, безветренный и прохладный вечер. И снова был джаз. Сначала суровый, потом сладкий. Люди танцевали или слушали, сидя на траве, у многих были с собой зонты, но они не понадобились. И вчера день прошёл точно так же, с ливнем, грозой, отчаянием организаторов… но перед концертом опять всё наладилось. Правда, во время выступления Кэнди Далфер и её голандско-американского коллектива, брызнула пара капель, но именно что пара, не более. Хорошая музыка, фестиваль и много хороших желающих музыки и радости людей — это всё-таки благое дело!!!

Все приморские гостиницы Калининградской области забиты до предела. Те каллининградцы, у кого есть знакомые москвичи, сейчас осаждаемы гостями. Очень много людей, тех, кого работа и дела не отпускают из задыхающейся Москвы, отправляют к нам своих детей, родственников, родителей. У нас этим летом действительно здорово!

Как же приятно было показывать приезжим то, из чего состоит наша повседневная городская жизнь. То есть, наши улицы, наши узкие, обрамлённые старыми деревьями дороги уходящие к морю, наших (а мы их считаем своими) аистов в гнёздах на столбах и крышах. Но фестиваль был самым замечательным из того, что можно было показать. Потому что мои друзья, знакомые, другие приезжие видели многие сотни нарядных, весёлых каллининградцев, которые собрались, чтобы слушать музыку. Не было среди зрителей сильно пьяных, зато было много детей, люди танцевали, люди живо реагировали на то, что говорилось со сцены по-английски, люди знали, как надо слушать такую музыку, каллининградцам было хорошо друг с другом на этих концертах… А ещё совсем не было видно милиции. То есть, ни с какой стороны агрессии не ощущалось вовсе (улыбка).

И вчера во время концерта Кэнди Далфер, которую, конечно, многие помнят по знаменитой и при этом довольно простенькой композиции, которую она исполняла с Д.Стюартом… ну помните? ТА-ТА ТА-ТА… ТА-ТА ТА-ТА — красивая молодая женщина с саксофоном. Должны помнить!… Кстати, Кэнди до сих пор прекрасно выглядит (как конфетка) для своих… не буду уточнять, но я знаю, что она меня старше. Кроме той самой мелодии ТА-ТА ТА-ТА я ничего в её исполнении не слышал и был весьма сильно удивлён тем, что она действительно умеет играть на саксофоне. А какие с ней выступали музыканты!!! Особенно один прекрасный чёрный толстяк, пианист и певец, который играл и продолжает играть с великим Prince-ем…

Так вот, вчера во время самой мощной композиции в исполнении этих музыкантов, меня накрыло странной и при этом простой мыслью: я — парень из Кемерова, сижу в прекрасном парке, в городе Калининграде, который 700 лет был совсем даже Кеннигсбергом и был Прусской землёй, передо мной на сцене поёт забавный, огромный, килограмм 140 весом чёрный человек, который родился в Америке, а выступает с голландской группой, рядом с ним на саксофоне играет красивая женщина в коротком блестящем платье, которую я увидел впервые больше двадцати лет назад в характерном, размытом, видео-изображении, так как какие-то клипы МТV были записаны на видеокассете после какого-то фильма. Т.е. — это была женщина из сказки… Рядом со мной моя почти взрослая дочь, я сам как выясняется, уже взрослый человек, в магазинах можно купить книги, мною написанные, надо мной тёмное небо, некогда прусское, а теперь русское… Мне хорошо!!! И вся эта странная каша из которой состоит моя жизнь и эта музыка — всё это точно джаз (улыбка).

Скорейшего всем, кто страдает от жары и дыма, ясного неба, чистого, прохладного дождя и свежего воздуха.

Ваш Гришковец.