10 октября.

Здравствуйте!
Ну вот, наконец-то, я могу хоть что-то сказать о том, что происходило со мной в последние три недели. Это были самые плотные, самые насыщенные и трудные, но, в итоге, точно самые счастливые дни в этом году. Мне удалось, или пришлось, сам уже не понимаю, отрепетировать и выпустить спектакль «Прощание с бумагой», а потом сыграть его восемь раз в Москве и в Санкт-Петербурге… Вчера вернулся домой. Но вернулся я домой из Тбилиси. То есть, после премьерных спектаклей в Питере я улетел на три дня в свой любимый город к любимым друзьям… Таким образом, я сам себе сделал подарок по случаю выхода нового спектакля. Однако, в Тбилиси я не только отдыхал. Точнее, я не столько отдыхал, как поработал. Но вот что я делал в Тбилиси… об этом я напишу отдельно и завтра.

Теперь о премьере…

23-го сентября я прилетел из Калининграда в Москву и сразу же поехал в театр. В театре меня ждали уже собранные декорации спектакля, премьера которого была назначена на 27-е сентября. За четыре дня, включая день прилёта, мне нужно было обжить декорации, придумать и понять их предназначение, а также освоиться в них, к ним привыкнуть, придумать свет, сделать звуковое оформление и всего-навсего выпустить спектакль.

В течение почти двух дней я даже оставлял за собой некое внутреннее право отказаться от декораций и играть спектакль на голой сцене. Мне никак не удавалось понять что же за пространство мне предложила художница Лариса Ломакина. Оно мне казалось то слишком конкретным, то наоборот совсем и чересчур абстрактным, то излишне домашним, то чересчур холодным. Я часами сидел и смотрел на сцену. Потом я ходил по ней и постоянно повторял текст. Но текст и художественное пространство не складывались. Мне казалось, что голова в какой-то момент просто взорвётся, и ничего не получится. Я не способен был ни с кем разговаривать, кроме как с технической группой спектакля. Я не воспринимал никакую постороннюю информацию… Я даже не помню, то есть, совсем не помню, что я ел и ел ли, и не помню, чтобы спал… А потом сам собой и как-то очень легко придумался, родился, появился финал спектакля, для которого декорация была совершенно необходима. Финал, без которого я теперь не вижу самого спектакля, и который не мог появиться без декорации. После того, как был найден финал, весь спектакль сложился, сросся и получился как бы сам собой.

Теперь я могу уже говорить, что спектакль получился. Наверное, впервые за долгие годы я могу так сказать практически сразу после его выхода.

Я абсолютно не ожидал того, как он будет принят публикой. Я абсолютно не рассчитывал на ту реакцию, какую получил на спектакле. До самого последнего дня, до самой последней минуты перед выходом на сцену, и даже уже стоя на сцене в начале спектакля я ещё нёс в себе огромные сомнения по поводу нужности этого спектакля кому-нибудь кроме меня…

Я не помню такой реакции публики со времён первых исполнений «Как я съел собаку» двенадцать с лишним лет назад. Во время тех давних и первых моих выступлений в зале было очень много удивления. Причём, удивления с обеих сторон. Я видел, что людям нравится и интересно то, что я делаю на сцене. А, поверьте, тогда я был на сцене очень робок и по-настоящему застенчив. К тому же спектакль-то в первоначальном виде шёл чуть больше часа двадцати. Это были какие-то маленькие зарисовки, из которых потом получился тот спектакль, который вы, возможно, видели. Людям нравились мои первые выступления и меня это очень сильно удивляло. Думаю, что это удивление было весьма заметно. А люди удивлялись тому, что видели и слышали… Потом удивление прошло. Прошло также с обеих сторон. Я был уверен, что оно никогда больше не вернётся.

И вот 27-го сентября я снова испытал то самое незабываемое, но давно не приходившее чувство удивления. Радостного удивления. Я никак не ожидал столь сильной и открытой реакции на то, что звучало со сцены. Я же говорил о ерунде, о мелочах. Я начал с промокашки… А получил из зала мощную волну радости! А точнее, получил волну радостного удивления. Люди снова, как двенадцать с лишним лет назад удивились тому, что услышали.

Я очень рад, и даже счастлив, от того, что ошибся, сомневаясь в том, что та тема, которой я так скрупулёзно и долго занимался будет не интересна, а главное, не важна тем людям, с которыми мы вместе живём в одном времени и стране. Восемь вечеров я выходил на сцену и даже опасался, что удивление и радость первых спектаклей как-то закончится и для зрителей и для меня. Но к счастью ничего не закончилось. Наоборот… В грядущее воскресенье у меня спектакль в Челябинске, а потом два спектакля в Екатеринбурге, затем в Перми. Я прямо сейчас с нетерпением жду выхода на сцену.

Ещё месяц назад у меня были серьёзнейшие опасения и сомнения по поводу возможности исполнения этого спектакля в больших залах. А в Челябинске и Перми залы немаленькие. В Екатеринбурге же зал просто огромный, больше тысячи мест. В Питере и в Москве залы были скорее камерные… Но я с волнением, а также с не меньшим, если не большим, азартом хочу играть новый спектакль уже в большей аудитории.

А ещё в спектакле «Прощание с бумагой» звучит песня в исполнении моей дочери. Во всех моих предыдущих спектаклях, особенно в «Планете» было использовано много разнообразной музыки. В новом же спектакле звучит только одна старинная народная поморская песня, найденная когда-то в Архангельской губернии. Максим Сергеев написал мне для этого спектакля прекрасную музыку. Я очень долго примерял её и пробовал, но так и не смог с ней совладать. В итоге я понял, что ничего проще и точнее, чем народная песня в бесхитростном, но чистом исполнении, быть не может. Песню эту я услышал уже лет семь тому назад в Наташином исполнении. Она давно ходит в школьный фольклорный ансамбль, в который сама же и захотела когда-то пойти. Ей было лет десять, когда она пришла после занятия в ансамбле и спела дома коротенькую песню, которая меня поразила.
Поразила и жизнерадостностью и печалью, и любовной мукой, которая конечно была совершенно непонятной десятилетнему ребёнку. С тех пор я всё время хотел как-то использовать эту песню, но не знал как. Однако, случай представился теперь. Правда, голос теперь уже не детский, но в нём появилось что-то другое… Вот моя дочь и поучаствовала в совместной со мной работе и, я совершенно уверен, не просто украсила спектакль, но и придала ему особую чувствительную ноту. Можете её послушать. Я даже очень хочу, чтобы вы её послушали. Тогда вы сможете понять, как я горжусь этим вкладом в мой спектакль.

Лодочка поморочка

Не буду пока больше говорить о премьере. Мне хочется её исполнять, а говорить о ней…
Даже не знаю, что о ней и говорить.

Как всегда после выпуска нового спектакля остальные предыдущие работы сразу начинают казаться не такими интересными и важными. Они неизбежно станут видоизменяться под влиянием нового спектакля. Так было всё время, сколько себя помню. Но в декабре, наконец-то, запишем, а в начале следующего года выпустим видео версию «+1». Давненько не приходилось этим заниматься. В работе и видео версия нашего последнего концерта с «Бигуди». Анна Матисон завершает работу над монтажом. Я пока не видел ничего. Мне ещё ни кусочка, ни минуточки не показывали. Я уже устал ждать. Но говорят и обещают, что скоро закончат и результат будет превосходным.

Только что поймал себя на мысли, что соскучился по этому дневнику. Передышка выдалась, вот и соскучился. Вы, наверное, уже стали меня забывать (улыбка). Так редко я здесь появляюсь. Но я хочу о себе напомнить. Напомнить, как выгляжу. Для этого покажу вам небольшое видео…

Ко мне в августе обратились люди с предложением поучаствовать в рекламе. Как вы знаете, я обычно от таких предложений отказываюсь, не дослушав предложения. Но в этот раз в обращении содержалась возможность творческого результата. Меня попросили написать текст о том, что такое окно или окна в жизни человека. А тема окон для меня — тема магистральная. Мне стало интересно. Я написал несколько коротких текстов, из которых в итоге остановились на одном. А потом было снято видео. Текст звучит за кадром. По сути — это реклама окон. Но получилось что-то большее. Просто, когда люди хотят творчества и чего-то нового, получается всегда что-то большее.

Пожалуй, я никогда не работал с художниками декораторами, которые так здорово и тонко создали четыре интерьера для каких-то считанных секунд в кадре. Для этого ролика композитор написал простую, но нежную и точную музыку. В этом ролике есть много точных художественных решений. Мне очень нравится то, что получилось. К тому же, эта реклама сделана не для телевидения, этой реклама не будет на банерах раздражать наш взгляд в городском пейзаже. Люди просто захотели сделать красиво. У них получилось. Я в этом с удовольствием поучаствовал. Текст я написал художественный и такой, как хотел. А ребята просто снимали кино. Маленькое и удивительное кино.

Ваш Гришковец.