Русская Арктика. День восьмой. Письмо второе.

Еще раз здравствуйте!
Пишу второе письмо за сегодняшний день.
Никак не удается отправить предыдущее письмо, так что, скорее всего, вы будете читать обе записи подряд. Не удается, потому что все средства спутниковой связи задействованы на высадке научной экспедиции. В данный момент высадка практически закончена. «Профессор Молчанов» смог найти брешь в ледовой кромке и подошел метров на 150 к берегу. Мелких и крупных льдин очень много, но все же было принято решение высаживаться на берег зодиаком. Погода испортилась, опустилась низкая облачность, сильно похолодало, полетела морось. Экспедиция и экипаж в огромные сетки загрузили оборудование и лебедкой опустили эти сетки в крошечный и утлый по сравнению с большими льдинами катерок. Этот катерок сделал несколько ходок до корабля к острову. Мы все, остающиеся на борту попрощались с нашими учеными.
Уже во время прощания было видно, что остающиеся на Земле Александры люди не с нами, они уже не на борту, они уже все там, в своих делах.
Орнитолог Мария перед самой отправкой взяла у меня автограф для сына ко дню рождения. Я что-то написал, спросил, сколько ему лет, она сказала, что исполняется 26. Я попросил передать ему привет, а она сказала, что с удовольствием привет передаст, когда позвонит сыну в сентябре. Вот такая жизнь…
А наше путешествие сейчас находится в своей самой северной точке. До полюса около тысячи километров. Многие и многие покорители Севера в свое время не смогли дойти и до того места, где мы сейчас находимся. Но их, конечно же, тянул полюс, как тех, кто остался сейчас на берегу, тянут белые чайки, про которых так мало известно науке, тянут неизученные ландшафты островов Земли Франца-Иосифа, тянет ледовый покров этого архипелага.
Грустно далось расставание. Лично мне здорово взгрустнулось…
Я не хочу сказать, что мы так сдружились за эти дни, что стали одним сплоченным экипажем, что съели пуд соли и пережили шторма. Причину грусти я вижу в другом. Я же понимаю, что больше никогда здесь, откуда в данный момент пишу… Здесь, у кромки льдов острова Земли Александры не окажусь. У меня не будет на это никакой причины, ни какого серьезного повода, не случится оказии. Или меня потянет в какие-то другие места. Для меня притягательных мест много. А люди, которых мы сегодня оставили на острове, люди, которые проведут здесь на архипелаге многие недели и месяцы… Для этих людей многих мест нет. Я же вижу, что их не волнует существование на Земле Австралии или Африки, Турции или Италии. Мне любопытно посмотреть на панду или на кенгуру. Я хотел бы оказаться в джунглях, кишащих попугаями и обезьянами. Я наблюдатель. В смысле флоры, фауны, географии и геологии, я просто человек с записной книжкой и иногда с фотоаппаратом. А эти люди внятно и давно уже без всяких сомнений связали свою жизнь с полярными птицами, моржами, следами пропавших полярных экспедиций, со мхами и лишайниками. И по ним видно, что они живут очень содержательную жизнь. У них есть большая и не проходящая любовь к Арктике. Я вижу, что это любовь безответна. Но это все равно любовь. Такие люди достойны восхищения, почтения, а иногда и зависти.
Сейчас вечер. 23.40 московского времени. Заканчивается 25-ое июля. О вчерашнем дне расскажу завтра. Вчерашний день был одним из самых длинных дней, какой только был в моей жизни. В смысле, это были очень длинные сутки. Но здесь, как я уже неоднократно упоминал, все время светло.
Забавно, весной или осенью, во время затяжных рабочих недель я часто теряю дни. Бывает, что в пятницу не могу вспомнить среду. Какое-нибудь событие вторника помню, то, что вчера был четверг — знаю, а среду не могу вспомнить. Не могу ни за что зацепиться воспоминаниями. Пролетела среда незаметно, и ничего запоминающегося не то что не случилось, но даже ничего существенного не было пережито. А иногда бывает, что по всем ощущениям пора пообедать, а на самом деле уже и ужинать поздно. Такие бывают незаметные дни. Но случаются в жизни… Именно случаются!… Случаются длинные дни, когда по причине интенсивности событий, а главное, яркости и мощи переживаний, которые идут чередой одно сильнее другого кажется, что утро было очень давно или даже кажется, что оно было вчера. Вот таким днем было для нас 24-ое июля. Это день нашей встречи и знакомства с Землей Франца-Иосифа.
Скажу просто: Земля Франца-Иосифа – это чудо. Не одно из многочисленных приятных и радостных чудес, которых в мире много, а такое большое, значительное, очень непростое и даже суровое, но настоящее чудо. Мы вчера посмотрели всего несколько островов, совершили несколько высадок, и ясно, что только едва прикоснулись, только одним глазком увидели самый краешек огромного и удивительного феномена под название архипелаг ЗФИ. Но после того, что мы видели вчера, мне больше никогда люди, любящие и болеющие Арктикой, все эти полярные ученые, полярные летчики, местные моряки, метеорологи, которые жить не могут без Севера и для которых Земля Франца-Иосифа является жемчужиной Арктики… Так вот теперь они никогда не будут казаться мне чудаками, которые любят что-то холодное, странное и некрасивое. Вчера я не только увидел, но и многократно убедился, что Арктика прекрасна. Завтра расскажу… точнее попытаюсь хоть что-то рассказать о том, что мы вчера видели.
Хорошо, что у меня нет с собой фотоаппарата. Кое-что снимаю на телефон. Я специально не стал брать с собой хорошую камеру. И правильно сделал. Никакая оптика, никакая сама лучшая аппаратура не сможет передать то, что видит здесь глаз, то, что слышит ухо и то, что удается вдохнуть. Все фотографии Арктики, которые я видел прежде, и которые вижу здесь у тех, кто беспрерывно снимает, это только иллюстрации, а точнее это такие памятки для самого фотографирующего, чтобы было, что пересмотреть спустя какое-то время. Я представляю, с какими трудностями столкнутся вернувшиеся из нашего путешествия люди, когда будут показывать свои фотографии друзьям, коллегам и ждать того восторга, которого испытывали сами, когда снимали и видели то, что вчера нам предъявила Арктика.
Я тоже в своих рассказах буду довольно краток, потому что понимаю, что мои словесные возможности ничтожно малы для того, чтобы описать увиденное. Но хотя бы заинтриговать я попытаюсь.
Осталось всего 10 минут уходящим суткам 25-ого июля. Наш корабль дал свой хриплый и чуть простуженный гудок, теряя из виду Землю Александры. В каюте, где я сейчас диктую это письмо, тепло, за иллюминатором тяжелое северное небо. Периодически слышен и чувствуется скрежет. Это «Профессор Молчанов» расталкивает льды.
Из сердца Земли Франца-Иосифа,
Ваш Гришковец