В этот момент мне прилетели в голову неожиданные слова. Они прилетели также, как прилетел этот самый мотылёк. Когда приходят во время спектакля точные и весёлые слова — это чудесные моменты. Я сказал публике следующее: «Простите, я прогнал его только по той причине, что на афишах указано, что это моноспектакль». Зрители и я вместе посмеялись и почувствовали то самое, что так редко случается в театре.

Сейчас я в Минске. Вечером спектакль. За последнее время было много переездов. Неделю назад был в городе Салехарде. Маленький северный город на берегу огромной реки. Маленькие-маленькие деревья и огромные сугробы… Сыграл спектакль с огромным удовольствием. В городе нет и никогда не было своего театра, но благодаря усилиям буквально нескольких людей там происходит театральный фестиваль. Многие люди впервые узнают, что такое театр. Впервые ощущают театральное впечатление. Это удивительно.

Из Салехарда перелетел скачком через Москву в Оренбург, два года не был в этом степном городе. Утром вылетел из снегов, а вечером прилетел в пыль. Очень пыльно в это время года в Оренбурге. Побывал в Первом президентском кадетском корпусе. Впечатления самые светлые и прекрасные. Совершенно не ожидал такой правильной атмосферы и приверженности благородной идее. Не ожидал столь неформального и недемагогического отношения к военному воспитанию мальчиков. Проще говоря, там всё очень здорово придумано и сделано.

Я посмотрел как и где они учатся, как и где живут. Поскольку я не военный чин и не государственный чиновник, меня принимали вполне неформально, а скорее просто с интересом и любопытством. А мне было ещё любопытнее.

Мне просто ужасно понравилось то как всё там организовано и то как мальчишки там живут, сосуществуют, учатся, как смотрят, говорят… Но это отдельный разговор.

Посещение этого кадетского корпуса просто даёт какой-то глоток воздуха и смысла. Похожие ощущения у меня были во время посещения в городе Комсомольске-на-Амуре предприятия на котором делают самолёты Сухой Суперджет 100. Затерянный бог знает где город, в котором всё как-то так-сяк и наперекосяк и вдруг такое потрясающее производство, на этом производстве очень достойные и осмысленные люди. Я был счастлив в Северодвинске общаясь с теми людьми, которые делают атомные подводные лодки. Когда я был на самой большой мире подводной лодке проекта Акула, я был счастлив находиться в этой лодке и общаться с теми людьми, которые на ней служат. С не меньшим счастьем я вспоминаю своё посещение Ломоносовского фарфорового завода, где люди делают дивные вещи… Когда выпадает счастье встречаться с такими людьми, которые делают что-то выдающееся, возникает радость и вполне естественная гордость…

Такое же ощущение было и в кадетском корпусе в городе Оренбурге.

Но стоило выехать за пределы кадетского корпуса, в сам город… Ощущение радости и гордости закончилось моментально. Чудовищные дороги во всём городе, пыль и общее унылая неухоженность. Оба вечера, которые я провёл в Оренбурге видел драки. В этих драках зло было наказано и милиция появилась молниеносно, но сами драки были. Была жестокость, ничем не оправданный гнев, агрессия и ненависть нескольких людей друг к другу, людей, которые живут в одном городе.

Да, в Оренбурге на сцене летал мотылёк. Но ездить на машине по этому городу ужасно. И дорога из Оренбурга в Самару ужасная. А в Самаре дороги ещё ужаснее.

Несчастный город Самара! Как много лет этому большому городу на берегу матушки Волги катастрофически не везёт с властью. В каком не просто ужасном, а позорном и даже постыдном состоянии находится город. По поводу дорог должны были звонить президенту в первую очередь не из Омска, а из Самары… Да что там Самара, не так давно был в Кирове, оттуда обязательно должны были звонить президенту. А из Кирова я ехал на машине в город Ижевск. Между ними четыреста двадцать километров. Ехали мы это расстояние почти девять часов. Периодически приходилось останавливаться и ждать, чтобы нас обогнал и проехал бы вперёд грузовик или джип. Почему? А просто невозможно было понять глубины лужи. И это была не просёлочная дорога, а государственная трасса, на которой во многих местах асфальт попросту отсутствует… А на въезде в Ижевск нам пришлось вообще разворачиваться и почти объехать город. Потому что перед нами оказалась яма, в которой Нива застряла и погрузилась в воду по двери. В самом городе царила такая грязь, что брызги от проезжающих машин долетали до домов…

Вчера прилетел из Самары в Минск. В Самаре аэропорт находится довольно далеко от города. Дорога не просто плохая, а отвратительная, а вдоль этой дороги царит убожество. Хороши будут впечатления у людей, которые прилетят в Самару на Чемпионат мира по футболу. Надежда только на то, что будет лето и листва деревьев это убожество прикроет. После самарских дорог дороги в Белоруссии выглядят как что-то из американского кино. Да, здесь в Белоруссии очень хорошие дороги, особенно в сравнении с тем ужасом, который творится в области дорожного строительства в Поволжье, на Южном Урале и прочих и прочих местах российской совсем даже не глубинки.

Я для себя перефразировал то самое выражение про то, что Россию погубят дураки и дороги. Россию погубят не дураки, те, кто содержат наши дороги в таком ужасном состоянии совсем не глупые люди. Россию погубят дороги и демагоги.

Однако я видел мальчишек десяти-одиннадцати лет в кадетском корпусе города Оренбурга, видел людей, которые строят атомные подводные лодки, общался с теми, кто делает самолёты. Лица этих людей прекрасны. Жаль, что им всё приходится делать не благодаря, а вопреки.

Ваш Гришковец.

Час назад наша сборная по хоккею блестяще выиграла финнов и стала чемпионом мира. В то же самое время в Киеве заявил о победе на выборах президента господин Порошенко. Какие разные победы!!!

Разные не потому, что наши хоккеисты хорошие, а Порошенко плохой, а потому что победа в спорте – это всегда безусловно победа, а победа кого угодно в какой угодно стране на президентских выборах – это не понятно что такое.

В случае этих президентских выборов непонятно сильней, чем обычно.

Я ничего не знаю про Порошенко. Конфеты его ел. Против правды переть не стану: конфеты вкусные. Особенно Бонжур. Так что, бонжур мистер президент! Судя по его лицу, он сам любитель конфет. Да и видно, что аппетитом точно не страдает. Похоже, и здоровьем пышет. Это хорошо. Обычно люди крепкого здоровья, обладающие хорошим аппетитом и упитанные отличаются добрым нравом. Добряки…

Правда, по-настоящему добрые люди не зарабатывают миллиарды… Так что не понятно.

А всего четыре дня назад я был в Минске со спектаклем.

Ехал в Минск на машине из Смоленска. Дорога заняла часа три с половиной, не больше. На границе мы только немного притормозили и всё. Но как только въехали в Беларусь, вдоль дороги потянулись постриженные пространства. От дороги до лесополос трава была аккуратно скошена. Обычного придорожного мусора не было вовсе, и пейзаж был настолько чистым и ярким, что казался обработанным на компьютере. В пути нас застал короткий, но очень сильный дождь с крупным градом. Точнее, град был такой, какой я видел только по телевизору в новостях. В жизни мне такого видеть не доводилось. Все машины остановились, ехать было невозможно. И я лично видел, как у впереди стоящей фуры градины пробивали тент. Жутковато, я вам скажу.

Но как очень крупный и мощный дождь не бывает долго, так и град иссяк быстро. Мы поехали, вернулось солнце, и окружающая картинка стала не только идеально чистой, но ещё и блестящей.

Минск в этот раз меня очень удивил и обрадовал. Если быть точным: он меня восхитил. Город прекрасно подготовился к Чемпионату. И не только новыми гостиницами, чистотой, идеальным порядком на улицах, но и как-то подготовился лично каждым человеком, который встречал Чемпионат.

Я никогда особенно Минск не любил. И не раз писал об этом. В его порядке мне не хватало жизни, теплоты и современного дыхания. В Минске многое очевидно было между строк. В этот раз я увидел совершенно другой город! Я увидел много абсолютно счастливых людей.

Местные были счастливы своей гордостью за то, что смогли сделать такой праздник, а приезжие были счастливы своему удивлению, потому что увидели совершенно не то, что ожидали. Эти счастливые люди, местные и приезжие, перемешались и счастливые, по большей части не очень трезвые, гуляли по вечернему и ночному Минску, ощущая полную свободу и безопасность.

Мне сказали, что иностранцев, имеется в виду европейцев и заокеанских людей, приехало не так много, как ожидалось. Это вполне понятно. Жутковатый и непонятный европейскому и американскому сознанию образ президента Белоруссии никто не отменял. Побоялись, не захотели, засомневались… Но те, кто приехал, находились в полнейшем изумлении и каком-то детском восторге. Не особо общительные скандинавы просто рвались общаться и как только узнавали, что я говорю по-английски, сразу начинали говорить о своём потрясении и изумлении. Их жажда общения была совершенно детским желание поделиться чем-то хорошим, поделиться радостью.

Один англичанин тряс билетом на какой-то второстепенный матч и исполненный восторга говорил мне, что хоккей его не интересует и билет он не использовал, просто он давно хотел приехать, но виза была труднодоступной и дорогой. При этом он давно мечтал попасть в Северную Корею или Беларусь, чтобы увидеть тоталитаризм воочию.

— Я купил билет за 5 фунтов, — радостно, почти кричал он мне. – Это самая лучшая и дешёвая виза, какую я получил в жизни! Такого дешёвого и вкусного пива, да ещё в таких шикарных условиях (он имел ввиду тот бар, в котором он и я случайно оказались) я ни разу и нигде не пил. А, чёрт возьми! Бог мой — какие здесь женщины!!! Какие они красивые и весёлые! Я не хочу обратно к нашим, — после чего этот парень захотел угостить пивом всех, кто был за стойкой и, как счастливый человек, узрев кого-то другого, забыл обо мне.

Я в первый раз видел Минск таким красивым и счастливым прежде всего за счёт большого количества молодых и радостных лиц. И именно по этой причине абсолютно современным.

На хоккей я не ходил. Не особенно интересуюсь, да и на улицах было интереснее. К ледовой арене во время матча я съездил. Посмотрел на это впечатляющее сооружение, дождался окончания матча и полюбовался на волну людей, выходящих после хоккея на улицу. Не было орущих, пьяных, краснорожих фанатов. Не было жёстких кордонов милиции. Не было ничего угрожающего или хоть сколько тревожного. Был праздник. Здорово, что наша команда победила! Победила красиво.

В том же баре, где я перекинулся несколькими словами со счастливым англичанином, ко мне подсел совсем пьяный и радостный молоденький минчанин. Он меня узнал, но сомневался. От волнения и принятого на грудь он зачем-то заговорил со мной на беглом, плохим английском. Я ответил ему по-русски, тогда он убедился, что это именно я, обрадовался, захотел меня угостить, от чего я отказался, сказав, что не могу принять от него угощения в силу разницы в возрасте. Угостил его сам.

— А правда, что у Путина рейтинг сейчас больше 70%? – вместо благодарности неожиданно спросил он.

Я пожал плечами, развёл руками, мол, наверное, но я не считал.

— Как же вы живёте там…, — спросил он и задумался, очевидно подыскивая более точную формулировку. — Какая у вас мотивация жить в таком стаде и с таким пастухом?

Я ничего ему не ответил. Бар и барная стойка, как известно, территория демократии. А он в общем-то и не ждал ответа. Он отвлёкся от меня, с кем-то чокался, что-то громко выкрикивал то по-английски, то по-белорусски. А потом быстро вернулся ко мне с совершенно пьяными, но при этом счастливыми глазами.

— А я в июле уезжаю жить в Германию! Навсегда!!! – радостно буквально выпалил он мне, перекрикивая музыку и шум. – Хватит! Надо начать жить по-настоящему!

В этом парне было столько счастья, в его словах и интонации была такая уверенность в том, что он на пороге новой и безусловно лучшей, чем была жизни, и что расстаётся он с Родиной и своим личным прошлым без всякого сожаления, да ещё громко хлопая дверью.

В этот момент я отчётливо вспомнил 1990 год, когда я уезжал в Германию, как мне казалось, навсегда. Во мне было много разных переживаний. Был и страх, были сомнения, была будоражащая каждую клеточку организма надежда, больше всего было иллюзий… Даже радость была. Но счастья не было вовсе.

К счастью, дверью я не хлопнул.

Ваш Гришковец.

Вернулся домой поздно вечером в пятницу и отсыпался. Все выходные отсыпался. Очень трудно давались гастроли в этот раз. Трудно сказать, почему. Проще всего пенять на погоду. А ужасная погода преследовала и настигала. Из забросанного мокрым снегом Питера прилетел в залитую солнцем Москву, коротко взглянул в синее, осеннее небо и улетел в Минск, в котором уткнулся в сырой, вечерний туман. Все три дня в Минске было холдно, промозгло, сыро и ужасно неуютно. Вот от этого и устал, наверное. Потому что спектакли-то прошли удивительно хорошо.

Минская публика сильно отличается от всей остальной. Отличается своей сдержанностью. Когда в первый раз играл в Минске, эта сдержанность мне показалась некоторой холодностью. Но это именно сдержаность. В Минске очень громко не смеются, в Минске не так легко достаются апплодисменты… И в тот момент, когда в Москве или Киеве, Екатеринбурге или Питере зал смеётся в голос, в Минске улыбаются. Зато какую может создавать минская публика тишину! Я бы сказал, что именно в Минске публика во время спектакля как бы не складывается в публику, в некое единое на два часа сообщество. Каждый слушает, переживает, смеётся или грустит отдельно от остальных. Я незнаю, почему это так, но так происходит. А по окончании спектаклей были очень дружные и мощные апплодисменты, было много цветов, и настоящая благодарность.

В Минске, в частности, один зритель подарил мне удивительный подарок. Я и хотел бы позвонить ему, чтобы поблагодарить, но в его записке не было телефона или какого-либо другого адреса. Человек вынес мне на сцену пакет, в котором была книга «Театр Резо Габриадзе» и восемь дисков с записями Ираклия Андроникова. Это подарок, которому я был очень рад и очень тронут. Во-первых, у меня ни этой книги, ни этих записей не было, во-вторых, человек точно читает мой ЖЖ и помнит то, что я писал об Андроникове и Габриадзе. Очень и очень приятно! Если тот, кто это сделал, читает сейчас… — Спасибо большое!!! —

А ещё в Минске были неожиданные реакции на какие-то фрагменты текста. Реакции были исключительно местного свойства (улыбка). В частности, в спектакле «+1», где я описываю некрасивого человека, который сам себя таковым не ощущает, и даже не то, что человек некрасив, а он просто делает себя некрасивым, полагая, что это красиво. Я говорю: «Ну зачем он зачесал себе на лысину длинные волосы, которые отрастил сбоку, это же так ужасно!» — и вот именно на эти слова в Минске отреагировали каким-то особым образом. Может быть, люди подумали, что я именно в Минске решил сказать эти слова, вспомнив чудесную причёску белорусского президента. Нет! Я везде говорю один и тот же текст, просто в Минске была своя реакция. И когда я спрашивал людей после спектакля, все без исключения сказали, что тут же вспомнили и подумали про своего руководителя государства (улыбка).

Все последние дни гастролей в свободное время читал уже готовую редакцию новой книги «ГОД ЖЖИЗНИ 08-09». Интересное ощущение. Во-первых, читал, будто не сам писал, так как текст на бумаге, пусть это ещё не книга, а просто увесистая стопка бумаги формата А-4… Но всё равно, текст на бумаге даёт другое ощущение и какое-то другое значение (улыбка). Читал, и очень многое вспомнилось, потому что забылось. А ещё я увидел, что этот год был очень длинным. В ощущениях он кажется коротким и быстро пролетевшим, а читаю о том или другом событии, и оно кажется таким давним, и самих событий было так много… что никак не удасться сказать про прожитый год, что он пролетел, проскочил… что время летит незаметно…

Мне в связи с первой книгой «ГОД ЖЖИЗНИ» многие люди говорили, что когда читали её, старались вспоминать что с ними происходило в тот или иной день, радовались совпадениям маршрутов или совпадениям мнений о чём-то. Т.е. люди говорили о том, что эта книжка помогала им вспомнить собственный год жизни и ощутить его, как долгий и существенный.

Новая книжка выйдет скоро, она будет такая же, как предыдущая, только тёплого жёлто-оранжевого цвета (точнее этот цвет описать не могу). Она будет тоже в мягком переплёте, но не в дешёвом, а в таком же прочном и тёплом на ощупь, как и предыдущая. Новая книжка получится объёмнее. Что-то я за последний год расписался (улыбка). Может быть, сильнее втянулся (улыбка).

Наконец-то сейчас за окном, после бесконечных дождей, яркое синее небо. Мой знакомый клён возле дома почти совсем облетел, но то, что на нём осталось — совершеннейшее золото. Помню, в детстве, мне очень нравилась пушкинская строка: » В багрец и золото одетые леса». Что такое золото, мне было понятно, а вот слово «багрец» мне было непонятно. И я думал, я фантазировал, что багрец это что-то более дорогое, роскошное, редкое, а главное, более драгоценное, чем золото. В общем, я представлял себе, что багрец — это дивные золотобриллианты.

Хороших всем осенних деньков. Ваш Гришковец.