Здравствуйте!

Вчера был снят крайний кадр нашего фильма. Киношники тоже не употребляют слово «последний» (улыбка). Вчера же состоялась «шапка». А сегодня утром московская команда улетела. Нашего съемочного коллектива больше не существует… Пока ещё совершенно невозможно собрать воедино какие-то ощущения и мысли, потому что сразу же навалилась тяжелейшая усталость. Как только был снят крайний кадр, все бессонные ночи, всё напряжение от прожитого в съемках месяца, все нервы и предельная концентрация обрушились в виде предельной усталости.

Я ещё пробуду в Иркутске два дня. Надо выспаться и кое-что доделать. Семнадцатого полечу домой. Дальше в планах короткий отдых, потом начало осенних гастролей… и прочее, прочее. А Анна Матисон уже буквально на днях сядет за монтаж нашей картины. Впереди у неё длительные четыре месяца работы над фильмом. И теперь все то, что мы все вместе сделали, находится в её руках. Предварительный монтаж займет больше месяца. Потом будет длительный двухмесячный труд Анны и Виктора Тимшина по озвучанию фильма, потом цветокоррекция и прочее и прочее… Я в этом совсем ничего не понимаю, да мне и не надо. Готовый фильм я сам смогу увидеть, наверное, чуть раньше вас (улыбка). А когда кино выйдет на экраны? И какова его дальнейшая судьба? Об этом говорить пока рано, но думаю, что весной его можно будет увидеть…

А пока есть странное ощущение, что сегодня не нужно ехать на съемки. И я даже сейчас не могу понять, как жить дальше и что вообще делать. Но у меня перед вами должок… Я не рассказал про вчерашний день и про окончание съемок. А вчера ночью было весело на площадке. Мои иркутские и новосибирские коллеги расшалились и очень остроумно и смешно отыграли свои маленькие эпизоды, которые происходили на кухне. Как же мы хохотали! Лично я сам не удержался, захрюкал от смеха у монитора и тем самым испортил очень ценный дубль.

А потом утром я отснялся в крайнем кадре нашей картины… Дело в том, что в эту ночь погода в Иркутске сказала нам: «Я уже больше не могу с вами работать и с вами сотрудничать. Я должна выполнять свои сибирские обязанности.

Я вам помогала, сколько могла. Всё, у меня тоже кончились силы». И погода разразилась грозой, ночным холодным дождем, и дальнейший прогноз иркутян не радует. Так что, крайний кадр мы снимали под навесом и тщательно помогали утреннему свету осветительной аппаратурой. Наш Саша, просто как бог, заменил собой рассветное солнце.

А потом Аня, вконец уставшим, но совершенно счастливым голосом, отвернувшись от монитора, сказала: «Стоп. Снято». И всё!!! Я даже растерялся, когда услышал аплодисменты съемочной группы, не в силах понять, что это действительно всё.

А теперь хочу, должен, обязан показать тех людей, про которых ещё не говорил, которые все эти дни были рядом, и кто останется строчками в титрах, которые никто не читает. В то время, когда имена этих людей бегут по экрану, люди либо покидают кинотеатр, либо выключают DVD.

Максим…

Как нам повезло с Максимом. Он на нашей картине работал с Сашей (мастером по свету). Он проделал работу за несколько человек. И концу съемок стал самостоятельным профессионалом. Саша доверял Максиму к концу работы очень многое. А иногда Максим и самостоятельно принимал решение или давал очень ценные советы. Скорее всего, его судьба будет связана с кино, так как видно, что он настоящий киночеловек. У него талант и азарт. Максу двадцать лет. Мальчишка. Теперь собирается ехать в Москву. И без работы и образования он не останется – это совершенно ясно.

А это Ян.

Ему пятнадцать лет. Для него наше кино – это подработка на летних каникулах. Он крепкий парень и невероятно трудолюбивый. Сколько же он перетаскал разного оборудования, сколько ему приходилось мотать проводов, как он бросался, как можно скорее, чтобы не было простоя, смазывать маслом колеса и рельсы тележки, чтобы движение этой тележки по рельсам было беззвучно. У него было очень много той самой работы, которая называет неквалифицированная. Но он все время её хотел и постоянно чего-то делал. Никогда не отлучался, не отсиживался, а наоборот всегда был рядом, всегда на подхвате. Очень люблю таких! От них исходит надежда, что у нас всё-таки всё будет хорошо, и что все не зря.

А это Сергей.

Он делал самую-самую незаметную работу и при этом страшно важную и очень ответственную. Все отснятые материалы он «сливал» на жесткие диски, всегда в двух копиях. И ещё он осматривал всё отснятое на наличие брака, который мог быть не только в кадре, но и технический, типа выпадения кадра (не совсем понимаю, что это такое, но это недопустимый брак). Все эти дни он сидел на съемочной площадке где-то в уголке или в отдельном помещении и работал, работал, работал. Ему приносили материал, а он сливал, сливал, сливал. Я бы так не смог. Он очень особенный человек.

А это Слава, оператор второй камеры. Вторая камера нам была нужна и появилась только на ночных съемках. И Слава работал с нами десять смен. Хороший, профессиональный, надежный и веселый. Не требовал к себе внимание. Все делал надежно, быстро.

А это наш бутафор Марина. Она сделала много интересных штуковин для нашего фильма. Но если я расскажу, что она сделала, то раскрою ряд секретов. Причем не моих секретов. Но в частности…в фильме мой герой раздавливает коньячный бокал в руке. В Иркутске мы не смогли найти специальную киношную посуду для этого кадра. И Марина подготовила специальный бокал и подготовила руку, обезопасив её от порезов. Технологию выдумала сама. В кино никогда не работала. Работает в театре. Выдумать и изготовить она может все, что угодно.

А это Миша.

Оператор-наблюдатель. То есть тот, который снимал фильм о фильме. Такой он хороший мужик! Он наснимал больше тридцати часов видео. Миша неутомимо и подробно снимал и снимал. При этом ни одного снятого им кадра не войдет в нашу картину. Он даже как бы был не член съемочной группы, и такой как бы лишний, и всё время его гоняли, пытались прогнать со съемочной площадки: то осветители, то звуковики, а он снимал и снимал. И все то забавное, неожиданное, курьезное, что произошло на площадке и что может быть даже не войдет в рабочий материал фильма, сохранится благодаря непонятному мне упорству. А упорства у него недюжинное. Вот какие люди бывают. Вот с кем мне посчастливилось работать… Завтра напишу про «шапку». И ещё обязательно хочу написать про Иркутск в нашем кино.

Очень не хочется завершать этот дневник и писать крайнюю страничку о съемках. И благодаря этому, мое кино ещё не закончилось (улыбка).

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Сегодня вечером мы выходим на завершающую наш съемочный процесс рабочую смену. С завтрашнего дня наш коллектив перестанет существовать. Как бы странно и печально это не звучало…по крайней мере для меня, но именно так должно произойти. Мы должны завтра утром завершить работу и объявить, что съемки закончены, а также сказать самим себе, что всё, что должно быть снято – снято.

А завтра вечером будет «шапка». Так называют кинематографисты ту вечеринку, банкет, прощальное пати или…застолье по случаю окончания съемок. У меня никогда в жизни не было «шапки». Во всех тех фильмах, в которых я участвовал, я всегда играл эпизоды где-то в середине съемочного процесса и на шапку не попадал. Так что и это у меня будет завтра в первый раз.

Но пока мы ещё съемочная группа, коллектив, и нынче ночью нужно будет сделать очень много. Я войду на площадку в качестве актера только завтра ранним утром, но все-таки проведу всю ночь на площадке. Вчера тоже я не снимался, но был с коллективом. Не для того, чтобы поддерживать некий дух и не по привычке и уж тем более не для контроля за происходящим (улыбка). А просто вчера снимались шесть актеров, для которых кино происходит впервые. Это четыре иркутских актера и одна актриса и их коллега, приехавший из Новосибирска. Все очень сильно волновались, и я был нужен для того, чтобы помочь точнее сформулировать актерскую задачу. Всё-таки у нас на площадке нет человека, который бы имел длительный опыт работы с актерами кроме меня.

Как вы понимаете из этих фотографий, всё происходит на кухне… Все актеры, которые участвуют в этом эпизоде имеют либо театральный опыт, либо очень давний забытый опыт студенческого театра и КВНа. Кино, разумеется, требует другой специфики, и было довольно сложно отключить их поставленные театральные голоса, которыми они привыкли исполнять свои роли в театре на большой сцене и включить те самые интонации, которыми они говорят в жизни. К тому же, а это я хорошо знаю по собственному опыту (улыбка), когда играешь эпизод, очень хочется затолкать в свой маленький кусочек фильма какие-то собственные задумки, как-то запомниться людям, да ещё и продемонстрировать большую часть системы Станиславского. Было сначала непросто, а потом актеры устали, всё-таки ночная съемка… Устали, успокоились, их лица стали естественными, голоса тоже, волнение как-то улетучилось, и они сыграли как надо. Хорошие актеры. Им нравилось, им было интересно. Всё-таки кино это совершенно другой мир. Они многому удивлялись и многое представляли себе совершенно иначе. Собственно, как и все те, кто впервые соприкасается с процессом создания кино.

Например, в этом процессе есть очень ответственная профессия: реквизитор. А вот у нас на фильме реквизитора не было и нет. Это очень большое упущение административной группы и неопытность. Хороший реквизитор – это очень важная составляющая движения к успеху (улыбка). А вот в нашей картине про реквизитора просто забыли. И поэтому вся съемочная группа была в той или иной степени реквизиторами. И очень сильно помогал и много на это тратил времени наш фотограф Денис Савинов (чьими фотографиями вы, собственно, все эти дни и любуетесь).

Для чего нужен был реквизитор в частности в нашей картине? А для того, чтобы, когда актеры сидят за столом, бутылки или бокалы не бегали по столу самостоятельно. То есть в одном кадре бутылка стоит на одном месте, в другом кадре совершенно на другом. Или, например, герой взял с тарелки оливку, чтобы в следующем кадре она вновь не появилась. Или если курит сигарету, чтобы эта сигарета не была то длинной, то короткой. А когда герой затушит окурок в пепельнице, реквизитор следит за тем, чтобы этот окурок оттуда никуда не исчез. Обязательно нужен человек, который следит за уровнем жидкостей в бокалах и бутылках…и прочее, прочее, прочее. Нам приходилось делать это все самим. Внимательно следить каждому за своей вилкой, бокалом, едой в тарелке. В общем, мы сильно постарались, чтобы не пропустить каждый на своем участке какого-нибудь киноляпа. Но, конечно, если говорить серьезно, то отсутствие реквизитора – это огромный просчет… Если есть в мире такая профессия, то она существует не случайно!!! Но нам кажется, что мы справились с коллективной задачей (улыбка).

А наша «хлопушка» Наташа вчера пришла на съемочную площадку нарядно одетая, сделала макияж и вообще выглядела не как барышня, которая восьмую ночь не спит. Все были удивлены, спрашивали, по какому случаю, а она сказала, что у неё просто такое настроение……… Эх! Заканчиваются наши съемки… Скоро поеду на площадку. Я уже втянулся в этот ритм, и в город Иркутск, и в процесс… Я уже буквально сроднился со всеми, кто работает в нашем фильме. Поеду работать, стараясь не думать о том, что это завершающая поездка. Грустить не хочется…

За кадром остались ещё многие люди, которые все эти дни работали с нами. Я всех их покажу, они этого заслуживают. Да и просто я хочу это сделать. Но это завтра.

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Съёмки нашего фильма стремительно движутся к завершению, и скоро наш коллектив распадётся. Тут же вспоминается фильм «Властелин колец»: распалось братство кольца (грустная улыбка). Вчера завершилась работа Дениса Бургазлиева. Завтра он улетит в Москву…… Мы вчера говорили про странное ощущение времени в работе над фильмом. Мы летели в Иркутск вместе, и кажется, что это было совсем недавно, вот просто совсем недавно, а вот тот момент, когда мы разбивали тарелку и первые съёмки на стройке, съёмки в офисе, кажется, были так давно. Помимо того, что мы делали на съёмочной площадке, мы очень-очень много общались. Выяснилось, что у нас очень близкие музыкальные пристрастия, и есть огромные пласты любимой музыки. А ещё в наших разговорах постоянно присутствовал удивительный человек…Пётр Николаевич Мамонов…

Пригласить Дениса Бургазлиева в нашу картину решил я. Это было для всех весьма неожиданным и странным решением. А я настаивал. Как ни странно, такое мое решение было принято благодаря телевизионному сериалу «Час Волкова», где Денис играет абсолютно нереального, странного и лихого капитана милиции. Я совершенно случайно увидел этот сериал и потом посмотрел несколько серий практически исключительно из-за него. Это потом уже я выяснил, что Денис когда-то играл вместе с Петром Мамоновым в культовом спектакле «Лысый брюнет». Это было давно, я тогда ещё жил в Кемерово. И когда бывал в Москве, несколько раз пытался попасть на это спектакль. Но мне ни разу не удалось. Билетов не было, и купить их было нереально. Все, что было связано с этим спектаклем, было окутано для меня ореолом чего-то прекрасного и таинственного. А довольствоваться мне пришлось только скудными фрагментами показанными по телевизору. А Денис в нём играл. Если бы вы видели как точно и смешно он показывает и изображает Петра Николаевича. И как он был удивлён и обрадован, что я знаю практически все песни «Звуков Му» наизусть… А ещё Денис многие годы жил и работал в Германии в разных театрах, играл крупнейшие роли на немецком языке. И до сих пор он периодически ездит туда, так как спектакли остались в репертуаре. У него большой послужной список в разном западном кино. А ещё он играет музыку… то есть поговорить нам было о чем. Мне же тоже было о чем рассказать (улыбка). А вчера мы закончили нашу совместную работу над нашей картиной. Я рад нашему дуэту, потому что в этом фильме у нас именно дуэт. Актер Бургазлиев очень необычный, нервный и подробный артист. Он предельно тщательно готовился к каждой сцене и проявил себя как высокий профессионал. Но важнейшим оказалось то, что он просто очень хороший человек, он всем, кому это было нужно, старался помочь и создавал атмосферу надёжной и серьёзной работы. А от него зависело многое. Роль у него огромная.

Нас с Денисом очень забавлял… Точнее, забавляло одно существо. Шесть ночей мы провели в ресторане гостиницы «Маяк» в Листвянке, а в это ресторане есть огромный аквариум с разнообразными рыбами, и только одна из них большая и бело-розовая, довольно неприятного вида. Но эта рыба вела себя совершенно особенным образом. Она единственная, кто разглядывала нас и вообще интересовалась съёмочным процессом. Остальные вели себя как рыбы, то есть плавали бессмысленно. А эта…мы назвали его Костя. Не знаю почему Костя (улыбка). Он общается с людьми. Если бы у него были мимические возможности он обязательно бы подмигивал нам и улыбался ( хотя, возможно, что это она)

Вот он (она) общается с нашим вторым оператором.

А вчера, когда мы по окончании съёмки решили выпить по рюмке водки в честь окончания Денисовой работы, Костя очень заволновался и буквально чокался с нами, тыкаясь мордой в стекло. Удивителен мир! Вы увидите Костю в нашем кино. Он старался попасть в кадр (улыбка)

А ещё хочу вам приоткрыть ещё одну страничку кинопроцесса. Расскажу вам про очень важный и кропотливый труд…про то, как предварительно готовился каждый съёмочный день, как он планировался, чтобы быть несуетливым и эффективным. Я расскажу вам про то, как готовились раскадровки каждого съёмочного дня. Каждая сцена и каждый план грядущего съёмочного дня были сначала нарисованы – это и называется раскадровка. Этим занималась режиссер Анна Матисон и художница Наташа. Когда для всех съёмочный день заканчивался Аня выпивала литр кофе и садилась с Наташей прорисовывать следующий день.

Когда раскадровка была готова, её вносили в сценарий и распечатывали в нужном количестве экземпляров, и мы их получали в руки — мастера по свету, звуку, все те, кто работают с камерами, ну и мы, актёры. Эти, казалось бы, странные рисунки очень важны. Они не только облегчают понимание задачи тем, кто планирует свет, планирует размещение микрофонов, думают о том, как установить камеру, но и самое главное — убеждают всех в том, что режиссёр очень хорошо понимает и видит то, что должно быть снято. Эти картинки убеждают всех в том, что наш режиссёр знает, какое он хочет снять кино!!! Аня безусловно это знает.

Вот Денис, например, будучи человеком очень опытным в кинематографе, был впечатлён подробностью и точностью этих раскадровок. На прощание он попросил подарить ему хотя бы один листочек. Ему подарили с десяток. Причем не ксерокопий, а подлинников. Он их очень бережно взял и упаковал.

Наши съёмки в Листвянке вчера закончились. Остается ещё две ночных смены для меня и нескольких местных артистов. И ещё полдня. Вряд ли… а точнее, точно мне не удастся насладиться красотами Байкала. Как говорят местные, Листвянка – это ещё совсем не Байкал, а просто туристическое место. Отсюда виден только краешек этого великого озера. На рассвете я попрощался с Байкалом, точнее, с его краешком. Но наш фильм не про Байкал, совсем про другое (улыбка). Хотя он своим краешком также попадет в нашу картину. И спасибо ему за это. А так же за то, что от него исходит.

У меня за спиной Байкал, и от него просто исходит свет, нужный нашему фильму (улыбка).

Ваш Гришковец.

Здравствуйте!

Вчера не смог найти ни сил, ни времени для того, чтобы рассказать о том, что происходило… Были очень трудные и выматывающие ночные смены но сделано очень много. Просто дня не хватило на то, чтобы выспаться, восстановить силы, да ещё и написать что-то СЮДА. Мы возвращаемся уже тогда, когда во всю светло и весёлые, бодрые, примявшие свой завтрак японские, корейские и смешанные европейские туристы автобусами покидают нашу гостиницу, чтобы поехать к Байкалу, от которого мы только что вернулись. Туристы с удивлением смотрят на бледных, заспанных и очень замедленных в своих движениях людей, которые заходят в гостиницу и прощаются друг с другом. Говоря на прощание: «До сегодня». Они поедут пошататься по Листвянке, купить себе сувениров, сфотографироваться на фоне великого и непостижимого озера, но они никогда не увидят его таким, каким мы его видим каждый раз начиная съёмку.

Времени до окончания съёмок осталось всего ничего. Мы работаем в жестком цейтноте. Во время рабочей смены мы не укладываемся, переработки неизбежны. И вот как выглядит Саша со своими прищепками к окончанию трудовой…ночи.

Вчера ночью снимали большую сцену на балконе. Погода была прекрасная и много людей приехало в Листвянку повеселиться и попеть песни, выпивая разнообразные напитки, способствующие песенному настроению. Всю ночь с нами дежурили милиционеры, которым была поставлена задача – «беречь тишину». Но также было жалко и людей, которые приехали отдохнуть и поймать одну из последних приятных летних ночей. Поэтому милиционеры действовали мягко. Они подъезжали или подходили к компаниям, у них с собой была рация, по которым мы им сообщали о том, что у нас начинается съёмка. И пока мы снимали, сотрудники милиции действовали как дирижёры. Сообщали, что на некоторое время песню нужно прекратить, а как только дубль был снят, режиссер Юра говорил в рацию: «У нас пауза, разрешите людям веселиться».

Мы сняли за ночь огромный и очень важный для нашей картины фрагмент. Ночи уже прохладные, если не говорить холодные. Мы хоть и играли людей, которые выпивают, но у нас-то в бокалах были не настоящие напитки, а тщательно их имитирующие. Это те, кто пели на улице…им было не холодно, им было чем согреться. А нам-то нет. Съёмочная группа тоже оделась тепло, а вот мы с Денисом Бургазлиевым красовались в белых рубашках. А ещё на наше световое оборудование чуть ли не со всего Байкала прилетели разнообразные насекомые, но мы работали и сделали намеченное.

У наших режиссеров и оператора лица становятся все благороднее и благороднее. Они наглядно демонстрируют собой, что труд облагораживает человека. А мы с Денисом уже почти родственники. Вчера мы говорили о том, что конечно все наши коллеги будут говорить нам, что мы в Иркутске, наверное, беспрерывно бухали. Потому что такие длительные выезды, да ещё ночные смены это предполагают. Так вот. Уверяю вас – нет. Мы выпили довольно много яблочного сока вместо виски и сладкого чаю вместо коньяка. А уж воды вместо водки…даже не буду про это говорить (улыбка). А вот что, приблизительно, в итоге увидят зрители. Пол, на котором мы сидим, страшно холодный.

Сегодня у Дениса Бургазлиева завершающая его работу в нашем фильме ночная смена. Послезавтра он улетит в Москву. У него другое кино. Я и так-то уже сильно тоскую по дому, а улетит друг, и тоска усилится…Но не будем о грустном (улыбка).

Познакомлю вас с ещё одним членом нашего коллектива и с ещё одной кинопрофессией. Познакомьтесь, это Женя. Точнее, он полный мой тёзка, Евгений Валерьевич.

На нашей картине он работает ассистентом оператора по фокусу, или на киношном языке фокусником. Женя учится в данный момент во ВГИКе на оператора и быть фокусником это не его судьба и призвание. У него довольно интересный послужной список и с кино он знаком давно и проработал немало. Я не знаю, как он попал в нашу команду, потому что я, в общем-то, даже и не знал, что есть такие люди фокусники. Но нам посчастливилось, что Женя к нам присоединился. Что делает фокусник? Это, пожалуй, самая незаметная для зрителя должность, то есть она незаметна только тогда, когда фокусник хороший. Если фокусник хороший, то картинка в фокусе, то есть, проще говоря, резкая. А зритель, как вы понимаете, не обратит внимание на это — он просто смотрит кино. У Жени очень ответственная и трудная задача: держать объект съемки в фокусе. Особенно, когда мы артисты мотаемся в кадре на крупном плане, наклоняемся, отклоняемся, машем руками. А ему надо держать нас в фокусе. Если случается расфокус, то это стоп, брак и следующий дубль. Женя проделывает тонкую, требующую невероятной концентрации, внимания, а иногда и филигранности работу. Как он сам фокусирует зрение после девяти часов ночной работы, я не понимаю. Но Женя работает отлично. Я очень надеюсь, что его ждет интересная операторская судьба. А с нами он постоянно что-то замеряет длиннющей рулеткой или каким-то лазерным приборчиком…замеряет он фокусное расстояние до снимаемого объекта. Я бы не выдержал такой работы. Артистам вообще проще всего. О нас и заботятся лучше (улыбка). В том числе и Женя, заботится о том, чтобы наши физиономии были в фокусе.

Когда Женя, то есть, ещё один Евгений Валерьевич, появился на площадке, стало видно, что он такая столичная штучка (улыбка). Как я уже говорил, наша съёмочная группа сильно недоукомплектована и для многих ребята, которые таскают оборудование, разматывают провода, что-то разгружают и устанавливают, наше кино первое и… скорее такая интересная летняя работа. Женя сначала держался несколько особняком…А в итоге, он оказался очень интересным собеседником, с хорошим и весьма требовательным вкусом и очень хорошо знающим кино человеком. Через некоторое время он понял, что мы хотим, и очень стараемся снять бескомпромиссное кино, и он влился в коллектив. Никогда не понятно, какое получится в итоге кино, но когда есть шанс и надежда, что кино получится, то любящие кино люди, работают по-настоящему. Видимо, Женя этот шанс в нас увидел. И если так случится, что наше кино получится, то Женин вклад там будет очевиден в виде надежного фокуса (улыбка)… А Женя человек абсолютно на своей волне, в своей теме. Он такой всегда немножко особняком, довольно строгий, крутит вручную голландские самокрутки (ничего такого, не подумайте, просто обычный голландский табак, который заворачивается в папиросную бумажку, просто Жене не лень крутить самокрутки и в этом нет ничего предосудительного)

Я часто после дублей подхожу именно к нему и интересуюсь его мнением. Его мнение мне крайне важно. Я не сомневаюсь в наших режиссёрах ни секунды, но и Женино мнение мне весьма интересно. Он никогда не похвалит из вежливости. И несколько раз он дал мне пару казалось бы незначительных, но весьма дельных советов. А просто он любит кино. Он неравнодушный человек. И он за нас, и за нашу картину.

И последнее на сегодня…Нам сегодня нужен был рассвет. Красивый рассвет. Настоящий рассвет. И Байкал нам его подарил. Подарил щедро…до сегодняшнего дня были холодные, туманные или дождливые рассветы, а нам именно сегодня нужен был прекрасный. Мы встретили его и то, что было нужно снять – было снято. Спасибо.

Снова еду сниматься. Ваш Гришковец.