Здравствуйте!
(окончание)
Ещё мы много говорили о кино. В.А. рассказывал мне о том, что в Ленинграде есть кинотеатр Госфильмофонда, где показывают фильмы разных лет, а также в нем можно посмотреть зарубежные фильмы-участники Московского кинофестиваля за многие годы. Но и не только фестивальные фильмы. В том кинотеатре можно посмотреть и самую разнообразную иностранную киноклассику. Кинотеатр называется «Кинематограф» и каждый день в нём идут разные картины. Подобный кинотеатр есть и в Москве, сообщил В.А.. Он называется «Иллюзион». Больше в стране такое кино посмотреть просто невозможно.
В.А. рассказывал, что репертуар этих кинотеатров появлялся за месяц вперёд, и можно было купить абонемент, но на каждый день шедевров и даже просто хороших фильмов не набиралось. Часто шли какие-нибудь весьма и весьма посредственные картины с изобличающим капитализм содержанием. Но на шедевры и на свежие фильмы больших мастеров попасть было сложно и приходилось выстаивать очереди или беспокоиться о билетах сильно заранее. Я слушал эти его рассказы и представлял себе те кинотеатры, то общество, которое там собиралось, особую атмосферу, некую особую общность людей, любящих настоящее и столь недоступное мне кино. Вот только самого кино я представить себе не мог. Но жажда увидеть его во мне зародилась и стала расти. А самое главное, я просто узнал о том, что другое кино существует.
За время отсутствия родителей в школе ко мне и к ним накопился у учителей и завучей целый ряд вопросов. Но за те три недели я приобрёл совершенно другие интересы. Я с удивлением узнал от В.А., что даже в школьной программе по литературе много замечательных произведений, а главное, прекрасных имён. Просто эти имена и произведения предложены нам для изучения не в том возрасте и не в тех обстоятельствах. Ещё я узнал от В.А., что философия – это не что-то совершенно от меня отдельное, а наоборот философские тексты могут быть мне понятны и даже интересны. В.А. говорил мне о науке как об интереснейшем и азартнейшем деле, увлекательнее которого он никогда не знал и вряд ли узнает. Я познакомился с человеком, которому интересно с самим собой блуждать в собственном сознании и получать радость в нахождении новых и новых путей в нём. С В.А. мне довелось участвовать в споре, в котором я пытался жарко отстаивать что-то и впервые я был доволен тем, что спор проиграл и убедился в том, что то, что я отстаивал, не стоило моего внимания и горячности.
Родители отсутствовали три недели. А я за это время пережил несколько эпох, открытий и переосмыслений…
Родители вернулись. Они привезли много-много всего. А мне было всё интересно. Бесконечно интересные их рассказы и впечатления. Они привезли первые в моей жизни кроссовки, а ещё вельветовые джинсы и светло-коричневые замшевые сапоги на очень модной литой подошве… В.А. вернулся в своё общежитие и первые дней пять после возвращения родителей я даже не заметил нашего расставания. А потом ощутил пустоту и ясное осознание того, что такого собеседника, такого старшего товарища у меня прежде никогда не было и столь концентрированного нашего общения уже больше не будет. Мы, конечно, будем встречаться, но скорее, какой-то маленькой или большой компанией, за столом, да и то не чаще раза в неделю. Можно, конечно, поднакопить вопросов и договориться о встрече, но такого погружения в общение уже не будет. Я это понял и здорово приуныл. Приуныл и вдруг обнаружил на своём письменном столе несколько листочков. Один двойной листочек, исписанный красной ручкой, выдернутый, видимо, из моей тетради в клетку, и два маленьких листочка из рабочего блокнота В.А., которые были исписаны синей ручкой. Это были как раз те самые листки, которые я на днях нашёл вложенными в книгу, которую тридцать лет назад на день рождения подарил мне мой первый в жизни старший товарищ В.А.. вот что написано на блокнотных листах синей ручкой:
Цель научной фантастики – выяснить неисследованные возможности человеческой психики за счёт привлечения различных нереальных ситуаций, которые писатели-фантасты стараются по возможности рационально объяснить и связать с научными фактами.
Многие другие жанры литературы связаны с изучением прошлого и настоящего (событий, людей) в реальных условиях. Естественно, что всякое предсказание предполагает знание этого прошлого и настоящего, то есть, научная фантастика вынуждена опираться на эту прочую литературу, так как без этого она не сможет сколь-нибудь серьёзной вещи.
Собираясь предсказывать новое в характерах этот жанр себя сильно ограничивает. Героем произведений научной фантастики становится человек, как правило, вырванный из своей национальной среды, и который, по сути, является представителем человека вообще, то есть, в значительной степени абстрактным человеком. Его история, прошлое, также обычно тёмно (а особенно, если он действует через века от нас) и связано с происходящим по этой причине весьма косвенно. И, стало быть, национальный материал, история оказываются практически в забвении. А это главное, что человечество имеет на сегодня. Ведь недаром говорится, что человек редко думает и делает новое. В основном, всё уже было, и теперь мы только повторяем это прошедшее… (часто и не подозревая об этом).
В отличие от научной фантастики не научная фантастика (или, по-моему, просто фантазия) имеет существенно меньше ограничения и больше возможностей. Во-первых, она и не пытается объяснить, как чудо связано с наукой. Даже напротив, её чудеса, как правило, никак не реализуются. Этот жанр намерено вводит только одно чудо, как бы забывая, что ему обязательно будут сопутствовать другие, если следовать логике. Но он ставит задачу выяснить в чистом виде, как человек поведёт себя в условиях первого чуда. К фантазиям такого рода относится, например: ряд пьес Аристофана, «Метаморфозы» Апулея, «Портрет» Гоголя, «Штосс» Лермонтова, «Шагреневая кожа» Бальзака, «Портрет Дориана Грея» О.Уальда, «Русские ночи» В.Одоевского, Б.Шоу «Назад к Мафусаилу», «Мастер и Маргарита» М.Булгакова, «Маленький принц» А.Экзюпери, «Процесс» и «Превращение» Ф.Кафки, «Альтист Данилов» (Новый мир 1980,№1,2,3 или около этого) В.Орлова, сказки, легенды, мифы всех времён и народов. Все эти вещи ставят человека в нереальные условия, но тем не менее, оставляют его на Земле, в своей стране. (да, забыл ещё назвать «Пер Гюнт» Ибсена и «Фауста» Гёте.)
Это было первое серьёзное послание, обращённое ко мне. Я получил его незадолго до своего пятнадцатилетия. В скором времени я прочту многие из рекомендованных мне текстов. Вторая часть послания, написанная красной ручкой, был просто список кинофильмов, которые В.А. предлагал, а на самом деле попросту хотел, чтобы я посмотрел. Вот он:
Грузия:
«Древо желания», «Мольба» Т.Абуладзе.
«Жил певчий дрозд», «Пастораль», «Листопад» О.Иосилиани.
«Пиросмани», «Необыкновенная выставка», Шенгелая.
Грузинская хроника XIX века.
«Алавердоба», «Отец солдата», «Мелодии Верийского квартала», «Не горюй», «Чудаки», «Мачеха Саманишвили».
Италия:
«Рим — открытый город», «Счастливая жизнь», «Пемза», «Рокко и его братья», «Масленники», «Дорога», «Ночи Кабирии», «Похитители велосипедов», «Крыша», «Рим, 11 часов», «Джульетта и духи», «Белые ночи», «Аккатоне», «Затмение», «Приключение», «Профессия репортёр», «Мы так любили друг друга», «Восем и 1/2!», «Амаркорд», «Маменькины сынки», «Дилиджер мёртв», «Дерево для деревянных башмаков», «Репетиция оркестра».
Польша:
«Пепел и алмаз», «Всё на продажу», «Пейзаж после битвы», «Канал», «Барышни из Вилько» (всё А.Вайда), «Дирижёр».
Швеция:
И.Бергман «Земляничная поляна», «Портовый город».
Япония:
А.Куросава «Под стук трамвайных колёс», «Расёмон», «Красная борода».
США:
«Гражданин Кейн», «Скованные одной цепью».
Франция:
«Старая дева», «Мужчина и женщина», «Под крышами Парижа», «Орфей», «Завещание Орфея», «Поэт и кровь».
Венгрия:
«Венгры», «Красный псалом».
Россия + республики:
«Зеркало», «Андрей Рублёв», «Иваново детство», «Сталкер» Тарковский.
Г. Панфилов «Начало», «В огне брода нет».
«Старшая сестра», «Летят журавли», «Дон Кихот», «Король Лир», «Идиот», «Братья Карамазовы», «Игрок».
«Июльский дождь», «Мне двадцать лет» М.Хуциев.
«Броненосец Потёмкин», «Да здравствует Мексика!» Эйзенштейн.
«Неоконченная пьеса для механического пианино», «Раба любви», «Подранки», «Печки-лавочки», «Живёт такой парень», «Ваш сын и брат», «Гадание на ромашке», «Не болит голова у дятла», «Сто дней после детства», «Голубой портрет», «Белый пароход», «Человек уходит за птицами», «Ранние журавли», «Звонят, откройте дверь», «Внимание, черепаха», «Айболит 66», «Доживём до понедельника», «Здравствуй, это я», «Король-олень», «Горькая ягода», «Ирония судьбы», «Странные взрослые», «Утренний поезд», «В четверг и больше никогда», «Ты и я», «Восхождение», «Они сражались за Родину».
Я прочитал тогда этот список, несколько фильмов из него я видел, но не знал, что это шедевры. Большинство названий, особенно, зарубежных фильмов завораживали, но было понятно, что вряд ли мне из Кемерово удастся попасть в кинотеатры «Кинематограф» или «Иллюзион», а в Кемерово такого кинотеатра не откроют никогда.
На пятнадцатилетие мне В.А. подарил книгу о советских художниках кино. Я её тогда полистал, но меня она тогда не особенно заинтересовала, потому что содержала информацию о незнакомых мне фильмах. Видимо, тогда же я и положил эти листки в неё. И вот, сейчас я вновь получил эти письма, но это уже письма не только от В.А., но и от меня четырнадцати-пятнадцатилетнего. На удивление до сих пор актуальный список фильмов! Большинство из них я посмотрел. Мог бы повторить этот список и от себя почти полностью. Существенно пополнив её кинособытиями, которые произошли с 82-го года. Как мне повезло с тем, что из Ленинграда тогда отправляли по распределению молодых кандидатов наук для поддержания провинциальной высшей школы. Чёрт возьми! Заглядываю в прошлое и понимаю, что я вообще везучий человек!!!
Мы ещё много общались с В.А.. Но отработав свои три года в Кемерово, он вернулся в Ленинград. От него приходили письма. Писал он не лично мне, а всем нам. Мы знали, что он с большим трудом купил маленькую часть дома, не в Ленинграде, а во Всеволожске и на работу ему приходится ездить долго на электричке. Но письма были счастливые, потому что В.А. был в своём любимом Ленинграде и снова был занят наукой. Эти письма будоражили и волновали меня. Будоражили тем, что они сообщали о том огромном неведомом, страшно интересном, да и просто страшном далёком мире, который, неизвестно, откроется мне или нет. Перед поступлением в университет я ездил к В.А.. Он уже жил в самом Ленинграде в маленькой однокомнатной квартире на первом этаже. Даже для однокомнатной квартиры в ней было мало мебели. К моему приезду В.А. приготовил свою фирменную курицу. Мы снова много говорили, и он сводил меня в маленький, со скрипучим полом, кинотеатр «Кинематограф». Посмотрели какой-то дурацкий греческий чёрно-белый фильм…
Потом была служба, много разных переживаний, прошли годы… А потом я приехал в Санкт-Петербург на гастроли. Я пригласил В.А. на спектакли. Он приходил с женой. Когда мы повстречались, я и он волновались. Мы выпили пива. Я понял, что В.А. очень рад за меня. Но, что ему не особенно нравится или не особенно интересны мои сценические произведения. Я не стал его об этом расспрашивать, а он не стал говорить. На сегодняшний день я не знаю, читал ли он мои книги или не читал. А если читал, то что он об этом думает. Я конечно же хотел, чтобы он был в восторге от моих спектаклей и книг. Но этого не случилось. Мы встретились тогда, когда встретились, и В.А. был интересен тот мальчик, для которого он очень много сделал. А тот мальчик и я сегодняшний ему бесконечно благодарны. Было и закончилось.
Но как тогда мы вовремя встретились, так и эти листочки очень вовремя выпали из книжки. Мне снова повезло.
Ваш Гришковец.